Сорок бочек арестантов (иронические рассказы)

– Возвращайся в деревню, - предлагал Витя ревущей по коттеджику сестре.
– Дом хороший по дешевке можно купить.

– А этих куда?
– говорила Алка о своих иждивенцах.

Поплакала-поплакала и снова засучила рукава по самые плечи деньги ковать. И опять почти на квартиру накопила.

Чтобы одним махом "почти" убрать, надумала финансовую операцию.

"Ты почему меня за глухую деревню держишь!
– ругался позже Витя.
– Хоть и живем в лесу, но кое что знаем! Отправила бы меня с ними..."

Алка решила наварить деньги на автобизнесе. Купить крутое авто в Москве, в Сибири перепродать с хорошим подъемом. Знаток подвернулся. "Алла Васильевна, сделаем в лучшем виде, - запел соловьем, - выберем, оформим, пригоним. Вам никуда ездить не придется. У меня в Москве есть проверенный канал. И с продажей помогу, здесь тоже все схвачено. Вариант найду для Вас, Алла Васильевна, стопудовый".

Вроде тертая челночным производством, а тут уши сладко развесила. Сумел, пройда, подъехать. Алке хорошо за сорок, а всю дорогу Алка да Алка, или того хлеще - Колмакушкой (от Колмаковой) кличат. И вдруг исключительно на "вы" и только "Алла Васильевна".

Уехал "купец" с помощником за товаром с Алкиными деньгами и щедрыми суточными. Алка руки потирает, можно двухкомнатную квартиру присматривать...

Не успела район выбрать, звонок из Перми: "Алла Васильевна, попали в аварию..."

У Вити были подозрения, эта сволота хламотье покореженное купил, а с аварией сестре по ушам проехался. Разницу, естественно, в карман. Свой.

Алке пришлось нанимать КамАЗ, чтобы доставить приобретение домой. Два месяца спала на подоконнике, караулила стоящий под окном инохлам. Когда поняла, что отремонтировать его - гиблое дело, продала за копейки на запчасти.

Опять мечта накрылась медным тазиком. Но не оптимизм нашей героини. "Хренушки!
– утерла слезы.
– Все равно куплю Валечке квартиру".

Такая у Вити сестра. Когда бы ни приехал к ней брат, обязательно для его детей и жены подарки заначены - рубашки, кофточки...

Жалел Витя сестру и любил. Очень ждал на юбилей. И мечтал грибами накормить. За время, что в Америке жила, поди совсем забыла вкус...

...В тот раз километров на 8 углубился Витя в тайгу. Августовское солнце с утра куролесило по чистому небу. И так все лето. Будто пустыня Сахара, а не Сибирь-матушка...

А какие в пустыне грибы? Попались за два часа три обабка и пару сыроежек. Витя уже собрался плюнуть на пустопорожнее занятие, но вдруг как в сказке... По щучьему велению, по моему хотению грибов видимо-невидимо...

У Вити руки затряслись... В многолетней грибной практике встречал такое. Заросли папоротника раздвигаешь, и в них стоят родимые... Тут тоже сунулся в папоротник и будто в машине времени в другой год перенесся. Опята рядами... Витя раскрыл нож, который ржавел в кармане все лето, и пошел косить...

"Есть справедливость, - радовался удаче, - не зря столько раз мотался. Угощу Алку опятами, - думал, лазая на четвереньках по зарослям.
– Только бы приехала".

В Америку Алка улетела после истории с иномаркой. По величайшему блату подруга устроила работу нянечкой-поваром-уборщицей-садовником в американской семье. Писем Алка не писала, но звонила дочери.

Хотя Валентина рассказывала, что мать живет с хозяевами в двухэтажном доме, Витя представлял ее в темной каморке под крышей небоскреба. Город только из окна видит, а так не разгибая спины, не выходя на улицу, пашет на американцев. Не верил Валентине, когда та говорила, что мать может полчаса болтать с Россией по телефону.

"Вранье! Это какие деньги за переговоры, что через океан идут, платить надо?".

"Хоть бы на билеты накопила, - думал, лихорадочно срезая опята.
– И не поможешь! Эх, жизнь-жестянка!"

Корзина была почти полной, когда раздвинул листву древнейшего растения и... Забыл о грибах... Свежих и маринованных...

В упор смотрел из папоротника медведь. Пусть не из огромных и страшных. Но и не медвежонок. Пестун.

Витя к медвежатникам не относился. Даже ружья дома не имелось. Но в таежном районе жил, знал от сведущих людей - пестун не нападет с целью задрать. Зато позабавиться хлебом не корми. Может до смерти, играючи в кошки-мышки, замучить человека.

Витя не был расположен к мышиной роли, дал задний ход из грибных мест.

Дальше жуткий провал в памяти. Бездонная пропасть.

Вот папоротник, вот грибы, вот пестун... Это помнит до мелочей. Пенек осиновый в опятах, белое пятно на груди медведя, и вдруг... сразу деревня, дом родной. Тогда как согласно географии между событиями 8 километров лесной дороги, поля, покосы, мосток через речушку. И не на мотоцикле преодолел расстояние. Когда там было заводить? Бегом через провал в памяти несся.

– Ты че, обливался?
– спросила жена, когда Витя влетел в дом.

Рубаха была, хоть выжимай.

– Ага, - пришел в себя грибник.

– Опять впустую ездил? Неймется тебе! Белье бы лучше погладил.

Витя посмотрел в корзину и согласился.

На дне грустно лежали четыре опенка.

Но ручку корзины сжимал так, что пальцы пришлось другой рукой разгибать.

– Валька письмо прислала, - сказала жена, - Алка к тебе на юбилей с американским мужем прилетит. И будут Вальке квартиру покупать. Заработала Алка долларов.

– Молодец!
– обрадовался Витя.
– Надо обязательно опят намариновать.

И, прихватив топор для самообороны от медведя, побежал собирать рассыпанные грибы, дорезать растущие. Часть планировал отварить и в морозильник сунуть. Алке с мужем сделать жареху с картошечкой. Американец, поди, в жизни такую вкусноту не пробовал. Часть замариновать. На все хватит.

Но...

– Сволочи!
– добежал Витя до папоротника.

– Сволочи!
– облазил заросли до миллиметра.

– Сволочи!
– по инерции ругался у мотоцикла.

В последнем случае зря. Мотоцикл стоял в целости и сохранности

Грибов ни на дороге, ни оставленных на корню по причине медведя не нашел.

"Ну, гады!
– грозил кулаком тайге.
– Ну, жулье! Чтоб вам подавиться ими!"

Успокоившись немного, Витя закурил, и тут же опять выбило из седла: "Муж у Алки не черный случайно? Ей хоть кто может мозги запудрить!"

"Засмеют мужики!
– не на шутку разволновался от расового предположения.
– Сунайкин вместо пчел негров взялся разводить".