СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ
Шрифт:
— Тогда следите за ней лучше и научите ее хорошим манерам. Скажите ей, что детей должно быть совсем не слышно и почти не видно.
Блисс нахмурилась.
— Вы просто ужасно относитесь к детям, Тревиц, — сказала она.
— Может быть. Сейчас не время это обсуждать.
Затем с облегчением и удовлетворением он сказал:
— Вот снова Альфа, в реальном космосе… А слева от нее и чуть выше почти такая же яркая звезда, и в галактической карте компьютера ее нет. Уж это точно солнце Земли. Я готов поставить на это почти все свое состояние.
— Ладно
— Нет. — Тревиц покачал головой. — На этот раз дело не в нерешительности или страхе. Дело в осторожности. Трижды мы посещали неизвестные планеты и трижды натыкались на опасные неожиданности. Более того, трижды мы были вынуждены поспешно бежать с этих планет. На этот раз решается все, и я не хочу играть вслепую. По крайней мере, насколько могу. Мы слышали пока только туманные рассказы о радиоактивности. По странной случайности в парсеке от Земли находится планета с человеческим населением…
— Мы уверены, что у Альфы есть планета, населенная людьми? — спросил Пелорат. — Вы сказали, что в компьютерных данных стоит вопросительный знак.
— Все равно, — сказал Тревиц, — надо попробовать. Почему бы не посмотреть? Если там найдутся люди, узнаем, что им известно о Земле. Для них Земля не далекая планета из легенды. Это соседний мир, яркий, заметный на их небе.
— Неплохая идея, — задумчиво сказала Блисс. — Я подумала, что, если планета Альфы населена и если ее обитатели не такие уж законченные изоляты, они могут отнестись к нам дружески, и нам удастся для разнообразия пополнить запасы продуктов.
— И, может быть, мы встретим приятных людей, — сказал Тревиц. — Не забывайте об этом. Вы не возражаете, Янов?
— Вам решать, — сказал Пелорат, — куда бы вы ни полетели, старина, я с вами.
— Мы найдем Джемби? — неожиданно спросила Фоллом.
— Мы поищем его, Фоллом, — торопливо, прежде чем успел бы ответить Тревиц, сказала Блисс.
— Значит, решено. На Альфу, — резюмировал Тревиц.
— Две больших звезды, — сказала Фоллом, показывая на обзорный экран.
— Верно, — сказал Тревиц, — две… Блисс, следите за ней. Я не хочу, чтобы она чем-нибудь здесь играла.
— Ее увлекает техника, — сказала Блисс.
— Да, я знаю, — сказал Тревиц. — Но меня не увлекает ее увлечение… Хотя, сказать по правде, меня, как и ее, увлекает зрелище на обзорном экране: две звезды рядом, и обе такие яркие.
Две звезды уже казались дисками, экран автоматически усилил плотность фильтра, чтобы приглушить яркость и не повредить сетчатку глаз. В результате большая часть звезд стала незаметной, а эти две гордо царили.
— Дело в том, — сказал Тревиц, — что я никогда не бывал так близко от двойной системы.
— Никогда? — удивленно сказал Пелорат. — Неужели не были?
Тревиц рассмеялся.
— Я облетел много мест, Янов, но не такой уж я галактический бродяга, как вам кажется.
— Я вообще не бывал в космосе до того, как встретил вас, сказал Пелорат, — но
мне всегда казалось, Голан, что любой человек, которому удалось выбраться в космос…— Побывает везде, — закончил Тревиц. — Я знаю. Это естественно для планетоседов. Дело в том, что охватить истинный размер Галактики они не в состоянии, что бы ни говорили им разум и воображение. Можно путешествовать всю жизнь и оставить неизведанной большую часть Галактики. Кроме того, никто не летает к двойным.
— Почему? — спросила Блисс, сдвинув брови. — Мы на Гее астрономию знаем хуже, чем постоянно странствующие изоляты, но у меня такое впечатление, что двойные не такая уж редкость.
— Да, — сказал Тревиц, — их даже больше, чем одиночных звезд. Однако при образовании двойных нормальный процесс генерации планет нарушается. У двойных меньше планетного вещества, чем у одиночных звезд. Планеты, которые все-таки образуются около них, часто движутся по нестабильным орбитам и очень редко подходят для заселения.
Древние исследователи, наверно, изучили множество двойных, а после этого стали искать для заселения только одиночные. Конечно, когда Галактика плотно заселилась, путешествия стали нужны для торговли и связи, а люди путешествуют только между заселенными планетами, обращающимися вокруг одиночных звезд. Во время войн иногда на маленьких планетах около двойных звезд устраивались военные базы, если эти планеты располагались в стратегически удобном месте: но когда гиперпространственные полеты усовершенствовались, такие базы стали ненужными.
— Поразительно, сколько я еще не знаю, — скромно сказал Пелорат.
Тревиц только улыбнулся.
— Не удивляйтесь, Янов, — сказал он. — Во время службы во Флоте я прослушал уйму лекций по устаревшим военным тактикам, которых никто не собирался применять. Эти лекции нам читали просто по инерции. Я всего лишь пересказал кусочек такой лекции… Вспомните, сколько вы знаете о мифологии, фольклоре, древних языках, чего не знаю я, а знаете только вы… и очень немногие люди.
— Да, — сказала Блисс, — но перед нами двойная система, и у одной из звезд имеется обитаемая планета.
— Как мы надеемся, — возразил Тревиц. — Нет правил без исключений. И официальный вопросительный знак намекает на какую-то загадку… Нет, Фоллом, эти ручки не игрушки… Блисс, или держите ее в наручниках, или уведите.
— Она ничего не сломает, — сказала Блисс, но все-таки притянула юную солярийку к себе. — Почему вы медлите?
— Во-первых, — ответил Тревиц, — мне хочется полюбоваться зрелищем двойной звезды с такого близкого расстояния. А во-вторых, я просто осторожничаю. Все, что случилось после отлета с Геи, учило меня только осторожности.
— Какая из этих звезд Альфа, Голан? — спросил Пелорат.
— Мы не заблудимся, Янов. Компьютер знает, какая из них Альфа, да и мы тоже. Это более горячая и более желтая. Вы заметили, что свет той звезды, что справа, имеет оранжевый оттенок, как у солнца Авроры?
— Да, теперь вижу.
— Очень хорошо. Это меньшая… Как называется вторая буква в том алфавите, о котором мы говорили?
Пелорат немного подумал и сказал:
— Бета.
— Тогда назовем оранжевую звезду Бетой, а желто-белую Альфой. И мы направляемся к Альфе.