Сортировка

Кто первый угадает, что я делал первого января? Правильно, спал без задних ног. Отсыпной, выходной… у железнодорожников свой график, совершенно не зависящий от выходных и праздничных дней прочих граждан. Хотя и среди «прочих» жителей Страны Советов куча людей ходит на работу по сменному графику, в котором нет места словам суббота и воскресенье. Фабрики и заводы непрерывного цикла работают безостановочно. И только работники сферы торговли и сервиса вне этого ритма. На той неделе наткнулся на статью в газете с говорящим названием «Магазин не место для прогулок». В этой статье на крик души какого-то читателя о том, что гражданам неудобно, что магазины по выходным закрыты, следовал ответ от бойцов торгового фронта. Жесткий такой ответ, что продавцы тоже люди, и имеют право отдыхать в субботу и воскресенье. Они люди, а все прочие не того сорта.

Второго января в четверг уже рабочий день, а я внезапно поперся в «Радиотовары» — решил подарить себе такому замечательному на Новый Год что-нибудь музыкальное в среднем ценовом диапазоне, чтоб с радиоприемником и вертушкой. Надоело сидеть в тишине. Ага, порадовал… Выбор был не сказать, чтоб совсем никакой, но цена на более-менее приличные аппараты кусалась. Вертушки третьего класса с усилителем и колонками стоили недорого — в районе ста тридцати рублей, но и качеством не баловали. Второй класс был чуть получше, но цена неведомом образом начиналась от трехсот рублей, а первый класс обидел жестко — от полутысячи за самый отстой с дизайном а*ля Штирлиц и до тысячи за что-то более современное.

Постоял в магазине, еще постоял… и пошел в своё общежитие, размахивая полами полушубка. Вот кстати, за полушубок трехсот рубликов было не жалко. Купленный мной в начале декабря с рук светлого песочного цвета приталенный полушубок с воротником из белой овчины был точной копией офицерских полушубков, какие снимают в кино про войну. Выдают их стрелкам военизированной охраны, а далее качественные меховые изделия расходятся по рукам как пирожки. Тут важно только клеймо затереть, чтоб потом никто не смог привязать твою шкуру к конкретному человеку, которому она выдавалась. Половина Новоузловска в таких ходит, особенно если брать железнодорожный район.

Фролов не как все, во-первых, он у нас молодой специалист из московского ВУЗа, а во-вторых… во-вторых мне банально было скучно. Способ покраски выдала на этот раз не память, а Лена во время очередного свидания. Ей самой стало интересно, ляжет ли анилиновая краска для шерстяных тканей на мех и мездру. На чужой мех и чужую мездру. Стиральную машинку предоставила мне она же с условием, что если прибор погибнет в моих чутких руках, то я куплю ей новую. Зачем машинка? А это уже внутренний голос расстарался, рассказав, как весело могут смотреться крупные вещи, если их красить без постоянного помешивания, передергивания и растаскивания. Полосато они будут выглядеть и пятнисто. А дальше без изысков и редких ингредиентов типа крови девственницы или сушеного сердца летучей мыши: соли полкило, хозяйственного мыла брусок, краска. Каждый ингредиент заранее растворяется в отдельных ёмкостях, далее со слезами и жалобным воем в две глотки вымачивается новенькая дублёнка в теплой воде, а потом всё, кроме мыла сливается в экстазе внутри стиралки.

А мыло заливается уже после покраски в новую воду, чтобы промыть остатки красителя. А после мыла полоскание, а потом полоскание опять… два несчастных создания напрыгались вокруг стиральной машины типа «бочка» за день настолько, что когда мамаша Ленкина ушла в ночную смену, никаких игривых мыслей не возникло. То есть на автомате я стащил трусики с попки подруги, наклонившейся над ванной в характерной позе полоскальщицы, но услышал от неё безнадежное: «И что?» Понял, что ничего, поднял за подмышки и выпрямил, чмокнул в щёчку и сменил Ленку. Дубленка сама себя не выполощет. Зато обтекала шкура уже сама. Долго и скучно. А потом ночью природа подарила нам минус двадцать градусов цельсия, так что утром моя шубка, висящая на балконе, более всего была похожа на сказочный наряд снежной королевы. Вся поверхность, особенно воротник, была покрыта искрящимися иголочками льда, нежный розовый цвет как-бы намекал:

— Фотай, размещай в сети, круто же!

— Чего? В какой сети, внутренний голос? Чем фотать?

— Телефоном. Ладно, забей. Я тебе потом расскажу.

По поводу нежного розового: после встряхивания дубленки родной цвет вернулся. Как бы кому не показалось диким, (а некоторым показалось) я выбрал в качестве родного цвета вишнёвый. Неизбитый цвет, зачетный. Через ледяные иголочки тон смотрелся розовым, но по факту меня устроил — брутальный темно-вишневый цвет после окончательного досыхания остался вполне насыщенным. Зато теперь ни одна падла не скажет, что на мне полушубок охранника. Тем более, что я перешил обшлага рукавов, срезал со спины армейский хлястик, а воротник мы с Леной слегка подстригли, чтобы он не выглядел убитой собакой. Большие пуговицы в тон и самодельные «разговоры», вышитые мной, не оставляли от армейского фасона ничего. Минимум, Югославский пошив, а то и сама Франция!

Теперь вы понимаете негодование покупателя в Югославской дубленке и итальянских джинсах по поводу отвратительного ассортимента «Радиотоваров», идущего через полгорода пешком за музыкой в другой магазин. Спустя полгорода и сорок минут я набрел на товар. Электрофон «Вега-109», то есть проигрыватель и усилитель в одном корпусе, безо всяких радиоприемников, зато с десятиваттными колонками за триста десять рублей каким-то чудом завис в магазине. По словам продавца он только-только поступил в продажу. Цена была напечатана типографским способом белой краской на задней панели рядом с названием модели и ГОСТом.

— А что с ним не так?

— Да всё так, просто чуть не последней из первой партии. Все хотят новьё в плане дизайна и функциональности.

— А по звуку?

— По звуку честный первый класс. Только один момент — подвеска слишком чуткая, начнете топать по полу, иголка начнет скакать вместе с вами. Зато сама вертушка польская, вон даже лейбл свой не постеснялись оставить. Наш только тракт усилителя, причем на микросхемах, ничего не испортили в плане звука.

— Вот и чудно, я войлок подложу, чтоб игла не скакала. А что есть у той здоровущей Веги за семьсот пятьдесят, чего нет тут?

— Кассетник. Но он полное дерьмо, чуть ли не четвертый класс по характеристикам. Зато венгерский.

— Не надо нам кассетников, заверните это.

— Сами потащите? Пятнадцать кило весит.

— Шпагат есть коробку обмотать? Допру, своя ноша не тянет. О! И пластинок парочку, а то что ж я слушать буду на нем?

Нёс домой, пыхтел и терпел. Своя ноша не тянет, но ладонь режет прямо не по-детски. Были бы саночки, шел бы и поплевывал. В другой раз буду умней. В общаге этих санок в коридоре навешано — бери любые, только верни потом.

Глава 17 Кровь и череп

Вот я и обжился как следует, даже аппарат для прослушивания пластов почти импортный в комнате стоит. Можно девиц к себе водить, как минимум одну, по имени Лена. Мысль про возможность снять однокомнатную квартиру приходила, но умные люди нашептали — сидя в общежитии легче выцарапать из своей организации собственную квартирку. Я всё-таки молодой специалист, мне положено отдельное благоустроенное жильё, надо только не упускать этот момент. Потому как… потому как тут так принято. Тут, это в мире, в котором я обжился и правила которого принял, словно иных не существует. Хотя всё моё сознание есть прямое доказательство того, что всё вариабельно и ничто не доказуемо. Непонятно? А уж как мне это непонятно, кто бы знал! Я внешне живу так, словно часть этого мира, а внутри ощущаю себя полугодовалым взрослым, конструкцией, которую произвели на заводе, прошили БИОС (откуда я знаю про БИОС?) снабдили операционной системой как ту ЭВМ. А потом эдаким Терминатором запустили в эксплуатацию. Но ведь с личностями так не бывает! Не бывает? Может я не личность?

С другой стороны, если верить доценту, преподававшему этому телу высшую математику в институте, в мире людей не так уж много личностей. Он громко и внятно изрекал, что на всю учебную группу в наличии всего пара этих самых, которые могут считаться личностями. А остальные? Словосочетание «условно разумная биомасса» не произносилось, но что-то такое в воздухе наверняка плавало. Я припоминаю то ощущение, если воспоминания настоящие, а не вписаны в мою голову кем-то шутки ради. Как правила «спейсбоулинга», о котором я «вспомнил» позавчера ночью. «Игра проводится на расстоянии не менее десяти тысяч метров от ближайшего космического объекта массой от десяти тонн и более, вне планетарных орбит. Запрещается применение несертифицированных боеприпасов и кустарных ранцевых двигателей. Мощность спортивного оружия не должна превышать…» Зачем и откуда в мою голову попал этот кусок знаний? А еще вдруг стало интересно: а один ли я такой или подобных искусственных личностей по планете ходит миллион? Чем плоха гипотеза? В голове что-то скребется насчет несостоятельности этой теории, но как-то невнятно.