Соня Кривая

— Товарищи русские и чешские солдаты, казаки! Вы жестоко обмануты. Поворачивайте оружие против тех, кто хочет восстановить старые порядки. Долой братоубийственную войну…

Казак ударил Васенко по голове. Не дали договорить Евдокиму Лукьяновичу. Скрутили и увели комиссара-большевика.

Проводник пробрался в Екатеринбург. Он рассказал обо всем. Ревком немедленно дал мятежникам телеграмму, предлагай обменять Васенко на белогвардейских офицеров и генерала…

Но было уже поздно. Белогвардейцы поспешили расправиться с ненавистным им большевиком. Над ним не было суда. Как погиб Е. Л. Васенко, так и не известно. По одним сведениям, он был расстрелян, по другим — задушен, по третьим — сожжен в паровозной топке…

Е. Л. Васенко.

Невиданный по своему размаху и жестокости террор начался сразу же после установления белогвардейского, а затем колчаковского режима на Урале и в Сибири. В. И. Ленин писал по этому поводу:

«Расстрелы десятков тысяч рабочих. Расстрелы даже меньшевиков и эсеров. Порка крестьян целыми уездами. Публичная порка женщин. Полный разгул власти офицеров, помещичьих сынков. Грабеж без конца. Такова правда о Колчаке и Деникине» [1] .

1

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 47.

С весны 1918 по август 1919 года в Челябинске было расстреляно, замучено, вывезено на каторжные работы девять тысяч человек, в Троицке — три тысячи.

Большевистская газета «Правда» 17 июля 1918 года сообщала:

«Ужасы Варфоломеевской ночи буквально блекнут перед тем, что проделывают эти банды звероподобных людей.

В Омске они уже не могли удовлетворяться расстрелами: масса рабочих была потоплена ими в Иртыше…

В Челябинске пленным рабочим и крестьянам отрубали руки и пытали их, прежде чем предавать казни… Работников Советской власти живыми закапывали в землю.

Страшным мучениям подвергались рабочие-красноармейцы и советские работники в Златоусте.

Белый террор палачей трудового народа не знает границ…

Все чаще и чаще из мест, занятых чехословаками, проникают к нам сведения о недовольстве широких масс населения действиями новой власти, о нарастающем в этих местах революционном настроении.

…Среди челябинских рабочих настроение приподнятое, готовое в каждую минуту вылиться в восстание» [2] .

2

Гражданская война на Южном Урале 1918—1919 гг. Сб. документов и материалов. Челябинское книжное издательство, 1962, стр. 162—163.

В подполье

В этот воскресный день Соня Кривая должна была встретиться со Станиславом Рогозинским. Место встречи — базар. Поглядывая по сторонам, Соня медленно проходила вдоль рядов. Ветхий домашний скарб, старую одежду — все здесь можно было найти. Продуктов было мало, и цены на них — бешеные.

А вот и Станислав. С виду это была неожиданная встреча двух молодых людей.

— Получила важное сообщение. Необходимо где-то поговорить, — вполголоса сообщила Соня.

— Запомните имя, — держа ее под руку, ответил Станислав, — сапожник Иван Шмаков. Живет на углу Преображенской и Горшечных рядов. Приходите туда. Пароль: «Не подобьете ли каблук?» Отзыв: «Лихо танцуете». Там и поговорим обо всем.

Под вечер в сапожной мастерской состоялась встреча.

Станислав Рогозинский был один в тесной комнатке, куда провел ее сапожник. Он встал, пожал Соне руку.

Соня присела на табурет, открыла сумочку.

— Станислав Матвеевич, товарищи из Златоуста переслали нам директиву партии. Вот копия.

Волнуясь, Рогозинский взял у Сони лист.

«На Украине бывало не раз, что крестьяне и рабочие противились вывозу или уничтожению имущества, надеясь сохранить его для себя. Они оказались жестоко наказанными. Пришельцы захватили все: хлеб, скот, уголь, металлы, машины — и увезли к себе.

Пример Украины должен послужить страшным уроком для всей России, поэтому при попытке врага перейти в наступление, местное население обязано под руководством своих Советов соблюдать следующий приказ: в первую голову вывозить боевые припасы; все, что не будет вывезено, должно быть сожжено и взорвано; зерно и муку вывозить или зарывать в землю, чего нельзя зарыть — уничтожить; скот угонять, машины вывозить целиком или по частям, если нельзя увезти — разрушить; невывезенные металлы закапывать в землю, паровозы и вагоны угонять вперед, разбирать мосты, минировать и взрывать; леса и посевы за спиной неприятеля сжигать; всеми силами и средствами врагу затруднять движение вперед, устраивать засады, действовать огнестрельным и холодным оружием, обеспечивать себе тыл; для этого поголовно истреблять шпионов, провокаторов, белогвардейцев, контрреволюционных предателей, которые оказывают прямое или косвенное содействие врагу.

Председатель ВЦИК Я. Свердлов. Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин). Народный комиссар (по военным делам) (подпись). Народный комиссар (по иностранным делам) Г. Чичерин» [3] .

3

Гражданская война на Южном Урале, стр. 37.

Прочтя лист, подпольщики помолчали.

— Хорошо сказано, — начал Рогозинский. — Яснее невозможно. Что ж, Софья Авсеевна, будем выполнять директиву партии. Сколько же наших осталось в городе?

— Я устанавливаю связи с железнодорожниками. Есть надежные люди: Александр Зыков — столяр железнодорожных мастерских, Виктор Зайковский, Александр Черных — рабочие.

— Начало сделано. Кроме этой, я подобрал еще одну квартиру у сапожника Игнатия Джазговского. Будем собирать силы. Мне лучше заниматься городом. Многих знаю здесь.

И. К. Джазговский.

Договорились о тщательной конспирации. Каждый подпольщик должен знать только своего руководителя, группы насчитывают не более пяти человек. Всех связывает в городе — Станислав Рогозинский, на железной дороге — Софья Кривая.

Тяжелый сундучок

В конце апреля 1918 года одна из пропагандистских групп была направлена Центральным Комитетом партии на партийную работу в Сибирь. Ее возглавил Дмитрий Дмитриевич Кудрявцев, стойкий ленинец с большим стажем подпольной революционной работы при царизме. В группу вошли коммунисты-студенты московских учебных заведений П. Поспелов, П. Ветлин (Александров), Т. Балакина, Е. Архина, К. Балакина.

С поездом дальнего следования группа доехала лишь до Омска.

Здесь Д. Д. Кудрявцева и его товарищей встретил М. С. Иванов, работник управления Омской железной дороги, большевик. Он сообщил, что дальше продвигаться невозможно: мятеж чехословацкого корпуса отрезал все пути.

7 июня в город вошли белочехи и белогвардейцы. Перед политработниками встал вопрос, что предпринять в этой сложной обстановке. Решено было выехать в Челябинск, где по сведениям, полученным от омских большевиков, действовала крепкая партийная большевистская организация. Заручились документами-паспортами, перекупленными за большие деньги у переселенцев, волею судеб застрявших на этой станции по дороге в Сибирь. Но и таким путем ехать в Челябинск было небезопасно. Чемоданы группы еще были наполнены пропагандистской литературой. Обнаружение ее на занятой белыми территории сулило недоброе.

— Как быть?

— Пусть литература все же послужит революции, — решил Дмитрий Дмитриевич. — Дождемся, когда в вагонах уснут и разбросаем ее через окно.

Так и поступили.

Темная ночь скрыла следы. А наутро жители пристанционных поселков, несомненно, нашли возле железнодорожного полотна и спрятали большевистскую литературу.

* * *

Вот и Челябинск. На перроне много военных. Чешские и русские офицеры. Патрули, придирчиво оглядывающие прибывающих.

Группе Кудрявцева удалось устроиться в привокзальной гостинице. Но всем долго здесь находиться нельзя.

Было решено: Кудрявцев и Поспелов остаются в Челябинске. Остальные пешком двинулись на Шадринск, где сохранилась Советская власть. За неделю, преодолев стокилометровое расстояние, они достигли цели, а еще через неделю были в Москве.

Вскоре в Челябинск приезжает Матвей Иванов — член исполкома Омского городского Совета, совершивший побег из лагеря, куда попал арестованный белочехами.

В Челябинске М. Иванов хорошо знал одного из подпольщиков кузнеца Л. Лепешкова. К нему он и отправился по прибытии. Одет Иванов был в форму железнодорожника. В правой руке — металлический кондукторский сундучок. Футляры с сигнальными флажками на ремне, перекинутом через плечо, не оставляли сомнения, что это — кондуктор товарного поезда.