Соперница Аладдина

Малика кивнула – она думала так же. Но сбежать казалось ей недостойным. Вот если бы Сафият начала собираться первой… Тогда бы и она с удовольствием отправилась домой.

– Закрой окна, девочка! Книги могут отсыреть…

Сафият аккуратно уложила калам, спрятала чернильницу. Придирчиво осмотрела стол. Нет, ничего не забыла. Все лежит на своих местах. И завтра можно будет продолжить. Ведь Галиль ждать не будет – он аккуратен и педантичен в каждой мелочи. А нерассказанных сказок у него, похоже, еще более чем достаточно… Не следует его злить… Хотя бы до того часа, пока он не расскажет последнюю из известных ему историй.

– Ты закончила, малышка? Пойдем!

Малика кивнула, но решила все-таки выйти после своей старшей подруги. Та умело уложила волосы и теперь закалывала вокруг дивных черных кос тонкую шелковую шаль.

– Какая ты красавица, Сафият!

– Не говори глупостей, девчонка! Ну какая я красавица… Самая обыкновенная…

Малика отрицательно покачала головой – Сафият никогда не могла оценить себя по достоинству.

– Поверь, ты так хороша… Даже эта седая прядь тебя совсем не портит! Откуда она у тебя? Ты пережила великую беду?

Сафият усмехнулась.

– Пойдем!

Девушки спускались по лестнице. Ветер добрался уже и сюда – становилось зябко и неуютно. Пахло грозой. Дождь – обе девушки чувствовали это – начнется совсем скоро.

– Нет, Малика, никакой великой беды, к счастью, я не пережила. Белая прядь у меня с первых лет жизни. Когда-то я надеялась, что все волосы будут такими… А потом привыкла.

С последними словами Сафият вышла на улицу. Ветер, должно быть, уже давно хозяйничал на опустевших мостовых.

– Поспешим, малышка! – почти прокричала Сафият. – Боюсь, что нас ждет не просто ливень… Нас ждет настоящий водопад!

Малика, кивнув, побежала в сторону площади Увеселений. Там она всегда могла нанять удобную повозку и оказаться дома куда быстрее, чем живущая совсем рядом с Библиотекой Сафият.

С первыми каплями дождя, тяжелыми и теплыми, та вбежала в калитку. Чтобы пересечь открытый дворик, ей понадобился всего десяток шагов, но дождь успел вымочить ее до самых туфелек.

– Аллах всесильный и всевидящий… – пробормотала девушка. – Не просто водопад! Праотец всех водопадов!

Удар грома, заглушивший все вокруг, подтвердил ее слова.

Но Сафият уже не боялась – надежные стены дома могли уберечь ее от всего на свете. Девушка знала, что и сам дом, и весь квартал вокруг халиф Мераб соорудил по образу каменных домов прекрасного Бизантия. Зодчие некогда учли, сколь обильным может быть гнев богов, и постарались на совесть. Теперь ни бури, ни сели не могли повредить крепким стенам.

– Быть может, наш мудрый халиф об этом не думал. Однако сейчас мы можем лишь благодарить его за подобную предусмотрительность.

Сафият переоделась в уютное домашнее платье, развесила под навесом вымокший наряд и задумалась о сегодняшней сказке.

Да, и здесь все закончилось, в общем, славно. Терпение принца-шахзаде было вознаграждено, и не единожды. Однако что-то в сегодняшнем рассказе Галиля девушку насторожило… Быть может, появление бессердечной расчетливой красавицы, быть может, лень старших братьев. Сафият, словно четки, перебирала в памяти истории, которые слышала до сих пор. Трое братьев-принцев, двенадцать принцев-месяцев, семь подземных королей-братьев…

– Слишком много родственников… Слишком много. Пусть они отличаются внешне, но характеры, как на подбор, скверные, подлые, расчетливые. Добро, если и делают, то лишь в расчете на ответные деяния. А отдувается за всех кто-то один… Как правило, самый младший и самый беззащитный.

Сафият не заметила, что все это проговорила, пусть и вполголоса. Девушка так глубоко погрузилась в размышления, что не обратила внимания на то, что ливень закончился. И на то, что черные тучи и не собирались покидать небосвод. Более того, они становились все чернее. Из самых темных, аспидно-черных участков бесшумно били в землю странные лиловые молнии. Словно длинные корявые пальцы, они указывали на какой-то клочок земли у самых стен Медного города.

Девушка и не заметила бы ничего подобного, если бы не Улугбек, ее кот. Всю грозу он мирно дремал на подоконнике, отвернувшись от ярких вспышек молнии. Но едва настала тишина, а цвет молний изменился, как кот спрыгнул с подоконника, забился под кресло хозяйки и зашипел.

– Что случилось, мудрейший? – удивилась Сафият.

Она очень уважала своего кота, ибо знала, что по разуму он не уступает иным мудрецам. И потому столь… непривычное, столь не похожее на обычное кошачье поведение своего любимца восприняла с испугом.

Кот, конечно, не ответил на вопрос. Но хотя бы шипеть перестал. И тогда девушка перевела взгляд на окно. Похоже, Улугбек этого и добивался. Он вспрыгнул к ней на колени и стал всматриваться в лицо хозяйки, словно спрашивая ее мнения.

– Воистину, мой лохматый друг, ты мудр… – проговорила девушка, рассеянно почесывая кота за ушами. – Если бы я увидела такие странные молнии, я бы шипела куда громче… Или спряталась бы в самый глубокий подвал в ожидании, когда все это закончится.

Но черно-лиловая феерия и не думала заканчиваться. От розового к сиреневому, от сиреневого к чернильно-синему, от него опять к сине-красному… Сафият была зачарована этими переливами цвета. На миг упала чернота. Ее разорвал удар такой силы, что, казалось, закачались толстые стены дома. Улугбек снова зашипел, замерла Сафият.

И вновь заплясали лилово-синие переливы.

– Мне кажется, котик, что такого никогда еще не было в нашем прекрасном городе… – задумчиво пробормотала Сафият.

Кот кивнул – он знал наверняка, что такого никогда не было не только в прекрасном, как сон, Медном городе, но и во всем остальном мире. Знал, но не спешил пока пугать хозяйку.

Текли мгновения, сине-сиреневые вспышки озаряли все вокруг странным мертвенным светом. Второй раз в черноте и тишине ударил гром, от которого опять зазвенела посуда…

– Что-то мне это перестает нравиться. Пойдем-ка, друг мой, вниз. Думаю, теплое молоко позволит нам с тобой переждать непогоду.

Кот мягко спрыгнул на пол – теплого молока ему не хотелось. Но вот от пары теплых лепешек он бы не отказался.

Домашние туфельки Сафият отсчитали четырнадцать ступеней и умолкли. В кухне было темно, даже темнее, чем зимней ночью. Сафият разожгла печку, сняла кисею со стопки румяных лепешек.

Послышался третий удар грома – уже не такой страшный, но все еще достаточно грозный.