Сорванные цветы

– Я тоже не очень-то...

– Не обманывай, Катерина. Жена рассказывала мне о твоих многочисленных талантах. Но учти: если кроме этих бумаг ты попробуешь сунуть свой очаровательный носик еще в какой-нибудь документ, я откажусь от убеждения, что бить девочек – сексуальное извращение, и надаю тебе по тому месту, которое наиболее часто соприкасается со стулом.

– Я больше...

– Но, Катерина, что-то мне подсказывает, что ты человек, которому можно доверять. Свободна, кругом, шагом марш.

После выступления дуэтом, когда они ловко оттарабанили рэгтаймы на рояле, а потом вместе пообедали, Катя вздрагивала, едва услышав шаги Олега Кирилловича, и нежно розовела при его появлении. Ей казалось, что ее связывают с ним какие-то особые отношения. Теперь, после того как он буквально раздавил ее на дверном косяке своей крепкой, горячей грудью, детально ощутимой под тонкой рубашкой (якобы не давал выйти из комнаты, но ведь на самом деле просто обнимал ее!), можно было не сомневаться, что Олег Кириллович станет постоянным гостем ее снов.

На перепечатку бумаг Катя затратила два дня – по три часа каждый день, вызвав недовольство Оксаны. Той хотелось поделиться со своей маленькой фавориткой впечатлениями о каком-то чудесном приключении, а Катя, не в силах больше смотреть на экран компьютера, начинала трудиться на кухне или в комнатах, утверждая, что смена вида деятельности расценивается ею как отдых. И шуршала до поздней ночи, не обращая внимания на то, что Оксане скучно.

Раз в месяц Оксана с водителем Сашей отправлялась в райские кущи фирменных продуктовых магазинов пополнить запасы соли, спичек и черного хлеба. Сентябрьская поездка была отмечена участием в ней Катерины. Она надела синий кожаный свингер, полученный от Яны в качестве компенсации за моральный ущерб, новые стильные ботинки с высокой шнуровкой и толстым каблуком (купила на свои деньги за счет экономии). Вместе с Оксаной, которая вполне сходила за двадцатидвухлетнюю девушку, они смотрелись как две подружки.

Последнее время Катина хозяйка пребывала в заметно приподнятом состоянии духа. Ее обычная неприкаянность сменилась беспричинной веселостью. Похоже, ее настроение перестало подчиняться графику встреч с Олегом Кирилловичем, и Оксана наконец-то обрела самодостаточность. Но жизнь, в которой появились цель и смысл, требует от некоторых женщин подробных обсуждений с подругами. А так как ни одна Оксанина знакомая не выдержала испытания ее жизненным уровнем, то Катерина из ранга живой игрушки была постепенно переведена в категорию близкого друга, которому поверяют сердечные тайны. Таким образом, история Оксаны стала известна внимательной и не осуждающей домработнице.

Конечно, было откровенной глупостью доверить невинному ребенку подробности адюльтера, но честность и порядочность Катерины были столь очевидны, а желание Оксаны повторно пережить свои ощущения в момент их описания было столь велико, что вскоре Катя превратилась в ходячее хранилище Оксаниных воспоминаний. Более ловкая, сообразительная и нечистоплотная особа давно бы воспользовалась доверчивостью жены бизнесмена, но Катя только слушала, и удивлялась, и сопереживала.

...Создание продовольственного запаса проходило по следующей схеме. Водитель Саша (двадцать три года, умеренно симпатичен на лицо, более симпатично сложен, цвет глаз – карий, волосы темно-русые), настолько же ловкий в управлении «БМВ», насколько немногословный в быту, в черных джинсах и коричневой кожаной куртке, лихо тормозил возле очередного супермаркета. Автомобиль зарывался шинами в асфальт, девчонки оставляли по паре ребер на спинках передних сидений, потом их отбрасывало назад. Они выпрыгивали из авто и устремлялись в нужный отдел. Оксана доставала из кармана двухтысячедолларового плаща длинный список, написанный каллиграфическим почерком, Катя грузила продукты в магазинную тележку. У кассы на свет извлекалась толстая пачка денег, и Саша принимал на грудь увесистые пакеты. Все дружно садились в машину, Александр набрасывался на педаль газа, девочки снова испытывали прелести гравитации.

– Печень трески – четыре баночки, осетр – пять, мидии в соусе – пять, нет, возьми эти, Олег любит, черная икра – две, красную пропускаем, креветки – четыре упаковки, копченый сом – вот этот кусок, нет, нет, Катя, рядом... – И так далее.

Потом – коробка плиточного шоколада, наборы конфет, пластмассовые бутылки с минеральной водой и пепси, банки кофе, пакеты натурального сока, коробки копченого бекона, бутылки кетчупа «Красное золото», маленькие длинные баночки оливок, корзины фруктов и еще 212 наименований различных полезных в быту и в желудке предметов и деликатесов на общую сумму... сначала Катя пыталась считать, но потом сбилась. Наверное, сумма равнялась двухмесячной задолженности краснотрубинского горно-обогатительного комбината перед своими многочисленными рабочими. Оксана не утруждала себя подсчетом дензнаков, она только доставала пачки купюр и полагалась на честность кассира. В заключение шоп-тура добрая Ксюша купила Катерине резиновые перчатки для сантехнических работ и пару высоких осенних сапог из натуральной кожи, которые прекрасно облегали стройную Катину ногу и должны были хорошо смотреться с Яниным свингером. Катя ликовала.

«Когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь и я буду вот так же путешествовать по магазинам с толстой пачкой денег», – мечтала Катя, пристраивая в два трехкамерных холодильника итоги сегодняшней прогулки. Вчера она ходила на вокзал к краснотрубинскому поезду и передала со знакомой проводницей своим родителям письмо и пятидесятидолларовую купюру. В письме Катя подробно описывала положительные качества своих работодателей, зловредный нрав их дочки и европейский размах московских цен.

Катя сидела за столом и вслух читала английский текст про лондонский пожар, рядом стоял включенный диктофон, когда в комнату вошла Оксана.

– Посмотри! Ну как?

Оксана, сияя улыбкой, сверкая бриллиантовым колье от Картье, демонстрировала шикарный наряд и хотела знать мнение Катерины. Катя, чьи взгляды на одежду значительно изменились (она узнала, что, кроме изысканных произведений турецких и китайских умельцев, в природе еще существует и скромный опыт парижских, миланских и лондонских мастеров), теперь высказывала довольно здравые суждения о совместимости аксессуаров и предметов туалета. Она с ужасом вспоминала одеяние, в котором ступила на московский вокзальный перрон где-то пять месяцев назад.

– Ты великолепна, как корзина из пятисот четырнадцати алых роз! – подтвердила Катя Оксанину догадку. Девочки уже были на «ты». Платье струилось, играло, обволакивало идеальную фигуру и стоило не меньше тысячи долларов.

– И угадай, кто мне это подарил?

– Тон, которым ты спрашиваешь, подсказывает, что не Олег Кириллович.

– Угу. И вот еще колечко. – Оксана протянула руку и помахала кистью. На пальце сияло золотое кольцо с бриллиантом. Подарки – питательная среда для женского самолюбия. Оксана и сама могла купить себе и платье, и кольцо, но преподнесенные в подарок мужчиной, они приобретали в сто раз большую ценность, так как говорили о том, что она любима. – Катюша, да убери ты свой английский, наконец, совсем не обращаешь на меня внимания! – воскликнула Оксана, пытаясь вытащить учебник из-под локтей упорной ученицы. Катя улеглась на книгу грудью и не отдавала. – Да сколько же можно зубрить!

– Мне надо знать английский, потому что я не всю жизнь буду работать прислугой, – разумно возразила Катерина, испытывая некоторое раздражение.

– Ты и сейчас уже можешь не работать. Ты на семь лет вперед начистила квартиру, обеды можно не готовить – Янка все равно питается где-то на стороне со своими друзьями, и мы с тобой тоже будем ходить в ресторан. Олег приходит поздно, на ночь есть вредно.

– И в качестве кого я тут буду жить? И потом, если два дня не убирать, придется ходить в противогазе – столько пыли, мы не в Финляндии живем, в Москве, и у Яны привычка все разбрасывать по комнатам.

Совсем недавно Катя обнаружила в ее спальне начатую пачку сигарет. Яна и не пыталась отрицать, что курит, но, как обычно, стала упрашивать Катю не говорить Олегу Кирилловичу. Катя сказала, что и не собирается. Яна тут же приволокла едва вскрытый набор дорогой косметики. Катя возмутилась. «Но свингер же ты взяла, – возразила Яна. – Бери, у меня все равно в двух экземплярах. Для любимой домработницы ничего не жалко». Катя нерешительно взяла в руки тяжелую перламутровую коробку. «Бери, бери, не отказывайся, я от всего сердца», – подтолкнула ее лживая Яна. Катя не смогла побороть искушения.