Соотношение сил

– Габриэль, мне срочно нужен ваш совет, можете уделить мне полчасика?

– Хорошо, Джованни, давайте позавтракаем вместе. Помните кафе «Апфель» на Луцовплац? Ждите меня там, постараюсь приехать побыстрей.

Ося бросил еще одну монету и набрал номер Брахта. Ответил молодой женский голос с польским акцентом:

– Вилла профессора Брахта. Слушаю вас.

– Доброе утро, могу я поговорить с господином Вернером Брахтом?

Издалека послышался недовольный мужской голос:

– Агнешка, кто это в такую рань?

– Как вас представить? – спросила полька.

– Фелиппе Бенини, – невнятно пробормотал Ося, – господину Брахту мое имя ничего не скажет, мы незнакомы, меня попросили передать ему хорошие новости из Рима.

– Матка Боска!

Что-то громко зашуршало и стукнуло. Видимо, Агнешка выронила трубку. Донесся мужской голос:

– Сядь, успокойся, вот, выпей воды.

Брахт взял трубку. Ося еще раз представился выдуманным именем, повторил про хорошие новости из Рима и добавил нарочито небрежно:

– У меня есть письменный ответ на ваш запрос.

– Где и когда мы можем встретиться? – По голосу Брахта было слышно, что он разволновался.

– Сегодня вечером, в парке в Шарлоттенбурге, после восьми. Вам это удобно?

– Да-да, конечно, в любое время.

– Я позвоню, когда освобожусь.

– Спасибо, буду ждать. А, простите, господин…

– Бенини.

– Господин Бенини, как мы узнаем друг друга?

– Ну, что-нибудь придумаем, договоримся.

Кафе «Апфель» было в двух шагах. Столики стояли на улице. Ося заказал яичницу со шпинатом, гренки и кофе. В голове крутились разные варианты предстоящего разговора с Брахтом. Он прихватил с собой номер «Джорнале де Италиа» на немецком языке, с очередным интервью ученика Маркони о магических лучах. Удачная зацепка. «Я немного увлекаюсь физикой. Вот, взгляните. Что вы об этом думаете?» Ну, а дальше – как получится.

Тибо вскользь упомянул, что в мае Брахт приезжал в Стокгольм к Мейтнер. «Сестру» это свидание мало интересовало. Бельгиец говорил о повышении секретности проекта: «Спасибо Управлению сухопутных вооружений, Отто Гану вряд ли теперь удастся навестить Лизу, никого из них за границу не выпускают, запретили переписку. А вот Вернер Брахт человек свободный, и похоже, у него с Мейтнер довольно близкие отношения».

Ося не стал вытягивать подробности, и так уж задал Тибо слишком много вопросов о Вернере Брахте. Он решил раскрыть эту карту «Сестре» лишь в том случае, если Брахт согласится уехать в США. Там собиралась крепкая команда во главе с Ферми. Судя по всему, Белый дом скоро дозреет и благословит американский урановый проект. Эйнштейн написал еще одно послание Рузвельту. Весь уран компании «Юнион Майнер», оставшийся в Бельгийском Конго, успешно переправили по морю из Катанги в Нью-Йорк. Тысяча триста тонн уранового концентрата, половина мирового запаса. Другая половина досталась немцам. Канистры с тяжелой водой пока хранились в подвале Виндзорского замка под надежной охраной.

Отто Фриш, племянник Мейтнер, пытался уговорить Лизу переехать в Америку. Она ответила: «Я бомбу делать не буду!» Нильс Бор тоже категорически отказался. Эйнштейн хоть и писал Рузвельту, но участвовать лично в работе над бомбой не стремился, впрочем, он там был и не нужен.

Тибо презрительно пожимал плечами: «Хотят остаться чистенькими за чужой счет. Пацифизм дело благородное, но только не во время такой войны».

Ося задавал себе вопрос – как бы он поступил на их месте? И благодарил Бога, что перед ним такой выбор не стоит. Одно дело – мешать немцам, и совсем другое – самому участвовать в производстве бомбы.

Наконец появилась Габи. Ося поднялся, поцеловал ее в щеку. Она шепнула:

– У меня мало времени, есть срочная информация.

За соседним столиком завтракали два полицейских. Габи заказала кофе, бутерброд с сыром и прощебетала:

– Ох, Джованни, до чего же приятно вернуться домой, особенно из Москвы. Провела там всего три дня, хватило по горло. Не представляю, как наши в посольстве живут в этом большевистском убожестве годами.

По блеску глаз и нервным смешкам Ося догадался, что ей не терпится сообщить ему нечто действительно важное.

Она быстро съела бутерброд и выпила кофе. Ося расплатился. Свой темно-синий «Порш» Габи припарковала в соседнем квартале. Они почти бегом помчались к машине, нырнули внутрь и стали целоваться. Первой опомнилась Габи:

– Хватит! Между прочим, эта машина куплена на его деньги! После Швейцарии до сих пор не могу смотреть ему в глаза, чувствую себя гадиной. Он любит меня очень сильно, верит мне, совершенно ничего не подозревает. Просил передать тебе привет, здоровьем твоим интересовался.

– Я тронут. – Он попытался снова обнять ее, но она скинула его руки.

– Хочешь разрушить мою жизнь? Все, времени мало, у меня важная информация. – Она достала из сумочки незапечатанный конверт. – Читай!

– Что это? – Он извлек сложенные листки, исписанные лиловыми чернилами.

– Читай! – повторила она и включила зажигание.

«Порш» свернул на Клингерхофферштрассе и через пять минут остановился неподалеку от входа в Тиргартен. Ося дочитывал последние строки. Габи молча ждала. Он сложил письмо, убрал конверт во внутренний карман пиджака. Они вылезли из машины, зашли в парк.

– Надеюсь, теперь тебе ясно, где Мазур достал уран? – прошептала Габи. – Надеюсь, ты убедился, что Советы бомбу не делают, а доктор Штерн не провокатор НКВД? Зачем ты запихнул письмо в карман? Я должна срочно передать его Брахту!

– Каким образом?

– Один вариант уже сорвался. – Габи вздохнула. – Была вероятность, что он придет на сентябрьскую встречу выпускников Университета Гумбольта. Единственное мероприятие, где он иногда появлялся. Там бы я с ним точно познакомилась. Но он не пришел. Тянуть больше нельзя. Я просто позвоню и договорюсь о встрече.

– И что ты ему скажешь по телефону?

– «Господин Брахт, вам привет от вашего друга Марка», – выпалила Габи, помолчала и продолжила спокойней: – Да, риск серьезный, и не факт, что он вообще согласится встретиться. Но нельзя же просто опустить в почтовый ящик! Мы не получим никакого ответа и останемся в подвешенном состоянии. Не знаю, как твои нервы, а мои этого не выдержат.

Их обогнали трое подростков в форме гитлерюгенд, прямо навстречу шагали два молодых эсэсовца. Ося потянул Габи за руку в глубь парка. Они нашли безлюдное место, сели на скамейку. Ося, не отпуская ее руки, спросил:

– Штерн рассказал тебе, как к нему попало письмо?

– Случайно, через бывших студентов Мазура. – Габи достала из сумочки сигареты. – Ты же понимаешь, он далеко не все мог говорить.

– Понимаю. – Ося сунул в рот сигарету и щелкнул зажигалкой. – Он лично знаком с Мазуром?

– Нет.

– Ну, а кто такой «папа И», которому передали на экспертизу девять граммов, он объяснил?

– Разумеется, он не называл имен. – Габи передернула плчеми, затянулась и выпустила дым. – Допроса я ему не устраивала. Он сказал, что заявку Мазура академики запороли. Никому неохота пробивать изобретение ссыльного, с которого к тому же не сняли обвинений.