Сопри эту книгу! Как выживать и сражаться в стране полицейской демократии
Шрифт:
После Чикаго Эбби стал для Системы вроде занозы. За год его арестовывали 8 раз, в том числе за не-пристегнутый ремень в автомобиле, за перочинный нож на борту самолета и за «вызывающее поведение».
В сентябре 1968 г. Эбби был арестован в аэропорту, когда пытался вылететь в Прагу — на помощь раздавленной танками Весне. А 2 октября Эбби и Джерри Рубин предстали перед Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности (HUAC). Джерри разоделся «всемирным партизаном» с игрушечной винтовкой М-16, Эбби же — индейцем в перьях. Обвешанный колокольчиками Джерри звенел, как сорок сороков, а Эбби забавлялся детским чертиком-хохотунчиком «йо-йо». Эбби постоянно просился пописать, чтобы «выплеснуть эмоции», и, удалившись из зала, оглашал Капитолий воплем «гов-ню-ки!», а подружка Рубина Нэнси, наряженная карнавальной ведьмой, выкрикивала непристойности
Но впереди ждал Чикагский процесс — суд над «Чикагской восьмеркой».
В сентябре 1969 г. Джерри и Эбби были взяты под стражу и предстали перед судом. Состав обвиняемых был пестрым и общего между ними было мало: от облысевшего в борьбе с государством ветерана всех мыслимых протестов последних десятилетий 54-летнего пацифиста Дэйва Диллинжера до лидера «Черных пантер» Бобби Сила (вскоре его увезли на отдельный процесс «Пантер», и «восьмерка» стала «семеркой»).
Затея была такова: представить обильный потрясениями 68-й год как результат заговора против устоев Америки, объединившего всех отщепенцев — от стареющих пацифистов и левых политиков до черных боевиков и патлатых юнцов. Сами подсудимые друг друга откровенно не любили: Хоффман и Рубин восхищались «Пантерами», подружились с Силом и нашли общий язык с Диллинжером, вдвое старше них. Зато ни йиппи, ни «Пантеры» терпеть не могли «политиков» Хейдена, Дэйвиса и Фройнеса.
Вел процесс 74-летний судья по фамилии Хоффман и по прозвищу Хоффман-вешатель (Hang-Them-High-Hoffman): все предыдущие его процессы заканчивались обвинительными приговорами. Эбби видел в этом мистический смысл: Америка бесповоротно разделилась на двух Хоффманов.
Джерри был арестован несколько раньше в Калифорнии и принудительно должным образом острижен. Эбби призвал весь хайрастый пипл страны отрезать по пряди и послать либо Джерри, либо судье Джулиусу Хоффману (тот был лыс) на парики. Джерри в тюрьму пришли горы конвертов с длиннющими локонами, из которых он действительно сделал себе временный парик.
Эбби и Джерри, в отличие от рассудительного и серьезного Хейдена, вели себя, как им и было положено по роли: кривлялись и паясничали вовсю с первого дня: при препровождении в здание суда у врат правосудия Эбби сделал перед журналистами обратное сальто, а через полчаса друзья потребовали отвода тех присяжных, кто не знал, кто такая Дженис Джоплин.
Если Эбби и Джерри могли паясничать безнаказанно, то с Бобом Силом из «Черных пантер» судья был беспощаден: едва тот попытался что-то сказать, как его приковали кандалами к стулу и сунули кляп в рот. Судья тоже понимал, где игра, а где война всерьез, без пленных и перемирий. Хотя в глазах молодой Америки Эбби и Джерри были главными лицами процесса, карать их строго не собирались, а привлекли, чтобы показать, как развращающе действуют на молодежь завиральные идеи левых идеологов старшего поколения. Никто, собственно, и не ждал, что двум проказникам вынесут серьезный приговор: «Я был в глазах общественности, — вспоминал Эбби, — малолетним забиякой, которому так и хочется намылить шею, но уж никак не упечь в тюрягу лет на десять». Да и по роли Эбби и Джерри полагалось вести себя как неразумным психически неуравновешенным лоботрясам, клюнувшим на удочку коварных левых политиков (а кто за левыми стоит? — Москва, само собой!). Так что Эбби и Джерри невольно подыгрывали судебному спектаклю. Как к неразумным детям, относился к ним и суровый судья: «Он явно смотрел на меня снисходительно, со смешанным чувством огорчения и сожаления, как на собственного непутевого заблудшего внука». Несмотря на скандальные выходки, Эбби получил меньше всех: всего 8 месяцев условно «за неуважение к суду».
Подстать обвиняемым
были и свидетели защиты: Арло Гатри (многие должны помнить его по главной роли в фильме «Ресторан Алисы», где он сыграл самого себя), Фил Оке, Кантри Джо Макдональд, Джуди Коллинз, а из «старших товарищей» — Пит Сигер. Показания они давали какие-то странные, напоминающие полную непонимания беседу Мити Карамазова с адвокатом: напирали не на формальную невиновность, а на моральную правоту. Джуди Коллинз, чтобы поведать присяжным о мотивах поступков Джерри и Эбби, запела «Where have all the flowers gone» (ее тут же лишили слова), а Арло распевал с той же целью песенки из «Ресторана Алисы».Сам же Эбби показания давал такие:
— Назовите себя.
— Меня зовут Эбби. Я — сирота Америки.
— Место жительства.
— Я живу в Нации Вудстока.
— Объясните суду, где это.
— Это нация отчужденной молодежи. Мы носим свою страну с собой повсюду как состояние сознания… Это нация, посвятившая себя братству людей в противовес конкуренции; идее, что у людей найдется друг для друга нечто получше собственности и денег…
— В каком же таком штате (In what state) находится этот ваш Вудсток?
— Это состояние ума (It's a state of mind).
— Возраст?
— Я — дитя Шестидесятых.
— Имеется в виду дата рождения.
— Психологически — Шестидесятые.
— Род занятий?
— Культурный революционер.
— Каков был ваш образ мыслей в тот период?
— Не знаю, что вы понимаете под мыслями. Это что-то вроде мечты?
— Можно и так сказать.
— Тогда даже не знаю, что и думать. Меня еще никогда не судили за мечту.
Наконец, грозный процесс закончился символическим приговором. Но главная казнь еще предстояла: осужденных следовало постричь. Нельзя без слез читать описание экзекуции, сделанное Эбби много лет спустя. Визжащего («Палачи продадут наши волосы за стенами темницы!») Эбби в наручниках волокли к месту стрижки. Эбби сопротивлялся изо всех сил и позже клялся, что у парикмахера — тоже заключенного — слезы текли ручьем.
После Чикаго и последовавшего процесса среди йиппи наступили разброд и усталость. Красснер решил целиком заняться своим журналом «Реалист». Неуемный Сандерс сказал: «Мне уже тридцать, из них девять лет на баррикадах — теперь очередь других». Джерри погрузился в личные неурядицы: подружка Нэнси бросила беспутного балабола ради целеустремленного студенческого активиста из Кента. Позже он написал довольно горькую книгу под названием «Взрослея в 37», в которой с жестокой иронией описал похождения юности.
Один Эбби был неуемен. Делать, собственно, было уже нечего — времена стремительно менялись. Зато пришла слава. На несколько лет Эбби стал символом молодой Америки. Журнал «Мадемуазель» назвал его на 4-м месте среди мужских секс-символов Америки. Сразу несколько радиостанций объявили его «человеком года». А Национальная ассоциация парикмахеров объявила награду любому, кто подстрижет Эбби (члены ассоциации в те годы, видимо терпели большие убытки, и пример Эбби должен был вернуть утраченную юную клиентуру).
Слава — это деньги. Но Эбби на деньги плевал и от всех коммерческих предложений отказывался. Изготовитель «йо-йо» предложил Эбби 1% доходов за право использовать его имя — тот отказался. Фирма игрушек предложила контракт на выпуск комплекта: кукла-Хоффман в наборе с куклой-полицейским — Эбби опять отказался. Издательство предложило опубликовать его переписку — отказ. Кто-то хотел отпечатать постеры с Эбби — отказ. Документалисты Ликок и Пинбэйкер, авторы фильма о Бобе Дилане «Не оглядывайся назад», предложили 50 тысяч и 35% доходов от проката за право просто снимать его в течение трех недель — Эбби опять отказывается: «I'm not for sale!» Через 15 лет он и сам недоумевал, почему: «Видно, такое уж это было время, когда быть богатым было зазорно. Народным героем тех лет стал наследник миллионов Майкл Броди, на телеэкране в шоу Эда Салливана публично отказавшийся от наследства».
"Я стал чем-то вроде товарной марки, — вспоминает Эбби. — Если кто-то совершал необычный поступок, все говорили: «Это в духе Эбби Хоффмана».
Даже само имя Эбби стало помогать американским новобранцам косить от Вьетнама: перед отправкой солдаты должны были заполнить страховой полис, по которому родным и близким в случае гибели причиталось 10 тысяч долларов. Смышленые бойцы в графе «Имя получателя» завещали деньги Эбби Хоффману. Само собой, следовала проверка на благонадежность и отсрочка с отправкой на войну.