СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

Экран переключился, и Тревиц умолк. Экран переключился снова и снова… Наконец, когда Пелорат сказал «двадцать восемь», экран застыл.

Тревиц посовещался с компьютером.

— Мы на месте, — объявил он.

— Я насчитал двадцать восемь Прыжков. Так как эту серию я начал с «два». А вы говорили, двадцать девять.

— Наверно, перерасчет после пятнадцатого Прыжка сэкономил один, Если хотите, я могу проверить на компьютере, но необходимости нет. Компьютер утверждает, что мы находимся в окрестностях планеты Сейшелы, и я в этом не сомневаюсь. Если бы я должным образом повернул экран, мы увидели бы яркое и красивое здешнее солнце. Но зачем упражнять экранные способности? Планета Сейшелы четвертая, и она примерно в 3,2 миллионах километров от нашего нынешнего положения. Это минимальное расстояние при выходе из Прыжка. Мы можем добраться туда за три дня. Или за два, если поспешим.

Тревиц задержал дыхание, пытаясь снять напряжение.

— Поймите, что это значит, Янов, — сказал он. — Любой корабль, на котором я летал или о котором знал раньше, тратил бы по крайней мере день на мучительные расчеты и перепроверки при каждом Прыжке, даже с компьютером. Полет занял бы около месяца. Или две-три недели, если мчаться сломя голову. Мы проделали это за полчаса. Когда на каждом корабле будут компьютеры, подобные нашему…

— Хотел бы я знать, — сказал Пелорат, — почему Мэр Бранно отдала нам столь совершенный корабль. Он, должно быть, невероятно дорогой.

— Он экспериментальный, — сухо сказал Тревиц. — может быть, эта добрая женщина хотела, чтобы мы его испытали и выявили недоработки.

— Вы серьезно?

— Не волнуйтесь, Янов. Беспокоиться не о чем. Мы ведь не обнаружили недоработок. И все же я не верю в человеческие чувства Мэра. Ею движет не доброта. И оружия она нам не доверила, что сильно сократило расходы.

— Я думаю о компьютере, — задумчиво сказал Пелорат. — Он как будто специально подогнан к вам и ни к кому другому. Со мной он только работал.

— Нам повезло, что он так хорошо работает с одним из нас.

— Да, но случайность ли это?

— А что же еще, Янов?

— Должно быть, Мэр знает вас очень хорошо.

— Наверно, знает. Боевая старушка.

— Могла ли она устроить так, чтобы этот компьютер разработали специально для вас?

— Зачем?

— Мне просто пришло в голову, что мы летим туда, куда хочет завести нас компьютер.

Тревиц широко раскрыл глаза.

— Вы хотите сказать, что, пока я связан с компьютером, управляет кто-то другой?

— Я только подумал.

— Это невероятно. Параноидално. Что вы, Янов!

И Тревиц повернулся к компьютеру, чтобы вывести на экран планету Сейшелы и проложить курс в обычном пространстве. Невероятно.

Но как такая мысль пришла в голову Пелорату?

10. Заседание

33

Прошло два дня, и Гендибал испытывал не столько тоску, сколько гнев. Не было причин откладывать разбирательство. Он был уверен, что если бы он оказался не готов, они бы настояли на немедленном слушании.

У них была только одна цель — поиздеваться над ним. Они тянули время, потому что он доказывал, что перед Вторым Сообществом стоит величайший со времен Мула кризис.

Они его и в самом деле разозлили, и, Великий Селдон! — тем сильнее будет его ответный удар. В этом он не сомневался.

Он огляделся — приемная была пуста. Это продолжалось уже два дня. Он был меченным — Спикер, которого скоро разжалуют, во всей пятисотлетней истории Второго Сообщества не случалось такого. Его низведут до обычного рядового члена Второго Сообщества.

Причем, одно дело быть уважаемым рядовым, в особенности, если имеешь солидный титул, который Гендибал мог бы сохранить даже после импичмента. Совсем другое дело быть разжалованным Спикером.

Но этого не будет, сурово думал Гендибал, хотя его все избегали эти два дня. Только Сура Нови разговаривала с ним как обычно, но она была слишком наивна, чтобы понять ситуацию, для нее Гендибал оставался «мастером».

Гендибала раздражало, что отношение Суры Нови несколько утешало его. Не начинал ли он испытывать благодарность за столь малые дары?

Из зала появился секретарь и сообщил, что Стол готов. Гендибал направился в зал. Гендибал хорошо знал секретаря. Этот человек до тонкостей чувствовал, какую степень почтительности заслуживает каждый Спикер. В данный момент Гендибал котировался очень низко.

Даже секретарь считал его уже осужденным.

Они все сидели за столом, мрачные, в черных судейских мантиях.

Первый Спикер выглядел несколько расстроенным, но не допускал на своем лице ни малейшего намека на участие, Деларми, одна из трех женщин Спикеров даже не удостоила Гендибала взглядом.

— Спикер Стор Гендибал, — произнес Первый Спикер, — вы обвиняетесь в поведении, не подобающем Спикеру. Вы, в присутствии всех нас, огульно и бездоказательно обвинили Стол в предательстве и покушении на убийство. Вы потребовали ментального анализа для всех членов Второго Сообщества, включая Спикеров и Первого Спикера, чтобы узнать, кому нельзя больше доверять. Подобное поведение нарушает законы, без соблюдения которых Второе Сообщество не может управлять сложной и потенциально враждебной Галактикой, чтобы построить жизнеспособную Вторую Империю.

Мы все были свидетелями этих нарушений, поэтому можно не зачитывать формальное обвинительное заключение и перейти сразу к следующей стадии. Спикер Гендибал есть ли у вас оправдание?

При этих словах Деларми, все еще не глядевшая на Гендибала, позволила себе короткую улыбочку.

— Если истину считать оправданием, — сказал Гендибал, — то оно у меня есть. И в самом деле, есть основания считать, что в нашей безопасности существует брешь. Эта брешь может быть связана с ментальным контролем над одним или несколькими членами Второго Сообщества, не исключая здесь присутствующих. Второму Сообществу угрожает смертельный кризис. Возможно, вы все это смутно чувствуете и поэтому ускорили суд, так как не можете зря тратить время. С другой стороны, зачем вы потеряли два дня, когда я потребовал немедленного суда? Я заявляю, что именно смертельный кризис вынудил меня сказать, то, что я сказал. Я вел бы себя недостойно Спикера, если бы не сделал этого.

— Он лишь повторяет клевету, Первый Спикер, — негромко сказала Деларми.

Кресло Гендибала было немного отодвинуто от стола, уже знак отстранения. Но, как будто его это не смущало, он отодвинул кресло еще дальше и встал.

— Собираетесь ли вы, — спросил он, — вынести обвинительный приговор, не утруждая себя разбирательством или я могу изложить свое оправдание подробно?

— Здесь, — ответил Первый Спикер, — не самосуд, Спикер. У нас нет руководящего прецедента, поэтому мы склонимся в вашу сторону, если наши человеческие качества вынудят нас уклониться от абсолютной справедливости. Лучше оправдать виновного, чем осудить невиновного. Поэтому, хоть случай для нас настолько серьезен, что легко оправдать виновного мы не можем, мы все же позволим вам представить ваши материалы так, как вы желаете, и дадим вам столько времени, сколько вам потребуется. Затем единогласным голосованием, ВКЛЮЧАЯ МОИ ГОЛОС — эти слова он произнес громче — будет решено, что мы услышали достаточно. Гендибал сказал: