Реймерс Георгий

Соната-фантазия

Глава 1

У раскрытой двери балкона колыхнулась кружевная штора. С легким вздохом ночного ветерка в комнату залетел аромат жасмина. Листья на заглянувшей в окно ветке зашептались и смолкли.

Чуть слышно зазвучал рояль. Минорная мелодия плавно, почти неощутимо, влилась в тишину летней ночи.

Луна выглянула из-за облака и словно замерла, прислушиваясь к музыке.

Пианист играл на память. Его глаза были закрыты, воображение рисовало фантастические картины. Он видел причудливые пики, исполинские горные цирки, громадные впадины. На совершенно черном небе - яркие немерцающие звезды. Их блеск холоден и чист, как эти звенящие высокие тона.

Пальцы уверенно перебирали клавиши. Рокочущие ноты чередовались с певучими. Это - световые контрасты. Густые непроницаемые тени и освещенные солнцем грани утесов.

В плавный ритм сонаты ворвалась тревога, словно кто-то дерзкий захотел нарушить покой уснувших каменных исполинов. И снова зазвучала холодная, как бы сотканная из лунного света, мелодия. Она становилась все тише, тише и замерла на басовых аккордах.

Небольшая пауза, и опять звуки полетели по комнате.

Теперь они метались, как вырвавшиеся из клетки птицы, ударялись о стены и, вылетая в окно, исчезали в необъятном просторе лунной ночи.

В музыке чувствовалось что-то большое, радостное. Кто-то, еще не совсем уверенный в успехе, спрашивал самого себя, мечтал, сомневался, надеялся...

И вдруг звуки рассыпались тысячами хрустальных осколков. Руки музыканта заметались.

Это сбывается мечта!

В клубах дыма и пламени космический корабль взметнулся ввысь. Вместе со стремительным аллегро нарастала скорость. Дюзы полыхали белым огнем. Быстрее!.. В космос!..

Вот отделилась первая ступень ракеты... Темп ускорился. Вторая ступень...

Пианист забыл обо всем. Он там, в свободном полете. Все ближе, ближе, неизвестный загадочный мир...

Последний аккорд. Откинувшись на спинку стула, пианист долго сидел неподвижно. Потом пригладил растрепавшиеся волосы, встал и подошел к окну. В голубом лунном свете отчетливо обозначился профиль человека с высоким лбом и резко очерченным подбородком. На его расстегнутом кителе тускло поблескивали погоны. Все еще находясь под впечатлением музыки, он вглядывался в звездное небо.

Пусть композитор хотел выразить чудесными звуками совсем другое, для пианиста это не имело никакого значения. Он понимал бессмертную сонату по-своему.

– Отлично, майор Крамов!
– раздался из темноты негромкий возглас.

Офицер вздрогнул от неожиданности, обернулся. В глубине комнаты, на диване, сидел человек.

– Это вы, Павел Кузьмич?

– Как видите.

– Извините, увлекся, даже не заметил, когда вы пришли.

Крамов подошел к ученому и сел рядом.

– Небось, спать хотите отправить?

– Почти угадали.

– Ну, если "почти", то уже легче.

– Это почему?

– Да потому, что у вас есть ко мне какое-то дело. А раз так, то я не нарушитель режима тренировки.

Ученый усмехнулся.

– Мечтатель вы, Андрей Петрович! Все на нее поглядываете?
– указал он на Луну.

– Все на нее.

– Поди, только что там побывали?

– Да уж скорее бы, - вздохнул Крамов.
– Сколько можно крутиться вокруг шарика!

– В наших делах поспешность вредна.

Ученый встал и вышел на балкон. Крамов последовал за ним.

Доктор физико-математических наук Павел Кузьмич Маркелов был назначен начальником экспедиции, готовившейся к полету на Луну. Требовательный, пунктуальный, он не терпел спешки. Многим казалось, что он слишком осторожничает и медлит, но это было не так. Павел Кузьмич подготавливал экспедицию наверняка, чтобы никакие случайности не могли повлиять на успех задуманного дела. Он даже успевал следить за ходом тренировки командира космического корабля и его дублера. Зная характер Павла Кузьмича, Крамов был удивлен. Что случилось? Несмотря на поздний час, он продолжает разговор. Не в его правилах нарушать установленный распорядок.

Маленький поселок спал. За черными силуэтами кипарисов блестело посеребренное лунным светом море. С гор тянул легкий бриз.

Павел Кузьмич заложил руки за спину и внимательно разглядывал Луну, словно видел ее впервые.

Крамов стоял рядом, ожидая, что же он скажет.

– Так вот, друже, - нарушил молчание Павел Кузьмич.
– Вчера служба неба приняла из космоса странные радиосигналы. Похоже, искусственные. Направление от объекта - М-42.

– Туманность Ориона!
– воскликнул Крамов.

Павел Кузьмич кивнул и продолжал:

– Это еще не главное. Час спустя были посланы аналогичные сигналы, но уже в обратном направлении.

– Откуда?

– С Луны.

– Что вы говорите!
– изумился Крамов.
– Нет ли здесь ошибки?

Павел Кузьмич пожал плечами.

– Их продублировал ретранслятор нашего искусственного спутника, выведенного на орбиту вокруг Луны.

– Поразительно! Значит, там кто-то...

– Не будем предугадывать, - перебил ученый.
– Прилетим - увидим.

– А скоро?

– Экий нетерпеливый народ! Не пройдет и...
– Павел Кузьмин взглянул на светящийся циферблат ручных часов.
– Что за безобразие! Завтра тренировка, а вы все еще разгуливаете!

Взяв Крамова за плечи, он повернул его лицом к двери и легонько подтолкнул.

– А ну-ка, марш спать!

Глава 2

В просторном кабинете за длинным полированным столом расположились несколько человек. Докладывал пожилой грузный мужчина.

– ...Итак, из приведенных фактов я могу сделать только один вывод: в настоящее время мы не готовы к отправке на Луну космического корабля с человеком.

Закрыв блокнот, он опустился в кресло.

Председательствующий нервно смял сигару о край пепельницы.

– Мистер Шварц, нам хотелось услышать более радостные вести, - проскрипел он надтреснутым голосом.
– Мы крайне обеспокоены продолжающимися неполадками.

Шварц нахмурился.

– Вы же знаете, сэр, что наши люди делают все возможное. Дайте еще немного времени.

– Чтобы Советы снова нас опередили, - раздраженно перебил тот. Его желчное аскетическое лицо болезненно сморщилось.
– Проклятая печень! Не забывайте, мистер Шварц, - продолжал он, - вылет советской экспедиции на Луну - дело считанных дней. Нужно опередить. Не так ли?
– обвел он взглядом сидящих за столом.

В ответ раздались одобрительные возгласы.

– Мы должны, - он сделал ударение на последнем слове, - запустить "Фалькон" не позднее, чем через две недели.

Шварц сделал протестующий жест.

– Это невозможно! Корабль недоработан. Мы не имеем права рисковать жизнью человека и нашим престижем!
– воскликнул он, надеясь найти поддержку у окружающих.

Сидящий рядом генерал неодобрительно взглянул на него и обратился к председателю.

– О каком праве говорит главный конструктор? Кто может нам запретить пожертвовать одним человеком?! А насчет престижа, вы и так изрядно его пошатнули, - бросил он в сторону Шварца.
– Ваши ракеты не раз падали черт знает куда, даже на головы латиноамериканцам.