сон.

…В этот вечер Ирине, несмотря на выматывающую усталость предотпускного дня почему-то не спалось. А ведь специально легла пораньше, еще и десяти не было, поскольку чувствовала себя совершенно разбитой, да и глаза сами закрывались. Легла, через полчаса встала, взяла книгу. Но и уснуть не могла, и не читалось. Ворочалась, ворочалась… В конце концов не выдержала, встала, осторожно, чтобы не потревожить спящих в другой комнате дочерей, прошла на кухню, разогрела воду в электросамоваре, заварила зеленый чай, выпила целый стакан. И все равно ей не спалось. Тут еще озноб принялся колотить. Укрылась одним одеялом, вторым, еще и пледом. Вроде отогрелась, кажется, даже задремала. Во всяком случае, точно помнила, что ей пригрезилась река. Она даже догадывалась, какая именно: Собь, по которой они с мужем сплавлялись в их последний совместный поход. Вот только, какое именно место?..

Ирина внезапно проснулась от давящей жары. Она сбросила плед на пол. Все равно жарко. На пол полетело одно одеяло. Затем второе. Жарко. Она подошла к окну и распахнула его настежь. Почему-то подумалось о муже: он сейчас в водном походе, сплавляется по какой-то горной реке вместе с их общей знакомой Дашей и шестнадцатилетней Машей, Дашиной старшей дочкой. Усмехнулась: как же странно распорядилась судьба: она после рождения первенца напрочь завязала с туризмом, а Люба, родив вторую дочь, стала ходить еще азартнее. Зато почему-то перестал ходить в походы Любин муж Алексей. Наверное, он из породы кормящих отцов.

Ирина нервно передернула плечами. Что за напасть: сначала сон, потом дурацкие мысли о муже. Что с ним может случится: через неделю приедут в Питер, загорелые, веселые, пропахшие дымом. И Павел, муж ее, будет опять упрекать ее: зачем, мол, отстранилась от походов. А сейчас – Ирина посмотрела на часы: без пяти три - они наверное завтракают, у них уже почти семь. Позавтракают – и поплывут.

И все-таки на душе было муторно. Может, оттого, что в этот раз не проводила мужа в поход. То есть, она твердо намеревалась приехать на вокзал, уже даже выключила компьютер – тот субботний день у них на фирме выдался рабочим, но тут ее позвали к телефону: звонила подруга. Их треп затянулся, а как только она положила трубку, ее окликнула Вика, которой не терпелось поделиться с Ириной свежей сплетней о шефе… В общем, прибежав на перрон, она увидела только удаляющиеся огни последнего вагона…

Ирина снова легла в кровать, укрывшись одной лишь простыней. Все было липким, от всего так и исходило тепло. Она скинула и простынь, еще поворочалась. Ох, и жарко же. И тогда, сжав зубы она впервые в жизни сама сделала то, что ранее делала всего три раза из-за жесткого настояния мужчин: сняла ночную рубашку и легла на простынь голышом. И тут же как будто провалилась в глубокий сон.

...Река, совершенно незнакомая ей река. Почти отвесные скалы образуют неширокое ущелье. Она вместе с мужем и еще какой-то девушкой сплавляется по этой реке на катамаране. С мужем ли... Может, просто какой-мужчина. Нет, это ее муж. Точно, муж.

Сегодня они встали очень рано: им надо пройти два последних порога, потом миновать широкий и мелководный плес, где по нынешней суши придется не столько плыть, сколько тащить катамаран бечевой. Зато к вечеру они выйдут на спокойный и глубокий участок реки, а завтра дойдут до ее устья. И целых полтора дня можно будет отдыхать, купаться, загорать и просто блаженствовать…

Прохождение первого порога она увидела не то что мельком, как-то отстраненно. Вот катамаран, миновав сравнительно спокойный участок между порогами – Ирина успела заметить большую раздвоенную ель, склоненную над самой водой, начинает стремниной затягиваться между двумя камнями. Резкий крен на левый борт. Ирина, не удержавшись, падает в воду, струя тянет ее вперед и вниз. Рядом оказывается мужчина, пытается помочь ей, но бешенный поток волочет их обоих, обдирая острыми краями камней одежду. Она все же на мгновение выныривает – и тут в уши бьет пронзительный девичий крик. Течение затягивает Ирину и мужчину под плоский камень, заталкивая в каменный мешок, откуда им уже не выбраться. Она пытается закричать, но тут же в раскрытий рот бьет струя воды…

Ирина проснулась в холодном поту. Слава богу, это только сон, подумала она и тут же вскочила. Горло сдавило запоздалое раскаяние: я его не провожала. Ирина посмотрела на часы: без пятнадцати семь. Вновь легла в постель, попыталась уснуть. Сон не приходил. Встала, накинула халат, тихо прошла на кухню, сварила кофе. Нервно поглядывая на большие часы, стала нарочито медленно пить кофе. Как же тянется время. Вернулась в свою комнату, нашла в записной книжке телефон Алексея, вновь посмотрела на часы: двадцать минут восьмого. Попыталась читать, но не смогла прочесть ни строчки. Принялась нервно ходить по комнате, зачем-то сбросила халат – и вдруг ее как обожгло: Павел так часто умолял ее не стесняться наготы, когда они наедине…

Ирина вернулась на кухню и вновь принялась варить кофе. Опять вернулась в свою комнату. Последние три минуты перед половиной девятого она не отводила взгляд от секундной стрелки. Как только она коснулась цифры «двенадцать», рывком сняла телефонную трубку и набрала номер Алексея. И тут же услышала его глуховатый голос, словно и он ждал в это утро ее звонка. Она принялась сбивчиво рассказывать свой сон. Алексей слушал не перебивая.

– Я решила лететь туда, ждать их у конца маршрута, - неожиданно для себя самой выпалила Ирина.

– Я бы полетел с Вами, но не с кем оставить младшую дочь, - тут же ответил Алексей.

– Я попробую уговорить свою маму.

– Буду признателен, - прозвучало в ответ. – Сейчас выезжаю к Вам.

Ирина стала звонить маме, уверенная, что та откажется взять на дачу чужую девочку. Но та согласилась, даже не расспрашивая, чем только усилила Иринину тревогу. Не прошло и часа, как приехал Алексей с младшей дочерью.

– В том районе странствовали мои студенты, - сказал он поздоровавшись. – Они уже закончили маршрут и сейчас сибаритствуют в устье той самой реки. Я позвонил им на мобильник: они согласны сопровождать Вас. Я же, - он грустно усмехнулся. – Нынче в походах только обуза.

Алексей засучил правую штанину: вместо нижней части ноги у него был протез.

Они вылетели ночью и часа в два дня по местному времени прибыли в ближайший к нужному их месту аэропорт. Студенты встречали их: две симпатичные супружеские пары, даже с кольцами, что нынче редкость. Дребезжащий рейсовый автобус довез их почти до самого устья. Час с небольшим хода по тропе – и вот оно, устье. На песчаном мысу разбит палаточный лагерь, горит костер. У костра еще одна пара, такие же молодые и симпатичные.

Утром Ирина, трое парней и одна из девушек отправились вверх по реке. В первый день Ирина все боялась: вот из-за поворота выплывет катамаран, ее поднимут на смех. На следующий день с каждым шагом нарастала тревога и слабела надежда. На ночлег встали поздно, разговаривали мало. Утром торопливо позавтракали и двинулись в путь. Обогнув очередную излучину, сразу увидели перевернутый катамаран, разбросанные на песке гермы с одеждой. Немного выше лежала Маша. Гримаса боли и пятно крови под ее телом безмолвно свидетельствовали, как трудно и страшно умирала девушка. Ирина почти побежала дальше. Вот и раздвоенная ель. Женщина нисколько не смущаясь отсутствием купальника принялась торопливо снимать штаны и рубашку. Поспешно раздевались и двое парней. Закрепив страховку, Ирина нырнула в бурлящую воду. И тут же увидела Павла и Дашу. Все было точно так, как во сне: их затянуло в каменный мешок.

…Увидев влекомый на бечеве катамаран, Алексей все понял. Он встал с камня, доковылял до палатки, влез в нее, достал из рюкзака бутылку коньяка и кружки. Потом вылез, окликнул девушек и побрел к камню. Они подошли, не решаясь посмотреть Алексею в глаза.

– Помянем, - сказал он хрипло…

Спустя три дня, уладив все формальности, Ирина и Алексей вошли в двухместное купе спального вагона. Вновь помянули погибших.

– Как же вы любили своего мужа, - проговорил Алексей. – Если за тысячи верст угадали и почувствовали его гибель.