Сон великого хана. Последние дни Перми Великой

Пестрому было весьма неприятно, когда он увидел неудачу подхода к Изкару под прикрытием подвижного сруба, разнесенного пермскими камнями и бревнами, но он и не думал падать духом. Напротив, такой результат, наверное, вскружил головы защитникам городка, торжествовавшим свою победу шумом и криками, явственно долетавшими до ушей большого воеводы. А этого ему только и надо было. Он знал, что в такие минуты победители ничего не видят и не слышат кругом, кроме своей радости, переполнявшей через край их сердца. И он не замедлил воспользоваться случаем, чтобы проникнуть в Изкар с другой стороны, где, наверное, оборона валов была ослаблена.

– - Слышь, братцы, -- обратился он к начальным людям, ожидающим его распоряжений, -- пермяне чрезвычайно возрадовались, что смогли камнями нас отогнать. Но это им погибелью будет. Надо нам сейчас же городок этот забрать, слышите -- сейчас же забрать, пока они галдят там на радостях. Время такое теперь: рать наша вокруг горы раскинута, ратники вперед рвутся, пермяне ж на одной стороне крепости собрались, любуются, как камешки ихние книзу летят, погоняют горемык наших. Вестимо, мы могли бы измором их взять, но надо нам к Нелидову на помощь спешить, каждый час для нас дорог теперича. А посему вот вам приказ мой, сотники и начальные головы. Берите вы людей ваших и живым духом на гору лезьте. Тащите с собой жердье какое, что ли, чтоб на валы подняться было можно, а с валов через частокол перемахнуть. Идите не кучей, а веревочкой, а ежели пермяне вас заметят прежде времени да станут камнями угощать, вы все же вперед лезьте, ибо ведомо ведь всем вам, наверное, что двух смертей не бывает на белом свете, а одной не миновать никогда! А я вас отсюда поддерживать стану, ежели где плохо вам придется... Ну, с Богом!

– - Слушаем, князь-воевода!
– - отозвались начальные люди и бросились исполнять приказание, стараясь превзойти друг друга в быстроте и энергии.

В Изкаре продолжали ликовать, скатывая бревна и камни уже без всякой видимой необходимости, потому что люди разбитого вражьего отряда скрылись из глаз осажденных, недешево заплатив за свою затею -- взять крепость при помощи подвижного прикрытия. Эта затея не удалась, но зато свежие ряды москвитян, растянувшись в длинную линию, лезли кверху по другой стороне горы, торопясь добраться до валов, покинутых легкомысленными защитниками, убежавшими полюбоваться на торжество товарищей у городских ворот.

Москвитяне были крайне удивлены и обрадованы, видя такую оплошность неприятеля, ошалевшего от первой победы. Воины оживленно зашептались между собою, обмениваясь на ходу шутками и остротами по поводу подобной "оказии".

– - Вот благодетели!
– - фыркнул один.
– - Не желают нам худова чинить, пропускают нас без всяких разговоров. Вот это по-свойски, можно сказать!

– - Пожалуй, еще с хлебом-солью нас встретят, -- ухмыльнулся другой.
– - Что ж, принимать так принимать. Гости мы незваные, но почетные, стоим угощения пермянского!

– - А пермячишки эти, братцы мои, умные люди весьма, -- пояснил третий, просто давясь от смеха.
– - Живо праздник учинили: мы-де свое взяли, а там хоть трава не расти! А поглядеть, так неведомо еще, на чьей улице праздник будет!..

– - Живей, живей!
– - торопили начальники и показывали пример подчиненным, взбираясь на гору впереди всех, чтобы заслужить одобрение большого воеводы.

А в Изкаре все еще шумели и радовались, не подозревая о страшной опасности, надвигавшейся с другой стороны горы. Мате и воеводы развивали планы, как они разобьют остальное московское войско и пойдут на выручку Покчи и Чердына, где, наверное, князю Микалу придется довольно плохо от тех москвитян, которые разорили Урос. Только Бурмат молча пощипывал свою бородку и, казалось, в душе посмеивался над подобными замыслами, трудно осуществимыми на самом деле. Вдруг какая-то мысль, точно молния, прорезала его мозг и заставила его быстро оглядеться вокруг, где кишела тысячная толпа ратников, сбившихся у городских ворот, как сельди в бочонке. В глазах его мелькнула тревога.

– - Ступай узнай, Юсь, -- обратился он к одному десятнику, стоявшему поблизости, -- дозорят ли на валах наши люди на той стороне городка? Не все ли сюда собрались? Пожалуй, ума у них хватит для этого.

– - Слушаю, воевода, -- отозвался Юсь и нырнул в шумящую толпу, внушительно покрикивая на некоторых встречных ратников: -- Зачем вы сюда собрались? На место, на место скорей! Разве вам здесь стоять указано, а?

– - Дай нам порадоваться вволю!
– - слышалось в ответ.
– - Нечасто мы Москву побеждаем! А на местах стоять мы успеем еще!..

– - Нечего тут рассуждать! По местам, по местам, говорят вам!
– - кричал десятник, стараясь скорее пробраться через толпу и поглядеть, остался ли кто-нибудь на том конце городка, где валы к тому же были гораздо доступнее, чем у городских ворот. Но дойти до места ему не пришлось. Оттуда уже бежали несколько десятков человек и вопили хриплыми, сдавленными голосами:

– - Беда, беда! Москвитяне идут!.. Не успели мы глазом мигнуть, а они уж на валы полезли!.. Собирайтесь сюда поскорей, отражайте врага кто чем может!.. Торопитесь! Скорей! Живей!..

Произошел страшный переполох, перевернувший вверх дном все затеи князя Мате и воевод, недосмотревших вражьего приступа: Бурмат просто волосы на себе рвал с досады и горя, увидев подобную оплошность, непростительную для старых военачальников. Конечно, он сделал свое дело: распределил всех людей по крепостным валам, велел никому не отлучаться с назначенного места... но потом увлекся призрачной победой над врагом и не хватился вовремя: исполняются ли его предначертания? А легкомысленные ратники, услышав шум победы у городских ворот, не стерпели, чтобы не прибежать туда, оставив на вверенных им валах не более пятидесяти человек, да и те позабыли всякую осторожность, прислушиваясь только к победным крикам товарищей и не обращая на местность за валами ни малейшего внимания.

А когда караульные хватились, было уже поздно отбивать нападение. Москвитяне лезли на валы, приставляя к ним длинные сучковатые жерди, служившие им вместо лестниц... Ужас обуял пермян, сразу же бросившихся бежать к городским воротам, где гудела тысячная толпа их товарищей...

– - Становись в ряды! Становись в ряды!
– - командовал Бурмат, махая в воздухе обнаженным мечом, чтобы придать бодрости ратникам. Десятники сновали в толпе, стараясь найти своих людей и привести их в должный порядок. Сам Мате не растерялся и резко выкрикивал с высоты ворот, где он стоял:

– - Не робейте, друзья мои, не робейте! Живо мы москвитян книзу собьем, завалим их камнями да бревнами!.. У нас камней да бревен хватит, чтобы их давить! Знай только скатывай с горы!..

– - Вперед! За мной!
– - рявкнул Бурмат и, мысленно призывая на помощь Бога христианского, побежал к тому месту валов, где, по словам оплошавших караульных, налезали хитрые враги.

Ратники повалили за любимым воеводой, решившимся лучше умереть на месте, чем отдаться врагу без сопротивления. Мате и остальные воеводы следовали за ним по пятам, безмолвно согласившись между собой делать то же самое, что будет делать покчинский военачальник. У всех мелькала в голове тревожная мысль:

"Успеем ли? Успеем ли? Не завладеют ли враги валами и частоколом?.."

– - Поздно, поздно!
– - вырвалось у Мате, когда на глазах у всех перемахнуло через частокол с наружного вала внутрь крепости несколько человеческих фигур, в которых нетрудно было узнать москвитян.

И вдруг, точно по волшебству, множество вражьих воинов посыпалось с высоты частокола, видимо поднимаясь на него с той стороны на плечах друг у друга, что было проделываемо с замечательною ловкостью и легкостью. Раздался грозный клич: "Москва! Москва!" -- и перед пермянами в одну минуту выросла стена мужественных противников, ощетинившихся бердышами и копьями.