Сонбаньён-ян

Некоторое время грузовик пятится назад, затем поворачивает в какой-то проулок. Полицейский, подсевший к На Бом в кабину, показывает дорогу. Через пять минут, попетляв по улочкам, грузовик въезжает на площадь с другой стороны. За это время фанаты Юн Ми, под руководством полицейских, раздвинули проход и автозак беспрепятственно достигает крыльца, перекрыв его на две трети. Из пассажирской двери, обращённой к крыльцу, шустро выскакивает полицейский с пагонами капитана, за ним неспешно выходит начальница тюрьмы.

– Первая четвёрка выходит и строит стену. – Отдаёт На Бом приказ надзирательницам. Два человека со щитами выходят и прикрывают дверь, затем плотно за ними идёт Юн Ми, оставшиеся двое прикрывают её щитами сверху.

Выстраиваемся прямо в кузове в указанном порядке. Три пары надзирательниц спереди, затем я, и ещё две надзирательницы за мной с уже поднятыми в верх щитами. Дверь широкая и два человека в ряд легко через неё пройдут. Даже со щитами.

Старшая, идущая в первой двойке, распахивает дверь и тут же закрывается щитом.

– Кидай. – Раздаётся громкий истошный вопль над толпой и в нашу сторону полетели сотни каких-то предметов.

Бум, бум, бум…, длинной пулемётной очередью загремели удары по машине, по земле, по щитам надзирательниц. Досталось и людям, находившимся в опасной зоне. Залп почти закончился и только отдельные предметы продолжили полёт. Первая четвёрка надзирательниц быстро выскочили наружу и построив стенку, приподняли щиты в верх и плотно их сомкнули.

– Кидай. Опять раздалась команда со стороны юэйнов.

– АААААА. – Взревела где-то в середине площади толпа и пошёл гул разгорающейся драки. Азартные вопли, крики боли и ругательства.

Переждав второй залп мы тоже выскочили из машины. Надзирательницы построили что-то вроде черепахи и мы медленно двинулись в сторону входа в суд. Время как будто бы замедлилось и мне удалось охватить всю картину целиком. Все крыльцо и территория перед ним были покрыты пятнами краски из разбившихся пакетов, огромным количеством гнилых помидоров и бананов и кучей разбитых сырых яиц. Там и сям блестело стекло от разбившихся пустых бутылок из под пива и соджу. Прямо под ногами с этикетки от соджу, улыбалась Ай Ю. Щиты надзирательниц тоже были прилично заляпаны. Досталась и многим журналистам. Какой-то иностранец зажимал рукой разбитую голову. Однако многие операторы продолжали работать, давая в эфир потрясающую картинку. Через всё крыльцо протянулась шеренга из крупных мужчин, огромными щитами прикрывающих проход к двери. Рядом с дверью, держа её открытой, стоял улыбающийся Сан У, начальник СБ Сеа Групп.

– Кидай! – Опять зазвучала команда, но это был уже другой голос.

Мы остановились почти на середине крыльца. Надзирательницы сомкнулись вокруг меня и таким образом мы переждали очередной залп. На фоне кипящего в крови адреналина, я, неожиданно даже для самого себя, выскочил из окружения надзирательниц и вскинув руки прокричал.

– Кам-са-хэ-йо! Я люблю вас! – получилось очень громко. Мой голос, практически, перекрыл шум толпы.

(Кам-са-хэ-йо – Спасибо, выраженное неформально, но очень вежливо.)

– ААААА, УУУУ. – Взревела толпа.

– Кидай! – Зазвучал истеричный голос.

Я моментально нырнул под защиту надзирательниц. Старшая так посмотрела на меня, что в голове сразу появилась фраза – "Как Ленин на буржуазию."

Четвёртый залп оказался хиленьким. Видимо, на помойках было недостаточно гнилья, а краска иссякла ещё при первом и втором залпе.

Через тридцать секунд после залпа, мы проскочили в холл суда. Две, наиболее чистые надзирательницы, остались со мной, остальные потащили щиты в автозак. Вернулся к двери и обменялся приветствиями с Сан У. Краем глаза успел заметить бегущую, по проходу, оставшемуся от проезда машины, толпу полицейских, экипированных для разгона демонстрации. Человек сорок. Первые из них уже начали пробиваться к эпицентру драки. Буквально через минуту, после нашего перемещения в холл, подошла На Бом. Взглянул на часы. Что ж, мы успели вовремя. До заседания осталось ещё почти десять минут.

Под конвоем надзирательниц прошёл к залу судебного заседания. В холе, перед залом заседаний, на мягких стульях сидело двенадцать человек. В основном мне знакомые. Настоятельница храма и монашка, которая помогала мне прийти в себя. Генерал Им Чхе Му, а рядом с ним смутно знакомый хмырь в звании полковника, которого я пару раз видел в нашей части. Корреспондент, который получил от меня по морде. Капитан из NIS. Два моих врача из клиники и пара судей, из осудившей меня тройки. И два офицера полиции, которые меня арестовали. Вежливо со всеми поздоровался.

Встретивший меня в дверях судебный исполнитель, провёл меня в клетку. В зале, на зрительских местах, начинающихся сразу от входа, на первом ряду, сидело всего три человека, это мама Дже Мин, Сун Ок и Ён Э. Рядом с клеткой за столом уже разместился мой адвокат, Пак Мэн Хо. У противоположной стены, за таким же столом, как и у моего адвоката, сидел, судя по всему, наш оппонент, некий господин в форме военной прокуратуры, с майорскими звёздочками. Между ними, чуть ближе к сцене, расположилась небольшая трибуна для опроса свидетелей. У дальней стены, на довольно высокой сцене, расположился монументальный судейский стол, на три персоны, судя по таким же монументальным деревянным креслам. Сразу за креслами просматривалась ещё одна дверь. Как я думаю, это, скорее всего, совещательная комната. Перпендикулярно к судейскому столу разместился ещё один стол, возле которого стоял мужчина зрелого возраста в звании подполковника. Думаю секретарь суда. Тоже со всеми поздоровался, но уже по очереди, начиная с адвоката. У мамы, при виде меня, потекли слёзы. Сун Ок начала её успокаивать.

Время действия: Двадцатое второе января, время девять пятьдесят утра. Место действия: Двух комнатная квартира на втором этаже в доме напротив Высшего Военного суда.

– Шайзе. – Отто фон Фитингоф в раздражении ударил кулаком по подоконнику. Цель только что нырнула в здание суда. – "Совсем чуть-чуть не успел, теперь придётся ждать пока она вылезет обратно." Подтащив к окну стол и открыв окно, он достал из чемоданчика и собрал снайперскую винтовку калибра 7, 62мм с глушителем. До этого пользоваться такой ему не приходилось. Аккуратно прорезав зелёную москитную сетку и оставив несколько нитей так, что бы было можно одним рывком открыть направление стрельбы, принялся ждать. Сразу набежали мысли о ткущем и о былом.

Таких идиотских заказов у него ещё не было. Сорвали с другого конца земного шара, приказав ликвидировать какую-то несовершеннолетнюю девчонку. Если бы не стоимость заказа в размере двух с половиной миллионов долларов, он бы никогда на такое не подписался. Хорошо, что хоть винтовка оказалась в указанном месте. Но чёрт возьми! Этим заказом можно обеспечить себе безбедную старость и, наконец, полностью погасить долги идиота отца, который после смерти матери пустился во все тяжкие, полностью разорив семью. А ведь наш род ещё семь веков назад упоминался в летописях. Перед самым крахом гитлеровской Германии уже понимая, что приходит конец, наш дед, будучи полковником (Оберст) СС, исхитрился сбежать в Аргентину, прихватив с собой жену, новорождённого сына и приличные капиталы. Сменив имя, он занялся в Аргентине сельским хозяйством.

Так как способности к занятиям бизнесом у него отсутствовали, то в итоге он прогорел и часть денег потерял. Поняв, что это не его стезя, дед, конвертировав все ценности в доллары, положил их в банк и семья стала жить на проценты от вклада. В принципе, не бедствовали. Дед умер, когда отцу было двадцать пять лет. Бабушка, годом ранее. Так как у отца не было желанием создать семью, то в завещании дед прописал, что распоряжаться средствами со счета, отец сможет только после рождения первенца в законном браке. Помыкавшись без денег месяцев восемь, отец в конце концов женился и в тысяча девятьсот семьдесят втором году родился мой старший брат, а через четыре года и я. Когда мне было одиннадцать лет, мать погибла в автомобильной аварии. А ещё чрез семь лет, окончательно спился и умер отец. Мне тогда было восемнадцать, а брату двадцать четыре. Кроме долгов отец нам ни чего не оставил, которые и повисли на брате и мне. Нет, одно хорошее дело он сделал. По настоянию матери восстановил нашу истинную фамилию.