Сорняк, обвивший сумку палача

Я сделала глубокий вдох, расслабила плечи и открыла кухонную дверь.

— Флавия, — окликнула миссис Мюллет, — будь душечкой, принеси мне стакан шерри из кладовой. Я вся какая-то чудная. Не слишком много, смотри, а то я опьянею.

Она вытянулась на стуле у окна, упираясь каблуками в плитку и обмахиваясь маленькой сковородкой.

Я сделала как велено, и она вмиг осушила напиток.

— Что такое, миссис Мюллет? — спросила я. — Что случилось?

— Полиция, дорогуша. Они такое мне устроили, явились за этой молодой женщиной, ох уж они.

— Какой молодой женщиной? Имеете в виду Ниаллу?

Она мрачно кивнула, помахивая пустым стаканом. Я его наполнила.

— Она такая душка. Никому не причиняла вреда. Она постучалась в кухню, чтобы поблагодарить меня и Альфа, конечно же, за то, что мы приютили ее на ночь. Сказала, что уезжает и не хочет, чтобы мы сочли ее неблагодарной, вроде того. Не успела она сказать эти слова, как тут инспектор, как его там…

— Хьюитт, — подсказала я.

— Хьюитт. Это он… этот, который… появился на пороге прямо следом за ней. Засек ее, когда она шла от каретного сарая, вот как.

— И дальше?

— Спросил ее, может ли перекинуться с ней парой слов снаружи. И дальше я слышу, как бедную девочку увозят в его машине. Мне пришлось побежать к парадной двери, чтобы получше рассмотреть. Ой как утомительно, да.

Я снова наполнила ее стакан.

— Мне не стоит, дорогуша, — сказала она, — но мое бедное старое сердце не привыкло к такой суматохе.

— Вы уже лучше выглядите, миссис Мюллет, — сказала я ей. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Я как раз собиралась поставить там… это… в печь, — сказала она, указывая на строй сковородок со слоеным тестом на столе и с трудом поднимаясь на ноги. — Открой мне дверцу печки… умничка.

Я провела значительную часть жизни, придерживая дверцу нашей AGA, [80] пока миссис Мюллет кормила горами теста ее разверстую утробу. Ад в «Рае» Мильтона не мог сравниться с моим тяжелым трудом.

— Закончились сладости, вот ведь, — сказала она. — Когда дело касается деликатесов, у молодого человека мисс Офелии, похоже, бездонное брюхо.

Молодой человек мисс Офелии? Дошло уже до этого? Неужели мои блуждания по деревне вынудили меня пропустить какую-нибудь сенсационную сцену ухаживания?

80

AGA — модель плиты с двумя конфорками и двумя духовками, работающая на любом топливе. Ее изобрел физик, лауреат Нобелевской премии Густав Даллен в 1920-х годах. Эта марка до сих пор является самой популярной в Англии.

— У Дитера? — уточнила я.

— Пусть даже он немец, — сказала она, кивнув, — он все равно куда более благородный, чем этот петух, который продолжает оставлять дрянные подарочки у двери в кухню.

Бедный Нед! Даже миссис Мюллет против него.

— Я случайно кое-что услышала, когда подметала вестибюль, — что-то о Хитклифе и всякое такое. Припоминаю время, когда я и моя подруга миссис Уоллер поехали на автобусе в Хинли посмотреть на него в кино. «Грозовой перевал» — так назывался фильм, хорошее имечко, однако! Ох уж этот Хитклиф, он запер жену на чердаке, словно старую тряпку! Не удивительно, что она спятила. Я знаю, я бы тоже. А теперь отчего вы смеетесь, мисс?

— Я представила, — сказала я, — как Дитер бредет по полю Джубили в дождь и грозу, чтобы похитить прекрасную Офелию.

— Что ж, все может быть, — сказала она, — но не без изрядного скандала со стороны Салли Строу — да и, как говорят, самой старой миссус.

— Старой миссус? Грейс Ингльби? Вы же не имеете в виду Грейс Ингльби?

Миссис Мюллет внезапно покраснела, как кастрюлька с кипящей свеклой.

— Я слишком много сказала, — забеспокоилась она. — Это все шерри. Альф всегда говорит, что шерри развязывает мне язык. Все, больше ни слова. Иди, детка. И смотри, я тебе ничего не говорила.

Ну-ну! — подумала я. Ну-ну-ну-ну-ну!

23

Есть что-то в возне с ядами, что прочищает мозги. Когда малейший промах может оказаться фатальным, внимание вынуждено сосредоточиться, словно зажигательное стекло, на эксперименте, и именно тогда ответы на почти сформулированные вопросы роятся в голове с готовностью пчел, возвращающихся в улей.

Отфильтровав приличное количество серной кислоты в свежесполоснутую мензурку и слегка подогрев, я осторожно добавила каплю прозрачного желе и восхищенно наблюдала, как она медленно растворялась, подрагивая и извиваясь в кислотной ванне, словно прозрачный кальмарчик.

Я получила это вещество с помощью воды и спирта из корней гельземия вечнозеленого (Gelsemium sempervirens), который блаженно цвел в углу оранжереи, к моему восторгу, его цветы напоминали крошечные воронки, вырезанные из свежего масла.

Это растение произрастает в обеих Америках, сказал мне Доггер, и было завезено в Англию путешественниками; конкретно этот экземпляр — моей матерью Харриет.

Я спросила, могу ли взять его в лабораторию, и Доггер с готовностью согласился.

Корень этого растения содержит прелестный алкалоид, именуемый гельсемин, прятавшийся внутри с сотворения мира до 1870 года, когда его выманил человек из Филадельфии с очаровательным именем Вормли, [81] накормивший этим сильным ядом кролика, который совершил обратное сальто и погиб через двадцать минут.

81

Вормли — от англ. worm, червяк.

Гельсемин был убийцей, обществом которого я чрезвычайно наслаждалась.

А теперь пришел час магии!

В жидкость я на кончике ножа ввела маленькую дозу С₂Cr₂O₇, или дихромата калия, красные соли которого, освещенные случайным солнечным лучом из окна, приобрели синевато-багровый оттенок крови жертвы угарного газа.

И это только начало! Дальше — больше.

Вишневый блеск уже угасал, и раствор приобретал впечатляющий фиолетовый оттенок старого синяка. Я задержала дыхание, и — да! — вот она, окончательная стадия желтовато-зеленого.

Гельсемин был химическим хамелеоном, менявшим цвет с чудесной импульсивностью, и все это без следа предыдущего оттенка.

Люди тоже таковы.

Ниалла, например.

С одной стороны, она была пленницей странствующего кукольника; молодой женщиной, не имевшей достойной упоминания семьи, кроме ребенка, которого она сейчас носит; молодой женщиной, позволявшей любовнику-полуинвалиду бить ее; молодой женщиной, оставшейся теперь без денег и видимых средств поддержки. Тем не менее по какой-то сложной причине, которую я не полностью понимала, она не вызывала у меня бесспорного сочувствия.

Было ли это потому, что она убежала со сцены преступления, так сказать, и спряталась в каретном сарае Букшоу? Я видела, что она хочет остаться одна, но вряд ли она выбрала для этого подходящее время.

Где она сейчас? — подумала я. Инспектор Хьюитт арестовал ее и посадил в камеру в Хинли?

Я написала Ниалла на клочке бумаги.

Еще был Матт Уилмотт: сказочный персонаж, который как будто вышел прямо из фильма Орсона Уэллса. Даже если не заострять на нем внимание: Матт приехал, Руперт погиб; Матт исчез после ссоры с Рупертом, и следующий раз его видели, когда он устраивал перевозку тела в Лондон для публичных похорон.