Соната незабудки

— Но я до сих пор считаю, что Луис — дерзкий, безрассудный и бездушный юноша и всегда будет таким, — заявила Шарло.

— Ах ты вредина! — возмутилась Синтия, уставившись в стол. — Ты говорила, что он сумасшедший!

— Нет, Синтия, дорогая, это ты говорила, что он сумасшедший.

— По крайней мере, у меня хватает совести признать это. Шарло, ты просто дьявол в юбке! Он вовсе не сумасшедший, и не бездушный. Он — романтик, а в наши дни таких очень мало! — фыркнула Синтия.

В ответ Шарло вздернула подбородок.

— Я лучше разбираюсь в мужчинах, потому что уже троих похоронила, — сказала она и засмеялась своей собственной неудачной шутке.

— Надеюсь, четвертый похоронит тебя!

— По правде говоря, — мягким голосом перебила подругу Диана, — мы все были несправедливы к Луису, а теперь он уехал. Мне его безумно жаль. Бедный юноша! Что может быть хуже любви, которой не суждено сбыться?

— Мы все будем ужасно скучать по Айле.

— Ужасно скучать, — повторила Филлида.

— Не беспокойтесь, Одри выйдет за Сесила, и это даст всем нам хороший повод снова улыбаться, — сказала Шарло.

— Или ты выйдешь замуж за полковника и дашь нам хороший повод посмеяться, — добавила Синтия со злобной улыбкой.

Но Шарло не улыбнулась. На ее напудренном лице вдруг проявились морщины. С полковником что-то происходило. Ласковый взгляд, отрешенное выражение лица, мягкие нотки в голосе и грустная мелодия, которую он без конца напевает себе под нос… Шарло смела надеяться, что именно она вдохновила его на такие перемены, но не собиралась делиться своими мыслями с остальными «крокодилицами». Они бы засмеяли ее, стоило ей только озвучить столь непривычное для нее сентиментальное предположение.

— Вы можете начать смеяться даже раньше, чем вы думаете, — бросила она вызов.

Синтия уставилась на Шарло, разинув рот.

— Не верю, — сказала она медленно. — Ты действительно собираешься хоронить четвертого?

— Нет, нет, думаю, с живым полковником мне будет веселее, — съязвила она и добавила с неожиданной горечью: — Мне уже не кажется, что смерть может вызывать улыбку.

Члены британской общины были так заняты смертью Айлы, что взаимоотношения полковника и Шарлотты Осборн их не интересовали. Херлингем стал городком мрачных теней, потому что все пребывали в недоумении, вспоминая солнечного ребенка, чьи щеки с ямочками и прыгающая походка привлекали всеобщее внимание. Как могло случиться, чтобы существо, полное жизненной энергии, вдруг внезапно могло стать мертвым? Каждый думал о хрупкости своей собственной жизни, и яснее, чем когда-либо, осознавал, что является гостем на этой земле. Пробьет его час, и что тогда?

Воображаемая любовь между Айлой и Луисом (современными Ромео и Джульеттой) стала легендой, которой община наслаждалась, негодуя, что все закончилось так печально. Мужчины восхищались преданностью Луиса, а женщины завидовали бесстрашию Айлы. Вдруг оказалось, что все знают очень много об их любви: знают, как она началась, где они встречались, о чем мечтали, и, конечно же, догадывались о том, что в ту самую ночь, когда Айла заболела, влюбленные решили сбежать. Новые истории появлялись ежечасно, причем каждая последующая была невероятнее предыдущей. После смерти Айла принадлежала всем.

— Нелли плачет уже месяц, — жаловалась Хильда. — Луис уехал и увез с собой ее сердце. Я еще никогда не видела, чтобы столько слез было пролито из-за мужчины.

Роуз днями сидела у камина в гостиной, сжимаясь от холода, несмотря на тепло, даримое огнем. Она находила некоторое успокоение в частых визитах сестер, которые не давали ей погрязнуть в бездонной яме жалости к самой себе.

— У Нелли нет повода плакать, — нетерпеливо прищелкивая языком, говорила Эдна, которая устала слушать постоянные жалобы сестры. — Как Одри, Роуз? — спросила она ласково.

Роуз покачала головой, а Хильда поджала губы. Ее раздражало, что все говорили о дочерях Роуз с почтением, словно о святых. Пока Айла была жива, она попирала правила общины и вызывала только неодобрение, но теперь она была выше этого. Одри кропили той же святой водой. Хильда сердито уставилась на чашку с чаем.

— Она очень тяжело переживает случившееся, — мрачно сказала Роуз. — Сидит в своей спальне, печально глядя в окно, или нервно расхаживает по комнате. Я не могу понять, что ее так расстраивает. Один Бог знает, — добавила она набожно. — В конце концов, мы все в Его власти.

— А Сесил? Неужели он ничего не может сделать, чтобы развлечь ее?

— Ей нужно время, чтобы выплакаться, — ответила Роуз, опуская глаза. Ей казалось, что ее будущее счастье тоже зависит от отношений Одри и Сесила. — У него колоссальная выдержка. Он приходит каждый вечер, чтобы повидаться с ней, но она отказывается выходить из комнаты.

— Боже мой, но ведь это сведет его с ума! — надрывным тоном, в котором прозвучали завистливые нотки, сказала Хильда.

— Я так не считаю, Хильда, — ответила Роуз. — Сесил — чуткий юноша. Он понимает, что девочке нужно время, чтобы смириться со смертью Айлы, прежде чем она сможет сосредоточить свои мысли только на нем.

— Но ведь было бы естественно, если бы именно в такую минуту она приняла его поддержку!

— Все по-разному справляются с горем, Хильда, — возразила Эдна. — Одри всегда отличалась от других девочек. Она скрытная. Вспомни, она ведь потеряла не только сестру, упокой, Господи, ее душу, но и своего лучшего друга. — Повернувшись к Роуз и тяжело вздохнув, она добавила: — Разве мы ничего не можем сделать, чтобы она воспрянула духом? Слишком длительный траур плохо влияет на здоровье человека.

— Ну, Сесил предложил… — начала Роуз слабым голосом.

— Что именно?

— Звучит немного странно, но…

— Я бы ухватилась за любой шанс, — сказала Эдна.

— Он предложил нам купить пианино, совсем маленькое.

— Это еще зачем? — поинтересовалась Хильда. — Она сто лет не играла на пианино!

— Сесил говорит, что Луис играет, чтобы успокоить душу. А однажды он видел, как Одри играла вместе с ним, и, казалось, получала от этого огромное удовольствие.

— Потрясающая идея, Роуз! А что говорит Генри? — спросила Эдна с энтузиазмом. «В чем действительно нуждается этот дом, так это в маленьком источнике радости», — подумала она.

— Он хочет попробовать, — ответила Роуз.

— Тогда купите пианино как можно скорее, пока у ребенка окончательно не исчезла вера в будущее. Сесил и так уже слишком долго ждет!

Роуз поспешила заказать инструмент, и его привезли через неделю. Одри по-прежнему отказывалась выходить из комнаты, настолько она была убита горем. Альберт и двое младших братьев радостно били по клавишам, пока Роуз не объяснила им, что пианино купили для Одри и играть на нем может только она.