Сон

Он начал курить, когда был молод и глуп, но этого не случилось бы, если бы не запрет отца. А запретный плод, как известно, сладок. Потом это вошло в привычку. К тридцати трем годам он достаточно поумнел, чтобы понять, что курение вредит здоровью. И все же два месяца ему пришлось преодолевать влечение и подавлять приступы раздражительности.

Он смотрел на пачку и боролся с искушением закурить. Так же следовало бороться с искушением по имени «малышка Дженни Остин».

Глава 3

Уик-энд у Дженни прошел и лучше, и хуже, чем она ожидала. Опухоль на лодыжке быстро спала. Джек Бреннен был прав: растяжение оказалось небольшим.

Как она и надеялась, днем ей удавалось слегка подремать, но ночью… Ночи были такими же скверными, как всегда. Обычные ночи, к которым за два года Дженни успела привыкнуть. Она прекрасно знала, что бессонница была всего лишь противоядием. В воскресенье вечером она немного поспала и в понедельник отправилась на работу вялая и разбитая.

Библиотека располагалась в трехэтажном здании кирпично-красного цвета, стоявшем на углу улиц Анакапа и Анапаму. Его украшали высокие стрельчатые окна и черепичная крыша в испанском стиле.

Сидя за поцарапанным дубовым столом в дальнем углу справочного кабинета, Дженни просматривала список новых поступлений. Затем ей предстояло обработать гору вновь приобретенных книг и убрать их с глаз долой.

Список был длинный, и от монотонной работы по сверке названий с накладными веки у Дженни налились свинцом и закрылись сами собой, голова свесилась на грудь… Она поняла, что задремала, лишь тогда, когда ее плеча коснулась рука сотрудницы Миллисент Уинслоу. Дженни резко подняла голову и откинулась на спинку стула.

— Извини, — сказала Милли, — я испугалась, что войдет мадам и застанет тебя спящей.

Дженни отвела с лица выбившуюся прядь волос.

— Спасибо, Милли. — Она любила свою работу и отчаянно нуждалась в ней, несмотря на множество проблем, но ее начальница была ярым поборником приличий. Вид спящего помощника библиотекаря привел бы ее в ужас, и никакие объяснения не подействовали бы.

— Что, не удалось отдохнуть за уик-энд? — спросила Милли. Этой худенькой одинокой женщине с узким носиком, острым подбородком и глубоко посаженными голубыми глазами было двадцать пять лет. Милли была библиографом и происходила из старинной богатой семьи. Она окончила колледж Смита. Профессия библиотекаря была одной из немногих, которые ее родители считали приемлемыми для девушки из рода Уинслоу.

— Скорее наоборот, — ответила Дженни, — я ужасно провела время.

— Я слышала, ты растянула лодыжку?

Дженни кивнула. Конечно, ей даже пришлось вызвать врача. Она сняла с носа большие очки в черепаховой оправе, которыми пользовалась при чтении, и положила их на длинный перечень книг.

— Лодыжка — это пустяки. — Она вкратце рассказала Милли о трех негодяях, напавших на нее во время прогулки по пляжу, о Джеке Бреннене и о кошмарах, преследовавших ее весь уик-энд… который она проспала. — Спасибо, Милли, что прикрыла меня.

— Не за что… — Женщины дружили, хотя у них было не так уж много общего. Разве что усидчивость и недостаток мужского общества. И все же они нравились друг другу. Они делились всем, что происходило в их небогатой событиями жизни, и всячески старались поддержать друг друга в минуты нередко охватывавшего обеих уныния.

— А что из себя представляет этот Бреныен? — спросила Милли. — Он ведь сильно рисковал, вступаясь за тебя.

Дженни улыбнулась. У нее было достаточно времени, чтобы подумать о Джеке Бреннене. Весь уик-энд он не шел у нее из головы.

— У него все в порядке. И это самое меньшее, что можно о нем сказать.

— А как он выглядит?

— Хорошо… Высокий — ростом под два метра, очень смуглый, а мускулов у него больше, чем у любого парня на нашем пляже «Венеция».

— Симпатичный? — спросила Милли.

Дженни кивнула.

— С потрясающими синими глазами и ленивой улыбкой. Очень красивый, и красота у него какая-то дикая, необузданная, — добавила она, надеясь, что Милли не заметила румянца, залившего ее щеки.

— В общем, вылитый Джеймс Дин, — тоскливо сказала Милли, поднимая к небу голубые глаза.

— Скорее Марлон Брандо, — поправила Дженни, представляя себе мятежного юношу, которого Брандо сыграл в фильме «На набережной».

— Ты еще увидишься с ним?

— Едва ли я в его вкусе, Милли. А он уж точно не в моем.

— Ой, не знаю!.. Я думаю, было бы очень приятно показаться на людях с таким мужчиной. Просто чтобы узнать, на что это похоже.

— Ну, он не просил меня о встрече.

— Очень жаль, — сказала Милли, и Дженни была вынуждена в душе согласиться с ней.

Она знала, что это смешно. У них не было ничего общего. И все же она испытывала странное стремление увидеть его снова. Возможно, в ней говорило любопытство или желание отплатить ему за доброту. Впрочем, если быть честной, главную роль тут играла его поразительная красота. Как бы то ни было, Дженни продолжала думать о Бреннене. Ей хорошо запомнились и название корабля — «Мародер», — и место у причала, где он стоял, и то, что Джек предложил ей свою помощь.

— Едва ли такого мужчину заинтересует простая библиотекарша, — мрачно заявила Милли.

— Наверное, ты права. — На этом излияния можно было считать законченными, и Дженни была благодарна подруге, когда та ушла от этой щекотливой темы.

— Сегодня понедельник, — напомнила Милли, — кажется, в этот день ты посещаешь доктора Хэлперн, верно?

— Верно, но сейчас она в отпуске. Надеюсь увидеть ее через неделю, после того, как схожу в клинику, где меня лечат от бессонницы. Она хотела посмотреть результаты анализов. — Дженни вздохнула. — Я начинаю подумывать, что понапрасну трачу деньги. На первых порах доктор Хэлперн мне очень помогла. Не знаю, что бы я без нее делала. Но в последнее время… не знаю… я не чувствую никакого улучшения.

— Наверное, так и должно быть. Два шага вперед, один назад. По-моему, потрясение, которое ты испытала, слишком сильно, чтобы справиться с ним в один присест.

— Будем надеяться, что ты права, — отозвалась Дженни, оставив свои сомнения при себе.

И все же она еще доверяла Фрэнсис Хэлперн, одному из самых известных психиатров города, женщине, к которой она обратилась, впервые испытав ночные кошмары.

— Между нами говоря, способность видеть сны — это уже сам по себе психоз, — поставила ее в известность привлекательная светловолосая женщина, — то есть умственное расстройство, характеризующееся такими симптомами, как галлюцинации или иллюзии, указывающими на ослабление связей с действительностью.

— Вы хотите сказать, что я душевнобольная?

Доктор Хэлперн снисходительно улыбнулась:

— Конечно, нет. Но вам нанесли тяжелейшую душевную травму. — Этой высокой, хрупкой, всегда модно одетой женщине было всего тридцать пять лет. — Ваши ночные кошмары — побочное последствие этой травмы, защитная реакция мозга. В некоторых случаях это действительно оказывает лечебное воздействие.

— Боюсь, я вас не совсем понимаю. Как эти ужасные сны могут лечить?

— На самом деле все очень просто. Во сне вы абстрагируетесь от реальности. Какое-то время предаетесь галлюцинациям. В этот миг вы верите в то, чего на самом деле не было. В вашем случае сны являются попыткой отринуть то, что, как вам представляется, произошло с вашим мужем. Стоит вам смириться с мыслью о его смерти, как сны прекратятся сами собой.