Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг.
Шрифт:
6–й эскадрон весь день 13 января оставался в Евпатории, где поддерживал порядок, но, узнав о событиях в Симферополе, штабс–ротмистр Отмарштейн решил с эскадроном идти на поддержку ведущим бой эскадронам, но уже было слишком поздно, 14 января Симферополь был уже во власти матросов. Пришлось и 6–му эскадрону последовать примеру всех остальных эскадронов, пробираться кто как и куда мог.
Крымскому конному Ее Величества полку суждено было одному из первых начать в России борьбу против поработителей нашей Родины, а также и быть единственным из всех кавалерийских полков, принявших участие в Гражданской войне в том же составе, в каком были в Первой Великой мировой войне. Не пришлось полку вести борьбу непрерывно до конца гражданской войны; в ночь с 13–го на 14 января 1918 года борьба временно прекратилась, но уже в том же году крымцы собрались снова для продолжения службы России с надеждой на восстановление старых традиций и старого законного императорского строя.
За время прошедшего краткою периода Гражданской войны полк потерял убитыми и расстрелянными следующих господ офицеров: полковники Алтунжи и Биарсланов, ротмистры Думбадзе и фон Гримм, штабс–ротмистры барон фон Медем, Евдокимов и Лисаневич, поручики Губарев и Кривцов, корнеты Добровольский, Пестов и Отмарштейн. Расстрелян в своем
В это время в Крыму было неспокойно, и каждый момент можно было ожидать перехода власти в руки большевиков. Крым был отрезан от своего военного центра в Одессе, и в Симферополе был организован (в рамках краевого татарского правительства) «штаб Крымских войск», во главе которого стоял военный министр краевого правительства адвокат Сейдамет. У него начальником штаба был Генштаба полковник, фамилии которого я, к сожалению, не помню. Ближайшим же помощником начальника штаба был Генштаба полковник Достовалов. «Штаб Крымских войск» помещался в Офицерском собрании Крымского Конного полка. Вот здесь совершенно случайно и неожиданно для меня произошло знакомство с полковником
198
Альмендингер Владимир Вильгельмович, р. в Крыму. Окончил Симферопольскую гимназию, Чугуевское военное училище (1914). Штабс–капитан 16–го стрелкового и 33–го запасного пехотного полков. В декабре 1917 г. в офицерской роте Крыма. Во ВСЮР и Русской Армии до эвакуации Крыма. Служил в Симферопольском офицерском полку. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Алексеевскою полка в Чехословакии. Подполковник. В эмиграции сотрудник журнала «Военная Быль». Умер 16 ноября 1974 г. в Лос–Анджелесе (США).
199
Впервые опубликовано: Вестник Первопоходника. № 63. Декабрь 1966; № 64. Январь 1967. Взято из статьи В. Альмендингера под названием «По крайней мере, Доставалов не будет знать времени начала атаки».
Достоваловым, о роли которого в эти дни мне и хотелось бы рассказать.
Очутившись в Симферополе 18 декабря 1917 года по месту своего происхождения (согласно приказа штаба Одесского военного округа), я был зачислен в 33–й пехотный запасный полк, но там никакого особого назначения не получил. В сочельник вечером я отправился в гимназическую церковь на Екатерининской улице. Падал снег. Не доходя церкви, в темноте, меня кто-то окликнул. Смотрю — поручик Козин, офицер Брестского пехотного полка, который был со мной короткое время в запасном батальоне в Харькове в декабре 1914 года, с того времени я с ним не встречался и был поражен, как он после трех лет и в темноте мог узнать меня. Разговорились об общем положении, и он мне сказал: «Завтра утром в собрании Крымского конного полка будет собрание офицеров. Приходи». По какому случаю и кто собирал офицеров, он не мог мне объяснить.
Учитывая неясное положение в Симферополе (я приехал из Орехова, где стоял запасный полк моей 4–й строевой дивизии), я решил пойти на это собрание, тем более что жил совсем недалеко.
Утром 25 декабря, придя в Офицерское собрание, в комнате направо от входа я увидел группу офицеров человек в десять (все штаб–офицеры). Зайдя туда, я встретил там знавших меня еще перед войной полковника Харагезяна [200] и полковника Готшалька [201] (оба — офицеры 51–го Литовского полка). У них я осведомился о собрании офицеров. Они ничего о собрании не знали, но сказали, что они позваны сюда, но для какой цели — им не известно. Было впечатление, что были приглашены только штаб–офицеры, и я, будучи штабс–капитаном, решил уходить. Они, однако, настояли, чтобы я остался. Ждали мы часа полтора — никто никого никуда не звал и никто не приходил. Вдруг в дверях появился элегантный, одетый с иголочки Генштаба полковник. Представился — полковник Достовалов. Он объяснил, что собрал присутствующих по очень важному делу, и, так как эта комната не была удобна для разговоров, предложил пройти с ним на хоры в главном зале, где можно будет спокойно обсуждать. Большой главный зал собрания был занят разными отделениями штаба — вдоль стен стояли столы, за которыми работали офицеры и писаря.
200
Имеется в виду полковник Ованес Митрофанович Харагезян.
201
Готшалк Николай Ильич, р. 1871 г. В службе с 1890 г., офицером с 1892 г. Полковник 51–го пехотного полка. В декабре 1917 г. в Симферополе, декабрь 1917 г. — январь 1918 г. начальник штаба Ополчения защиты народов Крыма, затем в Добровольческой армии и ВСЮР; на 14 июля 1919 г. помощник командира Таврической бригады Государственной стражи.
На хорах, занявши места вокруг стола, началось первое заседание. После представления каждого из присутствующих полковник Достовалов начал объяснять вопрос, по поводу которого совещание было созвано. Прежде всего бросилось в глаза обстоятельство: совершенно случайный состав участников совещания (как я, например). Суть вопроса была в следующем: Крым в настоящее время является отдельной военной единицей, так как отрезан от штаба округа в Одессе; в Крыму пока что у власти краевое правительство, однако большевики, особенно в Севастополе, развивают большую пропаганду между рабочими и матросами, и можно ожидать, что в скором времени они постараются взять в свои руки власть в Крыму; войск, верных правительству, или, вернее, надежных в случае восстания, в Симферополе или в других городах Крыма почти нет — в Симферополе была часть Крымского конного полка, прибывшего с фронта, и запасные полки, но на них надеяться трудно, учитывая такое положение, штаб решил организовать из числа надежного населения своего рода «самооборону». Как это организовать
и как провести в жизнь — предстояло решить нашему собранию. Здесь необходимо заметить, что все присутствовавшие были офицеры с фронта, прибывшие в Крым сравнительно недавно, мало знакомые с обстановкой тыла, а некоторые не были даже уроженцами Крыма. На этот, по нашему мнению, недостаток сразу же было обращено внимание полковника Достовалова. Но положение было серьезное, и нужно было что-то делать!Ежедневно в течение семи — десяти дней, по нескольку часов в день, в совещаниях разбирались все возможные способы организации — говорилось очень много, особенно Достоваловым, и в результате была принята и одобрена Достоваловым и штабом схема создания так называемого «Ополчения защиты народов Крыма». Между прочим, только для выбора соответствующего названия было истрачено около двух заседаний — оно должно было не только отвечать времени и своему назначению, но быть и «импонирующим». Схема была такова, во главе «Ополчения защиты народов Крыма», как его начальник, становится полковник Достовалов; начальником его штаба назначается полковник Готшальк (он был старший по возрасту), организация распространяется на всю территорию Крыма и делится на отделы (район отдела — уезд); во главе каждого отдела становится один из нас, отправляется в уездный город и там проводит организацию в жизнь. Организация на местах должна проводиться следующим образом: в распоряжение начальника отдела выдается необходимое количество винтовок и патронов; указывается место для его центра; прибывши на место, начальник отдела, при посредстве местных властей, должен найти среди населения подходящий элемент, обучить владению оружием и, в случае возникновения беспорядков (восстаний), использовать набранных «ополченцев» в помощь местным властям. Когда схема была принята и утверждена, очень большую заботу проявил полковник Достовалов по отношению к вопросу формальному — какого рода печати и штемпеля мы должны иметь, отправляясь на места. Затративши мною времени на обсуждение этого вопроса, штемпеля и печати были заказаны (события, однако, опередили их изготовление). Дальше встал важный вопрос, кто из нас примет какой уезд: в результате это было предоставлено выбрать каждому. Здесь следует сказать, что никто из нас не мог себе точно представить детали предстоящей работы: общее и политическое положение в тот момент в каждом уезде было различное, а объяснения обстановки в уездах получить от Достовалова не было возможно. Я лично, например, выбрал Евпаторийский уезд. Почему? Только потому, что в Евпатории имел знакомых. Так делали и другие. Приблизительно 5–го или 6 января подполковник X. (фамилии не помню — туркестанский стрелок), выбравший Феодосийский уезд, получивши документы и все необходимое, отправился к месту своего назначения в Феодосию. Но… через два дня он возвратился обратно с сообщением, что сделать что-либо там невозможно. Этого, конечно, можно было ожидать.
Сразу после приезда подполковника X. стало ясно, что все задуманное, на что было затрачено много времени и труда, была мера с негодными средствами: делалось штабом (полковником Достоваловым) только для того, чтобы что-то делать. Ведь штабу должна была быть известна общая и политическая обстановка, а та была в тот момент совершенно неподходящая для создания новой сложной организации, как народное ополчение. Для такой организации было необходимо прежде всего время, такового уже не было. Ведь офицер, принявший отдел (уезд) должен был быть знаком не только с общей обстановкой, но, главное, он должен был иметь время для ознакомления на месте с администрацией, состоянием населения, выбором надежных лиц, выбором надежных помощников и т. п. Никакой ориентировки о положении Достовалов не давал, по–видимому, и сам штаб был ориентирован обо всем весьма плохо (умышленно или по небрежности), что показали последовавшие через несколько дней события. Крым и, в частности, Симферополь были уже на вулкане событий. В Севастополе у власти уже были большевики.
В Симферополе в конце декабря начали формироваться три офицерские роты. События стали развиваться быстрее, чем нам, рядовым офицерам, представлялось. В штабе, казалось, работа проходила нормально; наш, офицеров «ополчения», отъезд на места назначения задерживался, но было приказано являться ежедневно в штаб к полковнику Готшальку за получением информации.
Утром 10 января, как всегда, я явился в штаб, и полковник Готшальк сообщил новое распоряжение: полковник Достовалов приказал офицерам «ополчения» нести дежурство на железнодорожной станции Симферополь с целью контроля поездов, проходящих с севера на юг и обратно, и это — несмотря на присутствие на вокзале коменданта станции. Дежурный подчинялся непосредственно штабу. В этот день к полковнику Готшальку явился только один я, и он сейчас же предложил мне к 12 часам отправиться на вокзал и сменить находившегося там с прошлого дня капитана К. (фамилию точно не помню). Здесь мне пришлось быть свидетелем нового «действа» штаба (полковника Достовалова).
В назначенное время я прибыл на вокзал, и капитан, передавая мне дежурство, сообщил, что с севера идет товарно–пассажирский поезд, в составе которого есть один вагон со снарядами и амуницией и несколько пассажирских вагонов с большой группой матросов. Он сообщил уже об этом в штаб, и оттуда получено приказание: поезд задержать перед мостом через Салгир, вагон со снарядами разгрузить там, а по приходе поезда на станцию всех матросов высадить и задержать (арестовать). Для ареста матросов дается в мое распоряжение станционная комендантская команда человек из 15. Разгрузка вагона была произведена особой командой, посланной из штаба.
Вскоре дежурный по станции чиновник сообщил, что вагон со снарядами уже разгружен и что поезд направляется на станцию. Комендантская команда вышла на платформу, и поезд медленно подошел к станции. Немедленно солдаты комендантской команды (все татары) начали выводить из вагонов матросов, которые, ничего не понимая, беспрекословно выходили и были собраны в зале 3–го класса. У входов в зал были поставлены часовые, и я немедленно доложил в штаб полковнику Готшальку по телефону, что приказание исполнено: матросы, около 150 человек, задержаны и находятся под охраной в зале 3–го класса. Матросы были спокойны и недоумевали, почему их задержали: большинство из них возвращалось в Севастополь из отпуска, остальные, матросы Балтийского флота, сопровождали вагон со снарядами. Все матросы имели соответствующие документы. Минут через десять после моего доклада пришло приказание штаба: задержанных матросов отправить в штаб, для конвоирования их посылается полуэскадрон Крымского конного полка. Действительно, минут через двадцать прискакал полуэскадрон и выстроился на площади перед вокзалом. Матросы были выведены на площадь, построены и переданы в распоряжение командира полуэскадрона, который, окружив, повел их в казармы Крымского конного полка.