Сорок третий номер…

Кира, поколебавшись, отступила в прихожую.

– Входите.

Рыжеволосый закрыл за собой дверь, деловито снял туфли и проследовал в гостиную.

– Видите ли, – начал он, когда Кира, не предложив ему сесть, застыла посреди комнаты, уставившись на незваного гостя. – Не так давно мне попалась ваша публикация двухгодичной давности…

Она поморщилась.

– …про остров Хойту. – Незнакомец покашлял в кулак. – Я живу в другом городе, и там вашей газеты нет, а в Интернете статья появилась лишь пару месяцев назад.

– Можно покороче? – взмолилась Кира. – Я, признаться, очень устала. И, кажется, больна…

– Вот как? – сочувственно покачал головой мужчина. – Может быть, мне прийти в другой раз?

– Нет уж, давайте закончим сейчас, – попросила она. – Итак, вы прочитали статью про остров Хойту и хотите…

– И хочу сказать, – подхватил рыжеволосый, – что я там был…

В гостиную медленно вошел отец.

– Папа, – обратилась к нему Кира, – вот человек, который утверждает…

– Папа? – ошеломленно переспросил гость, не сводя глаз с вошедшего. – Вы называете его папой?

– Узнал… – Отец ухмыльнулся в усы. – А ведь четверть века минуло. Я думал, ты сдох на красной зоне, Петри.

– А ты все ждешь моей смерти? – прищурившись, спросил тот.

– Уже не жду, слюнтяй. Я ее тебе приготовил… – Отец неожиданно выхватил из кармана найденный дочерью «Вальтер», ткнул им в лоб рыжеволосому и нажал на курок.

Кира даже не сразу поняла, что произошло. В комнате громко хлопнуло, мужчина откинулся головой назад, выбрасывая на обои кровавую, липкую россыпь мозгов, и быстро упал, словно его кто-то с силой дернул за ноги.

Отец, тихонько постанывая, опустил пистолет и закрыл глаза. Он испытывал сильнейший оргазм.

Не сводя безумного взгляда с окровавленного тела, распластанного на полу, и зажав ладонью рот, чтобы не закричать, Кира попятилась к окну. Декоративный экран на батарее вдруг соскочил вторым краем с магнитного крепления и плашмя рухнул на паркет.

Отец открыл глаза и медленно повернул голову.

– Обычно мне очень хорошо, когда я выпускаю кому-то мозги, – пояснил он, смакуя слова. – Испугалась, дочка?

– Дочка? – прошептала Кира, дрожа всем телом. – Ты… Вы называете меня дочкой?

– Ты права, – усмехнулся он. – Мы с тобой не родственники. Но, согласись, мне хорошо далась эта роль.

Девушка вдруг почувствовала, к своему страху и стыду, как тонкие, горячие ручейки заструились по ногам, превращаясь на полу в дрожащую лужицу.

Мужчина поднял бровь.

– Выглядит возбуждающе, – заметил он. – Впрочем, ты меня всегда возбуждала. Знаешь, каких трудов мне стоило играть роль отца, когда я подсматривал за тобой в ванной? Я представлял себе, как сжимаю твою грудь, раздвигаю твои ягодицы… – Он зажмурился. – Как, наверное, волнительно, когда ты просишь о пощаде! И как сладко, должно быть, пахнет твоя кровь!

Кира покачнулась и машинально ухватилась рукой за телевизор. Портрет ее матери дрогнул на подставке, но не упал.

Мужчина перевел на него взгляд и усмехнулся:

– Твоя полоумная мать сгнила в тюрьме. Но перед смертью поведала мне главное: путь к сокровищам острова открыт только двоим – твоему отцу и тебе. Тебя тогда еще не было на свете, поэтому твой отец был моей главной надеждой. – Он вдруг перестал улыбаться. – Я потратил немало сил, чтобы взять его живым. Это была захватывающая партия, в которой должен был победить более хитрый и умный соперник. Наш поединок закончился в мою пользу. У твоего отца не было выбора. Либо мгновенно получить пулю в затылок, либо… – Мужчина оскалился. – Либо сделать меня богатым. Мы добрались вертолетом до Юллы, там я посадил его в лодку, снарядил, дал продовольствие и отправил на остров. У него были сутки, чтобы вернуться с золотом. Но утром следующего дня меня постигло страшное разочарование: ударили морозы, и озеро в одночасье затянулось ледяной коркой. Я тем не менее ждал. Прошел день и еще одна ночь. Твой отец не появлялся. Тогда я поднял вертолет и принялся планомерно прочесывать окрестности. Хойту был пуст, вокруг на несколько километров – ни следа. И только под вечер я наконец обнаружил лодку. Вернее, то, что от нее осталось. Скованное льдом, покореженное судно торчало кормой вверх милях в пяти на север от острова. Вероятно, смерть настигла твоего отца уже на обратном пути, когда он возвращался ко мне с добычей. Однако, исследовав лодку, я не нашел ни золота, ни даже намека на то, что в ней перевозили драгоценности…

Мужчина небрежно опустился в кресло и заложил ногу на ногу.

– Печально… – вздохнул он. – Печально расставаться с мечтой.

– И больно… – добавила Кира дрожащими губами.

– Да, и больно, – согласился тот. – Мне оставалось смириться с тем, что богатство, которое уже почти было в моих руках, стало опять недосягаемым. – Он криво усмехнулся. – Когда рухнул советский строй, я пожалел об этом вдвойне. Сегодня я мог бы быть не просто бизнесменом – королем! Я купил бы весь город, я заставил бы работать на себя всю северо-западную часть страны. Серый кардинал Петрозаводска и всея Карелии – звучит? Запомни, Кирочка: бизнес и власть делают такие люди, как я! Слюнтяям, вроде этой падали, – он кивнул на остывающее тело Олафа Петри, – или полоумным романтикам, вроде твоего отца, там не место!

Он поднялся, открыл ящик секретера, достал оттуда бутылку водки, початую Кирой в ее печально закончившийся день рождения, и сделал продолжительный, громкий глоток прямо из горлышка. Девушка смотрела на его дрожащий кадык и чувствовала, что сейчас вот-вот сломается пополам и скрючится в удушающем приступе рвоты.

– Но пару лет назад мне опять улыбнулась надежда, – продолжал тот, морщась от водки и поглаживая усы. – Я прочитал в газете статью про свои сокровища… По счастью, я живу в Петрозаводске и успел отреагировать раньше других, – он опять кивнул на убитого. – Автор – Кира Голота! Я не верил глазам. Уж не дочка ли того самого Андрея Голоты, сгинувшего во льдах двадцать пять лет назад? Навел справки. Сомнений не оставалось: родилась в тюрьме, воспитывалась в детском доме, круглая сирота… Такой шанс упускать было нельзя. Ты помнишь нашу первую встречу? – Он подмигнул. – Я принес тебе эту мерзкую фотографию, которую изъяли во время обыска на квартире твоего настоящего отца. Твой восторг от знакомства с долгожданным родителем вселил в меня уверенность, что у меня все получится. Единственное, чего я не мог предположить, – что у тебя остались письма, написанные твоей матерью в тюрьме. Я о них просто не знал. И они сильно повредили моей затее. Мне пришлось на ходу перестраивать придуманную мною легенду, чтобы она вязалась с историей, рассказанной в этих письмах. Но главное – другое. Глупые, слезливые строчки, которым ты верила с самого детства, помешали мне сразу же отправить тебя на остров за сокровищами. Ты упрямо твердила: нельзя! Мама запрещает! Как школьница, ей-богу! Я бесился, но сдерживал себя. И тут мне пришла в голову еще одна блестящая мысль. Коль скоро эта здоровенная дылда так верит в легенды, так дорожит неведомым прошлым, так чувствительна к мистике и романтическим бредням, почему не подыграть ей? Почему не подкинуть ей таинственный знак из прошлого? Я взялся за осуществление своего идеального плана. Почти год я готовил удар, разрабатывал схемы, продумывал детали. Но когда недавно в прокате появился фильм с дурацким названием «Сорок третий номер», я понял, что небо на моей стороне. Знакомая история, закрученный сюжет. А главное, героиня так похожа на твою мать! Ну чем не мистическое совпадение? Я и сам был готов поверить в знаки судьбы. – Он расхохотался. – И я скорректировал свой план!

– Зачем вы мне все это рассказываете? – пролепетала Кира. – Вы ведь все равно убьете меня…

– Я дам тебе выбор, – он опять приложился к бутылке. – Или ты отправляешься к своим полоумным родителям с дырой в голове, разбрызгав мозги по обоям, или…

– Или?.. – как эхо, повторила она.

– Или делаешь меня богатым и счастливым, девочка.

Кира молчала.

– Ты еще раздумываешь, дура? – удивился он. – Тогда раздевайся! Я придам тебе ускорение.

Кира не успела опомниться, как почувствовала у себя на груди и под юбкой его нетерпеливые руки. В лицо ударил приторный водочный дух:

– Сделаем все, как в моих мечтах, журналисточка…

Резко и хрипло затрещал звонок, и сразу же входная дверь глухо закашлялась под чьими-то тяжелыми ударами.

Мужчина отпрянул от Киры и затравленно огляделся по сторонам.

В прихожей что-то обрушилось. Дверь с силой таранили, намереваясь вышибить замок вместе с косяком.

– Есть еще третий вариант, – пробормотал он. – Судьба твоей матери!

В прихожей с треском и грохотом распахнулась дверь, и в гостиную вбежал Виктор. За ним, прихрамывая, едва поспевал совершенно седой человек в дорогом черном костюме.

Кира, скривив в отчаянии рот, не шевелясь, стояла возле телевизора, и в руке у нее дрожал пистолет. Мужчина сидел в кресле, зажав ладонями виски и подвывая от ужаса и скорби:

– Что ты наделала, дочка! Что ты наделала!..

– Опусти пистолет, – приказал Виктор Кире.

Та смотрела на него глазами, полными страха и боли, и беззвучно шевелила губами.

– Моя дочь только что убила человека! – простонал мужчина. – Четвертый! Уже четвертый за последние три дня! Это чудовищно!