Сопротивляйся

Они с любопытством на нас поглядывают, а Машка объявляет:

– Салют!

– Прошу, – открывает один из них для нас дверь.

Их слишком много и чтобы глаза не разбегались, как у дурочки, я опускаю их в пол. Это еще хуже, потому что выглядит так, будто я стесняюсь. Но я и, правда, стесняюсь, не зная, как себя вести. Эти парни слишком взрослые даже на первый, очень быстрый взгляд, а с такими я никогда не общалась.

Я чувствую на себе взгляды этих парней, когда прохожу мимо, и от этого смущаюсь еще больше.

– Привет, – бормочу под нос, переступая порог вслед за Машкой.

Глядя через ее плечо, передергиваю своими и натягиваю на похолодевшие пальцы рукава водолазки.

Ого…

Это очень большая комната. Человек на семь, не меньше. И у нее есть свой балкон, двери открыты настежь, поэтому по полу гуляет сквозняк.

Повсюду народ, на балконе тоже. Они валяются на кроватях, гогочут. В углу парень играет на гитаре, и вокруг него подпевающая кучка девиц.

Я здесь никого не знаю…

Ни единого человека, кроме Маши.

– Пошли… – тянет меня за руку.

Тащит мимо общего стола, за которым играют в карты, к кровати, поперек которой лежат два парня с пивными стаканами в руках. Один щуплый, но очень симпатичный, а второй – высокий, спортивный брюнет в футболке “Металлика”.

– Привет, Рус, – объявляет Машка, притормозив нас обеих напротив этих двоих.

Тот, что крупнее, выпрямляется, глядя снизу вверх, и я пялюсь на него осторожно.

Симпатичный.

Широкие плечи, длинные ноги, одетые в синие джинсы. Короткая стрижка и расслабленный взгляд очень голубых глаз, которые он переводит на Машку.

– Привет, – он улыбается, приподняв вверх уголки полных губ.

– Это Оля, – подруга машет в мою сторону рукой и принимается накручивать на палец прядь своих светло-русых волос. – Как дела?

– Хорошо, – встает он. – Привет, – бросает на меня мимолетный взгляд.

– Привет, – отзываюсь, переминаясь с ноги на ногу.

Он очень симпатичный.

И подкачанный.

Здесь в общаге есть спортзал, судя по всему, он оттуда не вылезает.

Правда, я вижу, что на плече его футболки разошелся шов, да и вообще, она вся застиранная. Аппликация на широкой груди солидно осыпалась, и я не думаю, что он продолжает ее носить, потому что она какая-то особенная, судя по тому, как стоптаны его кроссовки.

До меня вдруг доходит, что все это время они с Машкой разговаривают, просто этот Руслан разговаривает тихо. Чтобы его услышать, нужно все внимание концентрировать на нем.

Вместо этого я с отстойным ханжеством рассматриваю его убитые кроссовки, а когда поднимаю глаза, вижу прямой вызывающий взгляд голубых глаз на своем лице.

Мне мгновенно становится стыдно.

Ну да, не у всех обеспеченные родители, как у меня, но я не высокомерная сука.

Кажется, он другого мнения.

У меня начинает колотиться сердце.

Обняв себя руками под грудью, смотрю в потолок.

– Что будете пить? – слышу дружелюбный вопрос, от которого веет все тем же вызовом.

Кажется, этот вызов для меня…

Подняв глаза, смотрю на парня исподлобья.

Насмешливо выгибает брови, глядя на меня в ответ.

– Я буду портвейн и колу, – объявляет Маша.

– А ты? – спрашивает все с той же усмешкой.

– Я… – пытаюсь не тупить. – Вино…

– Вино… – повторяет так, будто я только что вбила гвоздь в крышку его мнения обо мне. – Вино, вино… – напевает.

Протянув руку, берет с подоконника резиновый прыгающий мяч и, отведя руку, запускает его в другой конец комнаты.

– Миллер! – кричит вдогонку. – У нас вино есть?

Метнув взгляд вслед за мячом, вижу, как тот врезается в ногу парня, который находится в страстном засосе с какой-то брюнеткой, сидящей у него на коленях.

– Какого хрен! – возмущается тот, оторвавшись от ее губ. – Чего?!

– Вино у нас есть? – повторяет этот.

– Есть, – со смехом отзывается девушка. – В морозилке.

Она красивая – это все, что успеваю зафиксировать, потому что они возобновляют свой поцелуй.

– Я сама возьму… – бормочу, отыскивая глазами холодильник.

– Правее, – слышу брошенное мне указание.

Скосив глаза правее, нахожу этот холодильник в углу между обеденным столом и шкафом.

Я чувствую на своем лице чужой взгляд и быстро разворачиваюсь на пятках, убираясь подальше от Машкиного “друга”. Но, когда открываю морозилку древнего советского агрегата, вижу, что внутри всего одна бутылка белого, и она не вскрытая.

Достав ее оттуда, осматриваю застеленный выцветшей, заляпанной чем попало клеенкой стол, пытаясь найти, где у них тут хранится штопор.

Обернувшись, осматриваю набитую людьми комнату, чтобы проконсультироваться на этот счет хоть у кого-то, но первым делом мои глаза падают на этого Руслана.

Он будто ждал.

Сложив на груди руки и ведя беседу с Машей, наблюдает за мной через всю комнату.

Отвернувшись, открываю висящий на стене ящик, но там внутри гора немытой посуды.

– Фу… – закрываю его тут же.

Открыв соседний, нахожу там склад консервов.

Мой затылок печет.

Нервничаю, хоть и знаю, что отлично выгляжу, но по ногам в тонких черных капронках все равно гуляет легкая дрожь.

– Дай сюда, – слышу у себя над ухом.

Развернувшись, прижимаю к груди запотевшую холодную бутылку и смотрю на него.

Я не дылда, но во мне метр семьдесят, и этого мало для того, чтобы наши лица были на одном уровне, поэтому мне приходится приподнять подбородок.

С серьезной миной Машкин Руслан забирает у меня бутылку и выдвигает ящик тумбочки, на которой стоит электрическая плитка.

Отхожу в сторону, задев его плечо своим.

Он с тихим “чпок” извлекает из бутылки пробку. Открывает холодильник и достает оттуда запотевший бокал под вино. Все это время я исподтишка за ним наблюдаю.

На среднем пальце правой руки у него кольцо “спаси-сохрани”, в ухе маленькое колечко серебряной сережки.

– На кого ты учишься? – спрашиваю осторожно.