Соннасарнова. Элит

На первый взгляд комната казалась пустой. Но стоило двери затвориться за спинами Кэйна и Тейна, как к ним приблизился человек. Откуда он взялся, в какой момент возник и как долго оставался незамеченным не смог бы ответить даже повелитель теней.

Оракул Пифо принял облик молодого человека с радужными волосами, топорщащимися, как хохолок заморской птицы. Он был одет в свободные красные шаровары, из-под которых выглядывали золотые носки тапочек. Сверху — не плотно запахнутый, расшитый золотыми нитями красный халат. По центру груди, на коже, то ли выжжен, то ли впаян золотом странный круглый рисунок, в самом центре которого символично изображен глаз.

— И кто же вы такие, наши новые гости? — насмешливо произнес парень, останавливаясь перед ними. Из его тона не было понятно: оракул действительно интересуется, или вопрос риторический, и, так как он оракул, он все уже знает.

Тейн, который искренне считал, что ему лучше не привлекать к себе излишнего внимания, ибо хватит одного того, что он порождение Нави, чтобы его попросили на выход, скромно пристроился за спиной Фиры.

— Привееет, — протянул Фира.

— Привееет, — внимательно наблюдая за ним, в тон ему отозвался оракул. — Я Пифо, оракул Монсальваата и Слави, — с достоинством добавил он.

— Ну а я… — Кэйн развел руками. — Доктор нейробиологии… Мастер игры на нервах и прекрасный… стихотворец.

— Неужели? — улыбнулся Пифо, жестом приглашая их присесть на диван. — Может, продемонстрируешь?

— Вы про стихи? — содрогнулся Фира, вместе с Тейном проходя к диванчику. — Пожалуй, не стоит. Я уж лучше на нервах…

Пифо рассмеялся, усаживаясь рядом с ним на диване. Его взгляд недвусмысленно выражал: «Я все знаю». Это немного смущало, было крайне интересно узнать, что именно он знает, потому что под этим взглядом Кэйн уже готов был начать рассказывать, как играл со спичками в детстве.

— Айса сделала пророчество, — вместо этого произнес Фира.

Он достал из кармана листок и положил его на стол. Пифо склонился над ним, внимательно читая переведенные Тейном строки.

Чем дальше читал оракул, тем выше поднимались его брови, а лоб собирался в складки. Фира переглянулся с Тейном. Когда брови почти могли посягнуть на вотчину волос, Пифо закончил чтение пророчества, отложил листок в сторону и перевел взгляд на Кэйна, задумчиво дотронувшись до подбородка. Фира, как заправский фокусник, вынул из рукава еще один листик, и звучно расправил его перед глазами Пифо. «От соннасарветус к соннасарнове».

— Это тоже написала Айса.

— Соннасарветус — это дурной знак, — задумчиво, то ли размышляя вслух, то ли поясняя Кэйну и Тейну, произнес Пифо. — Вероятно, именно он — суть предсказания Айсы. Он уничтожит мир.

— Сейчас должно возникнуть «но», ведь так? — произнес Фира.

— Миру свойственна двойственность вещей. И там, где есть одно, можно под другим углом найти и другое. Превратить плохой знак в хороший. Вот — наш шанс. Соннасарнова — это хороший знак.

— При чем здесь вообще какие-то новы и ветус? — спросил Фира.

— Думаю, это подсказка, что оставила Айса. Переделать плохой знак в хороший — только так мы сможем спасти мир.

У Фира на языке крутился вопрос, задавать который ему казалось опасным. Все же решив рискнуть и выяснить мучающее его несоотвествие, он спросил:

— Вы же главный мировой оракул. Почему Айса сделала пророчество, и вы ей беспрекословно верите, хотя сами до нашего появления не имели ни малейшего понятия о том, что происходит?

Пифо перевел на Фиру задумчивый взгляд. Его глаза, не моргая, долго смотрели на человека, заставляя того неуютно ежиться и отводить взгляд.

— Для человека ты чересчур храбр, — заметил оракул.

— Просто я психопат, — пояснил Кэйн, мысленно надеясь, что это была не угроза.

— Что ж, психопат, я вознагражу тебя за отвагу и поясню. На заре человечества, когда сила богов была велика, а ряды наши были не в пример больше нынешних, Айса являлась одной из богинь судьбы. У нее была важная задача — нанизывать души на нити жизни, что пряла ее сестра Клото. От того, кому достанется какая душа, зависело равновесие всего мироздания. И в правильности выбора ей помогала ее способность видеть череду судьбы каждого, кому доставалась душа. Три ее сестры еще понятия не имели, что ждет на роду того или иного человека, а Айсе уже были дарованы эти знания. Она никак не могла повлиять на судьбу, просто знала. Поэтому я думаю, что ее предсказанию можно верить. Точнее, возможно, это не совсем предсказание даже, а подсказка, как мы сможем спасти всех нас. Вернуть былое величие.

— Спасти всех вас, в смысле богов? — удивился Фира. — Вы пропустили большой кусок информации между зарей человечества и тем, почему Айса скитается сейчас по Яви и не общается ни с кем из вас.

— Да, — согласился оракул. — И я не могу рассказать вам все, ибо сам не ведаю всей истории. В то время, когда все случилось, меня волновали совсем другие вещи, и я узнал обо всем постфактум. Айса спускалась в мир людей. Это было запрещено. А она, к тому же, самовольно бросила свою работу, оставила нити судьбы и снизошла в Явь. Не было ее не так уж долго, однако за этот период успело родиться немало людей и других существ, и в Прави и в Нави, которые получили души, не соответствующие своей телесной оболочке. Боги были недовольны ее самоуправством, в Элите высказывали недовольство. Я думал, что ее заставят вернуться, накажут, а через несколько сотен лет все обо всем забудут. Потом до меня дошли слухи, что она потеряла собственную душу. Душу богини, а сила такой души и, соответственно, нити жизни, не в пример больше человеческой. Но самое главное — без души бог не может попасть в Правь. И в Яви быть долго не может. Ее ждала участь пострашнее забвения — опуститься в саму Навь. Однако затем, на одном из наших многочисленных пиров, которые также были не чета нынешним, она внезапно появилась в зале. Выглядела она ужасно. Я запомнил ее чистой и светлой девушкой, молодой богиней, любящей весь мир и всех своих братьев и сестер богов. Но тогда перед нами стояло существо, источающее ненависть впору исчадию Нави.

Тейн постарался вжаться в диван и стать еще незаметнее.

— Ее слова мы запомнили навсегда. «Проклинаю вас всех. Ненавижу ваш свет, ваше лицемерие и напускную добродетель. Монсальваат и все его обитатели сгниет и превратится в пепел. Монсальваат никогда не достигнет былого величия. А вы все будете преданы забвению, растворитесь, развоплотитесь, даже душ от вас не останется, даже памяти! Я проклинаю всех своих сестер и братьев богов! Всю Правь!» В ее словах было столько горечи и ненависти, что многим за пиршественным столом стало дурно. Но мы не придали значения самому проклятью, в конце концов, что может одна жалкая богиня перед всем Монсальваатом, перед всей Правью. Однако проходили тысячелетия и о ее проклятье стали вспоминать. Монсальваат пустел. Боги предавались забвению и исчезали. Сейчас — мы лишь бледная тень былого. Над нами нависла угроза полного исчезновения, это ощущение витает в воздухе. Вы проходили по замку, вы могли видеть, как он пуст. Могли почувствовать его гнетущую атмосферу.

Пифо замолчал. Фира и Тейн также молчали.

— Поэтому сейчас, узнав об этом предсказании Айсы, я думаю, я надеюсь, что сердце ее смягчилось за эти тысячи лет, она раскаивается и хочет спасти свой дом от полного забвения.

— Тогда почему она сама не возвысится в Правь и не вернет все, как было?

— Я думаю, кто-то нанес ей такую обиду, которую она не в силах будет простить никогда. Только экстремально сильные чувства могли сделать так, чтобы проклятье заработало.

По замку пронесся мелодичный звон.

— Отлично! — обрадовался Пифо. — А вот и стол накрыли.

Главный пиршественный зал был поистине огромен. Боги на разных концах стола превращались в точки, не больше ногтя на большом пальце. Однако гигантский стол оказался практически пуст. Не больше нескольких десятков персон сидело за ближним концом стола, что создавало некую уютную обстановку посиделок в узком кругу.

Вперед вышла Клото, но тут же из-за ее плеча вынырнула, кидаясь к Фире на шею, богиня Верданди. К Тейну игриво подкралась Морта и обвила его шею руками. Тейн оставался стойким истуканом, надеясь, что его примут за статую.