Сороковник. Книга 2

Всё-таки молодец моя проекция, освоилась, действует, как надо. Может, набрать как следует энергии и попробовать ещё раз её проведать? Но пока откладываю идею в заначку. Проснусь – подумаю.

– Повтори, – просит тем временем Мага. – Давай ещё. Сначала.

Да, печально убеждаюсь я, снова и снова сравнивая моих детишек с новоявленным родителем. Вылитые папочка. Мои здесь только хлопоты…

После третьего сеанса сэр решительно захлопывает медальон.

– Итак, Мага, – неожиданно сурово говорит он, – как ты думаешь: что я мог подумать, впервые увидав этих прелестных девочек?

На лице Маги блуждает счастливая улыбка.

– Сперва я не мог понять, кого они мне напоминают, продолжает сэр Майкл. – Потом припомнил наши детские портреты, помнишь, в фамильной галерее? – Мага замедленно кивает всё с той же улыбкой. Сэр неожиданно с силой пристукивает ладонью по спинке стула. – Да очнись же ты, наконец! К тому же я прекрасно осведомлен о тенденции к рождению близнецов в вашем семействе. И всё ещё помню тёмную историю пятнадцатилетней давности, когда ты более чем на месяц пропал невесть куда, и даже твой отец, несмотря на все усилия и связи, не мог вас с Николасом разыскать. Вернулся ты один, вернулся мрачный, подавленный; возможно, ты что-то и объяснил своим родным, но я об этом ничего не знаю. Пятнадцать лет назад, Мага. Детям, твоим маленьким копиям, – по четырнадцать. И это ещё не всё. Ты видел их ауры?

– Да, – блаженно выдыхает Мага. – Замечательные ауры. Даже у меня в детстве не было такого потенциала. И это – у девочек!

– Мага, опомнись! – Сэр встаёт, с грохотом отодвигая стул. – Выйди из этой эйфории, у нас с тобой серьёзный разговор.

Паладин, заложив руки за спину, делает хищный круг по комнате. Останавливается напротив друга.

– Послушай, в работе с человеческой памятью тебе со мной не сравниться. И если ты этого не знал – узнай сейчас. В тот день я копнул намного глубже, чем тебе сейчас показал; но тот самый блок, что ты поставил на Иоанну, не позволил ей ни увидеть, ни запомнить то, что увидел я. Тот самый, из-за которого она не смогла толком разглядеть твоё изображение, твой детский портрет, ибо тогда обнаружила бы несомненное сходство со своими детьми, а ты велел ей забыть всё, с тобой связанное. Всё! Мага, ты был с этой женщиной неделю, вы любили друг друга, и у тебя даже мысли не возникло, что она может забеременеть? Твой отец занимается изучением порталов между Игроками, и я знаю точно, что окна он уже несколько раз открывал; даже Гала могла заглядывать в свой Игрок, а они с Иоанной – из одной страны! И за пятнадцать лет ты не попытался найти женщину, от которой у тебя могли быть дети? И это при том, как страстно ты их желал?

Вокруг моего наставника мечутся синие всполохи, отсвечивающие красным. И это не отблески заката, он давно загас, это праведный гнев Паладина.

– И что я должен был подумать? Допустим, что тебе не хотелось рассказывать о неудачной любовной истории. Да, девушка в чём-то не оправдала твоих ожиданий, не поняла и не приняла твои принципы. Но кинуть в неё одним из сильнейших заклятий? Мага, она всего лишь женщина, а им свойственно ужасаться жестокости, даже если она направлена против их обидчиков. Сколько тебе тогда было? А ты повёл себя как мальчишка.

– Да, не сдержался, – цедит Мага. – Майкл, дело сделано, ничего не воротишь, и я сам себя давно наказал. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я извинился перед ней? Не могу. Ты видел, чем она мне ответила? Ты знаешь, что такое – навязанная любовь, навязанная память? Да я все эти годы жил в непрекращающемся кошмаре, ты хоть это понимаешь? Что бы я ни делал – я не могу её забыть, я всех женщин с ней сравниваю, я понимаю, что, может, она и не хотела этого, но она уже стала моим персональным адом, навязчивой идеей, каким-то паразитом! Я не могу от неё отделаться! – Он оттягивает ворот рубашки, как будто тот его душит. – Не мог, – уточняет уже спокойнее. – Вот уж никогда бы не подумал, что приворот – такая скверная штука…

– И не пытался снять? – подозрительно участливо интересуется сэр Майкл.

– Сам не смог. Срок действия заклятья, если ты слышал, был оговорен – до смерти. Не мог же я пойти с этой проблемой к отцу, позориться перед ним! Да он меня просто высмеял бы!

– А теперь?

Мага пожимает плечами. Вздохнув, вытягивается во весь рост на диване. Мрачно смотрит в потолок.

– У меня было время обо всём этом подумать. Ты когда меня позвал? Часа в четыре утра? Здесь я пробыл мёртвым два часа, там для меня прошла неделя. Смерть заставляет многое переоценить, и когда лишаешься того, чем жил годами – остаётся странное чувство пустоты. Похоже, теперь я её ни люблю, ни ненавижу. Зависимость ушла, а злость осталась.

Он рывком садится.

– Я слишком долго ею мучился. Понимаю, что думаю о ней с неприязнью лишь по инерции, что это неправильно, но… видимо, нужно время, чтобы перестроиться. И хоть ты тресни, не могу простить того, что она со мной сделала.

– Сделала…

Сэр Майкл отходит к окну. Смотрит сквозь меня в ночь. Я сижу, затаив дыхание, хотя и понимаю, что он меня не слышит. Мой защитник поворачивается к Маге.

– Ты был хорошим другом Галы, – говорит он, – и, насколько я знаю, высоко оценивал её профессиональный уровень. Так?

– Допустим, – осторожно отвечает Мага.

– Именно Гала протестировала Иоанну при попадании к нам. В первое же утро. Мага, она не обнаружила у моей будущей ученицы никаких способностей. Абсолютно. Полный ноль, как Гала любила выражаться. Иоанна не могла тебя… присушить, – он находит нужное слово. – То, что в ней было, только начало просыпаться при переходе в наш Игрок и ещё даже не проклёвывалось, оно стало расти… – Он задумывается. – Пожалуй, после косвенного воздействия Королевского рубина. Часть регенерирующего излучения повлияла на рост способностей. Прости, но ты был неправ все эти годы. Это не Иоанна.

Впервые я вижу Магу таким растерянным.

– Не может быть. Заклятье узконаправленное, с оговоренным сроком… Ты что-то путаешь, Майкл! Она сказала его! Озвучила! Именно она!

– Это были слова обиженной и разгневанной женщины, друг мой. Без вложения силы. Потому что на тот момент Иоанне нечего было вкладывать.

Я даже съёживаюсь. Как же… Но почему же… Если так – почему мои слова сработали? Мага обхватывает голову руками. Сжимает виски.

– Майкл, ты что-то путаешь.

– Я был бы этому рад, друг мой. Но подумай ещё над одним обстоятельством: как ты умудрился напрочь забыть о собственном проклятии? Как ты на него напоролся?

– Как? – рявкает Мага, не сдержавшись, и по лицу его видно, что при этом он проглатывает несколько непечатных слов. – Я бы тоже хотел это знать Майкл! Давай, выкладывай, к чему ты там ведёшь! Что ты об этом знаешь?

– Я знаю одно, – отвечает сэр. – Вы погорячились оба. Не сдержались оба. Но ты, по крайней мере, был обеспечен, свободен и жил в собственном замке. Ты был волен сам определять свою судьбу, заводить семью, строить карьеру, заниматься наукой либо чем другим, путешествовать… А эта женщина после встречи с тобой привязала себя на всю оставшуюся жизнь к тем девочкам, к которым ты сейчас рвешься, пренебрежительно отодвигая в сторону их мать. А зря ты её недооцениваешь. У неё были все шансы пройти Финал и вернуться целой и невредимой к детям, и тебя она так никогда и не вспомнила бы. И ты бы до конца жизни так и не узнал, что у тебя есть дети в другом мире.

– Кстати, – вдруг перебивает Мага и в голосе его снова подозрение. – А почему я это узнал? Ты что – намеренно свёл нас вместе? Столкнул нас лбами? Чтобы мы… – Он угрожающе приподнимается. – Ты нас свёл! Всё верно! Ты спровоцировал её на воспоминания о детях, чтобы она проговорилась при мне! Ты…

– Не возводи напраслину, дорогой, – прерывает его звучный женский голос. – Спровоцировала её я.

Мага поспешно вскакивает.

– Тётушка!

– Сиди, дорогой! – и этим «дорогой» Золотая леди словно прибивает моего несостоявшегося суженого обратно к дивану. – Если ты припомнишь обстоятельства нашей беседы за обедом, то вспомнишь, что именно я подтолкнула леди Иоанну к разговору о детях. Остальное было нетрудно предугадать. Ты очень предсказуем, Мага.