Сорок 2 дня
Шрифт:
Я ищу дальше, и нахожу статьи, в которых Эль является обозначением элиты.
Я печатаю: «Эль и Кронос» и узнаю, что «эл кронос» — это секс-игрушка для мужчин.
Я ищу сочетание «Сатурн и Эль», и нахожу, что Эль — это второе имя римского Сатурна. И Сатурн соответствует Кроносу.
Я опускаю руки и сижу задумавшись. Чтобы избежать всеобщего краха эти мужчины приносили в жертву своих самых любимых детей во имя великого Бога Эль. Означает ли это то, о чем я думаю? Что отец Блейка готов охотно пожертвовать своим сыном для обладания чем-то более сильным?
Я слышу, как открывается входная дверь и закрываю интернет, с опаской направляюсь в коридор, но вижу Блейка,
— Привет, — говорит он и выглядит боле менее спокойным.
— Привет.
— Все хорошо?
— Все прекрасно.
Я подхожу к нему и целую. И его ответный поцелуй является полной противоположностью, что отображается у него на лице. Он напоминает мне человека, который никак не может напиться живительной водой из фонтана перед длительным путешествием в пустыню. Мои руки вплетаются в его волосы. Я хочу продолжать целовать его дальше и дальше, но мой ум приказывает мне остановиться. Теперь у меня есть доказательство, что эти стены имеют не только уши, но и глаза, и я не могу здесь быть самой собой, какой хочу. Я медленно отстраняюсь от него, и слегка отталкиваю его от себя.
Он смотрит на меня потемневшими и дикими глазами.
— Может мы сходим поужинать сегодня вечером? – спрашиваю я, вымученно улыбаясь.
— Уверена? Куда бы ты хотела пойти?
— В индийский ресторанчик, в который ты водил меня в прошлом году. Я забыла, как он называется. Но что-то типа рынок воров.
— Ах, Chor Bizzare.
— Да, это оно. Мы забросим Сораба к Билли.
— Может нам стоит вызвать миссис Дули?
— Нет, — резко отрезаю я, затем спохватившись, смущенно улыбаюсь. — Билли все время жалуется, что слишком мало теперь проводит времени с Сорабом.
— Хорошо.
— Эй, послушай, я всегда отличалась любопытством. Ты же получаешь отчеты от своих шпионов, правда ведь? И что там написано.
— Просто список твоих передвижений.
— И сегодня ты тоже получил такой отчет?
— Да, я как раз был на пути домой.
— И что там?
— Почему тебя это интересует?
— Просто хочу знать, как это работает.
— Хорошо. Сегодня ты находилась дома до 3:50, потом взяла Сораба и посетила с ним кафе за углом, съела кусок торта и кофе и вернулась к 5:00 вечера домой.
Я стараюсь, не удивляться и сохранить нейтральное выражение на своем лице. Сегодня я вообще не покидала дом!
Теперь я понимаю, как это все произошло. Двойник. Конечно, двойник заставляет охранника последовать за ней, когда она выходит из дома, в то время как его отец навещает меня. Когда его отец покидает пентхаус, двойник возвращается назад. Все так просто, теперь я понимаю это. И теперь я понимаю, и кое-что другое — Блейк не сможет защитить меня, или самого себя, от своего собственного отца.
Его отец перехитрит всех.
30.
«Мы — инструменты и вассалы богатых мужчин,
стоящих за кулисами. Мы марионетки,
они тянут за ниточки, и мы танцуем.
Наши таланты, наши возможности и
наши жизни являются собственностью
других людей. Мы интеллектуальные проститутки.
Джон Свинтон,
Руководитель редакции, Нью-Йорк Таймс,
на банкете в его честь, 1880
Отец Блейка оказался верен своему слову-зла. The Independent и the Guardian первыми сообщают, что генеральный директор Международного валютного фонда, Себастьян Штраус Хан вовлечен в крупный скандал. Горничная в отеле в Нью-Йорке, бирманского происхождения, обвинила его в изнасиловании. Он был задержан в аэропорту. Би-би-си подхватывает эту историю ближе к обеду. К вечеру уже фактически каждый канал муссирует и рассматривает это событие. Никто не слово не сообщает о каком-либо расследовании. Просто история, которая повторяется почти слово в слово всеми новостными программами. Каждый радостно убеждает, что он естественно полностью виновен.
Перед тем, как вечером Блейк возвращается домой, я наношу макияж и облачаюсь в сексуальный наряд, присланный Флер, обтягивающие розовые кожаные штаны, про которые Билли сказала, что они обтягивают мои ягодицы так, что их хочется потрогать, и маленький топ, открывающий плечи и оставляющий голой спину.
Его глаза загораются.
— Вау, что за повод? — выдыхает он мне на ухо.
— Мы не проведем ночь здесь, — отвечаю я ему. – Я заказала номер в отеле «Ритц».
Он медленно расплывается в улыбке, совершенно не понимая, с чего бы это. Но внутри я словно умираю, потому что это наша последняя ночь вместе, ночь, которую я никогда не забуду. В отеле мы сначала ужинаем, но я не чувствую вкуса, и потом мы подымаемся в номер. Нас ожидает шампанское в серебряном ведерке, которое я не заказывала, но это комплимент от отеля. Я не пью, я хочу запомнить каждую мельчайшую деталь этой ночи.
В этот вечер я ненасытна.
Снова и снова мы занимаемся любовью, пока он не говорит мне:
— Иди спать, Лана, я не хочу, чтобы ты заболела снова, — несмотря на его слова, я все равно тянусь и беру его большой, красивый член в свой рот и мурлычу:
— Используй меня для своего удовольствия. Ты заплатил за это.
Он пристально смотрит мне в глаза и отвечает:
— Полагаю, что долг оплачен сполна, — ирония, прозвучавшая в его голосе, ранит меня, но он даже не может себе представить насколько он прав.
Когда я просыпаюсь, первое что делаю, тянусь к Блейку, лежащему рядом и шепчу ему:
— Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя.
И когда он уходит, говорит хриплым нежным голосом:
— Я ужасно буду скучать по тебе, пока не увижу тебя снова...сегодня вечером.
И я почти ломаюсь, он никогда не увидит меня снова, слезы начинают наворачиваться у меня на глазах.
— Эй, — мягко зовет он. — Ничто не может разделить нас.
Рыдания начинают пробиваться, но он не понимает, что происходит.
Он стоит в дверях, а я цепляюсь за него, его взгляд полон силы и уверенности.
— Ничто не может разделить нас, — повторяет он снова. А потом дверь закрывается, и я опускаюсь на пол. Я плачу, фактически разваливаясь на части. Когда я полностью выплакалась в номере отеля «Ритц», я поднимаюсь на ноги, немного онемевшие, но готовые двигаться дальше. Мне необходимо это сделать для него и для Сораба. Это позволит сохранить их в безопасности. Я вхожу в лифт, у меня болит между ног, и моя грудь до сих пор ноет, от жестких ласк в течение ночи. Том ожидает меня в холле, у него на руке висит мое пальто.