Сон о Ховринской больнице. Иллюзорный мир Бреда Волкера
Шрифт:
— Что случилось?
Она отвернулась и ничего не ответила. Сергей погладил её по голове, привлек к себе и повел через турникеты.
В поезде Хлоя задремала на его плече, а после, когда они поднимались по эскалатору, вдруг обняла его, уткнулась в грудь и заплакала… Сергей за руку вывел девушку на улицу, там шел дождь. Парень отпустил холодную ладонь Хлои и вытащил зонт.
Одной рукой он укрывал себя и спутницу от воды, а другой — снова звонил Миле. Ее телефон не отвечал.
Хотелось бежать назад, к станции метро Комсомольская, и искать ее, искать.
Неожиданная мысль вдруг успокоила его: «Дождь,
Дома Сергей посадил заплаканную Хлою в кресло, дал ей плед и пошел на кухню — заваривать чай. На улице было черно и дождливо, он мерз то ли от холода, то ли оттого, что перенервничал. Вернувшись с подносом, на котором стояли стеклянные турки, чайник и бутылек с бальзамом из меда и трав, он заметил, что Хлоя, несмотря на шерстяной плед, дрожит. Он включил обогреватель и сел пить чай около окна. Девушке было холодно, Сергей подвинулся к ней, приобнял. Они смотрели на промозглую сырость во дворе, чувствовали, как согреваются. «Уютный уют», — мелькнуло в мыслях. Фраза была с кем-то связана, парень уже забыл с кем.
По стеклу ползли капли, за окном холодно, а рядом электрокамин, сами они в мягких креслах, завернуты в один длинный плед, на журнальном столике поднос. Хлоя и Сергей время от времени прихлебывали сладкий от бальзама чай… Уютный уют!
Кто-то потерся об ногу Сергея.
Кот.
Парень не удивился, хотя у него никогда не было животных. Он уже понял, что некоторое время находится не в своем мире, а в том, о котором мечтал. Счастье наполняло его. Счастье в том виде, о каком он мечтал, окружало и его, и его девушку. Вечную спутницу. Теперь Сергей и Хлоя связаны навсегда.
Он посмотрел на нее, привлек к себе и поцеловал в губы, она нежно ответила на поцелуй. Он вспомнил, что в детстве пообещал духам: когда он вернется в ВСЕВЫСШИЙ ИЗ МИРОВ, то не сможет взять с собой кого захочет. Спутницу ему должны были выбрать они.
А с Милой и Новиковским случилось другое…
— Убийца! «Враг с серебряным колокольчиком», она убила его! — так сквозь слезы много лет назад говорила мать.
Людмила признала в старушке того, кем пугали девушку всё детство…
Еще недавно, часов пять назад, Мила заглянула в зеркало на двери купе и задалась вопросом о том, почему она маленькая, а тело ее полненькое и словно сплющенное. Ей было неясно, а теперь всё встало на свои места. Она такая, потому что так выглядят все молоденькие тролли!
Лишь до определенного возраста Мила будет похожа на человека, а в двадцать пять лет её миленькая мордашка превратится в отвратительную пасть. Пока есть молодость и смазливое личико, нужно заманивать людишек типа Сергея, чтобы однажды сожрать.
С ней случилось вот что: она забыла свои вчерашние дни начиная с рождения и вспомнила новое прошлое.
Почувствовав себя троллем, она захотела наброситься на Сергея, чтобы перегрызть горло, повалить его на грязный пол подземного перехода, а потом, откусывая по кусочку от тела молодого человека, запихать всего в утробу, но старушка снова позвонила в колокольчик и Мила не посмела съесть Сергея.
«Враг с серебряным колокольчиком» представлял силу, против которой у троллей не было власти. Девушка побежала прочь по переходу.
На лестнице ее ждал Новиковский.
— Тебе со мной, — сказал он
просто.Максим подхватил девушку, взвалил на спину и пошел с ней, ускоряя шаг. Скоро он уже бежал, а Мила поняла, что ее похищает, тащит в свою нору такое же, как она, чудовище. Она была в восторге!
Отец Милы был словацким троллем, он влюбился в маму, когда та была с геологической экспедицией в горах Чехословакии: он долго следил за людьми, а однажды ночью пришел в лагерь и растерзал мужчину, который ночевал с ней. Женщина от страха упала в обморок, и пока она лежала, тролль тихо жрал съестное в палатке, он даже сжевал заварку, потом чудище взвалило на плечи бесчувственную женщину и понесло ее по тропам вверх.
В пещере он жил с ней как с женой почти год, но каждый день помнил неотвратимое: пройдет двенадцать месяцев — и самка человека превратится в безобразное нечто, она станет горным троллем, таким же, как и он сам. Муж не хотел портить лицо и тело супруги, он решил обхитрить древний закон и отпустил женщину домой. Ему хотелось жить с женщиной, а не с тролльчихой.
На прощание он откусил жене палец, чтобы помнила и не изменяла, чтобы ждала, а главное — чтобы найти ее по запаху плоти, крови, испарины или слез. Теперь он чуял ее за тысячи миль.
Она ушла, он затосковал и через месяц не выдержал, ринулся следом. В пещере тролль жил четыре тысячи лет, но забыл свое жилище через мгновение.
Чудище шло по подземным пещерам, катакомбам, шахтам, оно пробиралось из Словакии в столицу СССР. Под Киевом и под Москвой он попадал в странные подземелья, которые люди называли «метро». Его пугал не шум поездов, не яркий свет — неприятно удивляло, что под землей, в месте гномов и троллей, ходят люди. На глаза он им не показывался, прятался. Злость брала свое, он незаметно убил троих человек в Киеве и одного — в Москве. Хотя, в общем-то, последнего он придушил случайно: столкнулся в тоннеле, тот что-то починял, тролль выхватил у человека разводной ключ и проломил голову. Не было выбора, а если откровенно, то в московском метро было не до убийств — явственно чувствовался запах жены, чудовище жаждало поскорее ее полапать и облобызать, страсть заставляла его торопиться.
Тролль нашел нужную квартиру через час, отсиделся, пока стемнеет, в подвале, потом влез через окно и сразу по-хозяйски забрался в постель. Она будто ждала его: не удивилась, подалась вперед, вся трепетная, страстная… Тролль понял: ей тоже нравится быть с ним, после этого он твердо решил, что никогда не съест эту женщину, даже если очень захочется. А еще — о счастье! — теперь они могли больше не расставаться. Проклятье миновало: прошло больше года, роковой день позади, теперь можно не бояться.
Скоро самка человека родила ребенка, он назвал девочку Милослава, подразумевая, что та будет «милая и славная», хоть и тролль. Жена называла дочь по-русски — Людмила, так ей было привычней.
Милочка помнила, как она была еще маленьким троллем, как лежала в своей кроватке, а папа подходил и осторожно заглядывал одним глазом через деревянное ограждение, завешенное одеялом. Она видела лишь половину лица тролля и его большой круглый горящий глаз, но не боялась: инстинкт говорил ей, что он неопасный, потому что не чужой, а свой. Девочка тянула ручки и пыталась ухватить существо за нос, но лицо тут же исчезало, как будто его и не было.