Сорок пять лет на эстраде

1954. июнь. Москва. Открытие Московского театра эстрады под художественным руководством Н. П. Смирнова-Сокольского. В премьере эстрадного представления «Его день рождения» (сценарий Н. Смирнова-Сокольского, режиссер А. Конников, художник К. Ефимов) в прологе читает фельетон с куклами «Путешествие на Олимп».

«О нем давно и много думали, о нем говорили, появления его на свет ждали. И вот он родился – Московский театр эстрады. По одному тому, как горячо откликнулись на это событие зрители, с каким интересом вошли они в гостеприимно раскрытые двери молодого театра, можно судить о том, насколько своевременным и нужным явилось его создание… Большое место в программе занимает фельетон-обозрение Н. Смирнова-Сокольского «Путешествие на Олимп». В фельетоне имеются определенные находки, сатирически остро звучащие нотки. Особенно там, где артист высмеивает тех, кто убоялся выступлений советских мастеров балета в Париже, или наших собственных авторов, стремящихся Гоголя «перегоголить» и Щедрина «пересалтыковить». Великолепны полные гражданского чувства слова фельетониста, посвященные памятнику В. Маяковского, и финал, где он выражает надежду своих друзей по коллективу, что их театр сумеет стать достойным соседом великого поэта. Характерно, что все эти и подобные им наиболее яркие, наиболее значительные места в фельетоне – плод плодотворных поисков, наблюдений и раздумий автора-исполнителя. Там же, где выношенную мысль, живое наблюдение у него подменяет штамп, ходячая острота или избитая литературная схема, фельетон становится рыхлым, вялым, не производит ожидаемого впечатления». (А. Моров, «Его день рождения». – «Московская правда», 1954, 13 июля.)

«…В июне 1954 года в старом здании на площади Маяковского, в котором когда-то существовал ресторан «Альказар», отворил двери для зрителей Московский государственный театр эстрады. Создателем его надо признать народного артиста РСФСР Н. П. Смирнова-Сокольского. Николай Павлович не только был автором первой программы, участником и постановщиком спектакля. Задолго до премьеры автор-артист положил много энергии и сил, чтобы привести помещение хотя бы в приемлемый вид… ей-богу же, без Смирнова-Сокольского и смета театра, и его штаты, и его внутренние помещения не обрели бы необходимых «кондиций»… Смирнов-Сокольский умел собирать вокруг себя артистов, художников, авторов. Те несколько обозрений, что были сочинены и поставлены под руководством этого признанного мастера советской эстрады, блистали «любимцами публики» и потому, естественно, представляли интерес для широкой аудитории». (В. Ардов, Эстрадному театру 15 лет. – «Театр», 1969, № 9.)

1954, июнь. Москва. Выпуск на экран фильма «Веселые звезды» (сценарий Е. Помещикова и В. Типота, режиссер В. Строева).

«…Мастер сатирического фельетона, превосходный автор и исполнитель своих произведений читает в картине маленький фрагмент из своего большого монолога о «Носе». Понятно, что длинный монолог, хотя бы и блестящий и исполняемый замечательным актером, – форма не очень подходящая для кинематографа. И, очевидно, авторы фильма должны были использовать огромные возможности кино, чтобы более полно и интересно представить Н. Смирнова-Сокольского». (Г. Ярон, Мастера эстрады на экране. – «Вечерняя Москва», 1954, 20 июня.)

1955, сентябрь. В программе «Добро пожаловать!..» (режиссер – А. Конников), открывающей сезон Московского театра эстрады, читает фельетон «Гвоздь в сапоге».

М. Новицкий, Л. Миров, Н. Смирнов-Сокольский и М. Гаркави перерезают ленту на открытии А4оековского театра эстрады. 1954 год

«– Николай Павлович Смирнов-Сокольский! – И тотчас после этих слов стремглав вылетает на эстраду человек в домашнем пиджаке, с пышно завязанным бантом, внешне немного похожий на персонаж из «Богемы» Мюрже. И, не дав опомниться публике, начинает с ней беседу, именно беседу, а не монолог, – сам задает вопросы зрителям, сам отвечает на них. И все, о чем в течение пятнадцати-двадцати минут рассказывает этот человек, – это сегодняшний день, это то, что не может не интересовать советского зрителя, пришедшего в театр. Это интересно рабочему и ученому, домашней хозяйке и инженеру, счетоводу и шоферу.

Вот и недавно, зимним вечером, в Театре эстрады он, как всегда непринужденно, то весело, то гневно, говорил о наших скучных фильмах, об анонимных письмах, о склочниках, о лицемерах, и все это было без тени пошлости, в хорошей, литературной форме эстрадного фельетона, остро, неожиданно и временами едко… И публика то отвечала Сокольскому взрывами смеха, то слушала его внимательно, временами даже затаив дыхание, потому что он умеет касаться самых серьезных проблем с настоящим гражданским темпераментом…

Много говорят о разговорном жанре на эстраде, о том, что в нем нет остроты, оригинальности, своеобразия. Между тем вот уже сорок лет трудится на эстраде Н. П. Смирнов-Сокольский, находит нужные, важные темы, говорит с эстрады о сегодняшнем дне.

Разве это не достижение разговорного жанра на эстраде, столь дефицитного и действительно необходимого в искусстве эстрады? Мы, литераторы, знаем то, о чем мало знает публика, знаем, как уважительно и дружелюбно относился к труду Смирнова-Сокольского Маяковский, знаем страсть Сокольского к собиранию книг, к истории книги, помогающую ему в работе на эстраде, в создании репертуара. Его умение говорить с массами ценил Демьян Бедный – поэт, который писал для миллионов. Сокольский самобытен и своеобразен, но он одинок в своем жанре.

У него нет настоящих, даровитых последователей, и получилось так, что этот жанр сосредоточен только в одном человеке…» (Л. Никулин, О жанрах эстрады. – «Новый мир», 1956, № 1.)

1956, май – июнь. Москва. Сад «Эрмитаж». Читает фельетон «Чуют правду!».

«…Правда… Правда – это ведь не только гордое название центрального органа нашей партии, это основная сущность всей советской печати, всего нашего советского строя, а сейчас еще и главное оружие в борьбе миллионов честных людей за мир во всем мире. И когда границу нашей Родины внезапно пересекает военный самолет иностранной державы, – наши военные летчики, воспитанные на принципах правды, немедленно взмывают ему навстречу, заранее зная, что это летят люди, посланные отнюдь не любоваться красивыми видами… и далеко не случайно отклонившиеся от курса… Поэтому советские летчики сначала вежливо предлагают такому самолету снижаться, а на его огонь отвечают огнем. В искусстве это называлось бы – работать методом социалистического реализма.

…Наше оружие – правда, оружие врагов мира – ложь. Как и всякое оружие, оно не безобидно. Вот почему старая русская поговорка «Не любо – не слушай, а врать не мешай» – сегодня должна быть забыта. Врать надо мешать! Мешать всеми способами, какие могут найтись у честных людей… Мы впервые в мире назвали пропаганду новой войны преступлением перед народами и будем поступать с этой пропагандой как с преступлением. Борьба за честную большевистскую правду, за дружбу народов, за мир во всем мире – приведут нас к победе. Не победить правда не может. Народы всего мира встают за правду. Народы мира – чуют правду!..» (Н. Смирнов-Сокольский, «Чуют правду!» – Цит. по рукописи.)

1956, июнь – октябрь. Поездки по стране совместно с И. Набатовым с концертной программой «Вместе». Читает фельетоны «Гвоздь в сапоге», «Проверьте ваши носы!» и вместе с И. Набатовым и С. Близниковской – «Басню о баснях».

1956, 20 октября. Подписана к печати первая книговедческая книга Н. П. Смирнова-Сокольского «Русские литературные альманахи и сборники XVIII–XIX веков. Предварительный список» (М., изд. Всесоюзной книжной палаты, 1956, 364 стр.). В 1965 году издательством «Книга» был выпущен (посмертно) развернутый труд Н. П. Смирнова-Сокольского на эту тему – «Русские литературные альманахи и сборники XVIII–XIX веков» (592 стр.), включающий описание 1607 альманахов и сборников.

«…Известно из многих примеров, что собирание книг, даже оснащенное истинно библиофильскими знаниями, нередко превращается в создание той или иной коллекции, определяющей лишь вкусы и пристрастия собирателя. У Смирнова-Сокольского получилось иначе. Две трети своей жизни он собирал книги, с тем чтобы последнюю треть отдать изучению и описанию собранных им книг. Многие, в том числе и я, прощались с Николаем Павловичем именно как с писателем, и притом глубоко просвещенным писателем.

– В самом деле, какова моя судьба? – сказал он мне раз с несвойственным ему грустным раздумьем. – Я начал свою жизнь на эстраде куплетистом, вы представляете, что для русского купца значило слово «куплетист»? Нечто вроде балаганного шута или зазывалы на ярмарке… А ведь дорога у артиста эстрады особенно трудная. Он не защищен ни гримом, ни декорациями, ни партнерами, а один на один со зрителями, настороженными, недоверчивыми, которыми не овладеешь, если ошибешься в тоне или ритме… Действовать надо сразу, в лоб, и начинать с самого острого. Я в пору создания своих фельетонов буквально тонул в газетах, выискивая по крупицам то, что предстояло затем соединить.

Впрочем, он сказал об этом больше для того, чтобы показать, какое значение играло печатное слово в его жизни и как он научился ценить и понимать это слово…

Для меня да и для многих других, кто любит книги и собирает их, Николай Павлович Смирнов-Сокольский останется не в образе того артиста эстрады, в черной бархатной куртке с большим фуляровым бантом, каким его знало множество зрителей. Я вижу Смирнова-Сокольского за его рабочим столом, в комнате с книжными полками до потолка, и еще с какими-то полками-ущельями, и полками-закутками, где каждая книжечка не только знакома хозяину, не только добыта с трудом, не только освящена коллекционерской страстью, но изучена, снабжена пространной биографией, тщательно созданной владельцем, иногда на основе давно затерянных сведений, сопоставлений и поисков, а потом описана в одной из многих статей, учивших любить книгу и понимать ее.