Сонм Осколков. Том 1

— Это не про секс, Число. Это про чувства. Ты был Джеку ближе кого угодно и… Он никогда не простит тебя за это предательство. Безумие. Он… Именно после тебя он полностью отказался от создания каких-либо связей. Если бы… Если бы ты согласился, а потом привел его в Котел? Сколько бы всего поменялось? Боже, почему наш мир такое хуевое место. Почему?

Последние часы буквально выбросили меня в бурлящую реку эмоций и переживаний. Старых мыслей о произошедшем, историях людей с которыми я знаком и моей собственной историей. Поступки, что я совершил, события к которым я привел, дела которые я не закончил…

— Я плохой человек.

— Никто из нас не хороший. — неожиданно раздалось от Героя. — Вообще нет хороших и плохих, Кондрад. Есть просто люди.

— Я отвратительно поступал с другими. Я принес боль отцу. Покалечил кучу людей, прикончил одного точно и сейчас чуть не убил ещё нескольких. Я не умею справляться со своей болью никак иначе, кроме принесения боли другим, Герой. Я плохой человек.

Мне было омерзительно. Хотелось помыться и смыть с себя эту прилипшую грязь. Воспоминания, как отвратительный рой мух начал жужжать в моей голове. Захотелось отбросить это, но какая-то невидимая сила захлопнула книгу и открыла ее в самом начале.

Смерть мамы и то как изменился отец. То как изменился я. То с какой яростью набросился на ребенка упомянувшего это. То, как я с отчаянным ревом избивал нескольких ребят потому что они разозлили меня. Фитиль зажёгся, а после раздался оглушительный взрыв…

Отец ушедший в работу. Между нами будто выросла стена. Мы перестали понимать друг друга. Я замкнулся лишь сильнее, выбросив прочь старых знакомых, которым не нравилось то как я себя веду.

Я стал жестоким. Толкнуть, ударить, поиздеваться. Это стало нормой. Чтобы не загнать себя в угол, я показывал всем вокруг что сильный. Я бил, огрызался, оскорблял и травил. Только я делал это с примерно равными мне. А после меня заметили и предложили компанию.

Первая драка ещё в средней школе на стороне мелких нацистов. Первое ножевое ранение от которого я чуть не умер. Меня пырнул какой-то нигер, он явно был на дозе. Когда меня зашили и я вернулся в школу, мы нашли его. Я сломал ему обе руки и несколько ребер. Он был похож на избитый стейк, полностью синий когда я с ним закончил.

Второе происшествие, когда уже азиат вогнал в меня нож со спины. Он хотел вступить в АПП и не сказать, что была большая разница между азиатами и нацистами, по методу вступления в банду. Нужно было ранить кого-то из противоположной группировки. И этот азиатский парень выбрал меня. За что через три недели и поплатился. Пацан вряд ли смог ходить после того, как я его избил.

А после в этой кутерьме жестоких драк, стрелок и потасовок, в которых к моему удивлению я умудрился выжить, меня привели к Брэду. После того, что я сделал с тем взрослым мужиком выжить было нельзя. Даже если бы никто ничего не сделал, азиат бы просто сдох от внутренних повреждений. Я выбил место в банде силой. Озлобленный и жестокий я был доволен, но сейчас, вспоминая это хотелось блевать.

Я…. Да какое я вообще имею право быть героем? Я с самого начала был ублюдком приносящим боль другим. Я всегда таким был, сколько себя помню. Всегда дрался, всегда огрызался на тех кто сильнее. Всегда желала показать, что я чего-то стою и ненавидел ощущать себя слабым.

— Это не так, Кондрад.

— Заткнись Герой!

Крик, сорвавшийся с моих губ, был жалким. Я был жалким.

— Вы говорили это. Мы это обсуждали, но по всему выходит, что я никакой не герой. Я черт возьми даже не хороший человек, чтобы быть героем. И никогда им не буду!

— Что бы быть героем необязательно быть хорошим человеком. Нет такого понятия, как хороший человек.

— Захлопнись Число. Не хочу вас слышать. Никого из вас.

Схватившись за шлем, тихо сжал зубы. Нужно было успокоиться. Хотелось кричать, но нужно было сдержать это в себе.

— Юноша, это плохой выход из ситуации.

Всеотец тоже появился. Как же их много. Почему им всем что-то нужно. Дайте отдохнуть, дайте побыть одному!

Но в таком раздрае, во мне не было сил, чтобы выгнать даже одного из них. Не говоря уже о всех. Просто не хватило бы ментальных сил.

— Ты слишком уничижителен к себе. Ты преувеличиваешь.

— Преувеличиваю Герой? Мы об этом говорили, разве нет. Героя и злодея отличает то, как они реагируют на мир. И как я отвечаю миру на принесенную мне боль, Алан? Верно как злодей. Я делаю миру больно в ответ, потому что мне больно. Я иду и избиваю ни в чем не повинных нормалов, превращаю Алебастра в ебучий фарш, делаю так что Цикада чуть не дохнет, ломаю череп Штормтигру и чуть не убиваю Оталу и Виктора!

Я набрал воздуха в лёгкие, переводя дыхание.

— Я всегда так поступал. Когда кто-то делал мне больно, я делал ему ещё больнее. Я бил в ответ многократно сильнее. Я пугал, избивал, калечил, показывая что я сильнее. Я контролирую ситуацию. Я здесь главным. И сейчас! Сейчас я тоже делаю абсолютно то же самое! Поэтому не надо лгать мне в лицо ебучий ты лицемерный героишка, о том что я хороший парень. Я не хороший парень, я хуев ублюдок калечащий и делающий людям больно банально потому что мне так проще! Потому что я так привык!

— Кон… — начал было Герой, но я не позволил ему закончить.

— Это ещё не всё!

Воздух снова закончился и одного вдоха не хватало. Мне пришлось прервать свой крик и начать медленно дышать приходя в себя.

— Не все. Но даже зная все это, я… Я захотел стать кем-то другим. Чем-то другим. Но единственное чего я добился, это страх. Люди, пусть и плохие, но люди боятся меня будто я чудовище какое-то. Я… Я не хочу, чтобы меня так боялись. Но я не тот светлый и добрый герой за которым идут другие как ты Герой. Я совершенно не такой. Я хочу власти, я хочу славы. Черт возьми, я хочу иметь влияние, чтобы мое слово что-то значило, но…

Ноги слабо дрогнуло и я просто сел обнимая свои колени. Я понимал что у меня просто истерика. Это просто нервы, но я просто не мог это сдержать. Впервые с дня смерти мамы, я ощутил как соленые слезы коснулись моей кожи. Мне было противно от осознания этого. Я не имел на это права.

— Я просто не знаю, чего я хочу. Просто помолчите. Не хочу слышать ни утешения, ни оправдания. Ничего. Завалитесь все. И даже ты Джек, я знаю, что ты вернулся. Заткни свое хлебало и дай мне побыть одному.

Так я и остался сидеть. На крыше какого-то здания, подняв голову к темному небу с которого лились слезы. Слезы неба. Мои. Не важно, ведь струна нервов и стресса натянутая и свернутая в чудовищный клубок начала медленно расходится. Рваться и ломаться…

Тишина. Впервые за долгое время. Сладкая тишина.

Глава 43. Гневный Вал: Накал

Хотелось удавиться…

— Кондрад, ты в порядке?

— Нет, Алан, я не в порядке.

Мой голос был пустым. Будто лишенным эмоций. Я чувствовал усталость и пустоту. Нервы немного отпустили, позволяя вздохнуть спокойно, но ворох какого-то мерзкого ощущения, все ещё лежал на душе. Я чувствовал себя одновременно опустошенным и полным грязи. Очень странное и даже необычное ощущение.