Сорванные цветы

– Катюша! – обрадованно воскликнул Виктор Сергеевич. – А я только собирался попросить тебя сделать кофе.

Президент фирмы сверкал, искрился и весь как-то пульсировал, словно шарик ртути. Шоколадные глаза блестели масленым блеском, улыбка жила на лице отдельной жизнью.

– Виктор Сергеевич, у меня официальное заявление, – холодно произнесла Катерина, окидывая начальника ледяным, изучающим взглядом и разом прекращая веселье, царившее в душе Виктора Сергеевича. – Я принесла вам кассету. Прослушайте ее. Это копия. Так получилось, что все ваши угрозы лишить меня чести, вся отвратительная сцена, которую вы разыграли в приемной три недели назад, оказалась записанной на пленку. Я знаю, что это можно использовать как доказательство, я посоветовалась с юристом. Поэтому надеюсь, впредь вы будете сдерживать свои эмоции и избавите меня от своих домогательств.

Выверенным жестом Катя бросила кассету на стол шефа, развернулась и вышла из кабинета, спиной чувствуя, как изменилось выражение лица и настроение Виктора Сергеевича.

Произнесенную речь она тщательно отрепетировала дома перед зеркалом и сейчас наслаждалась произведенным эффектом. Теперь этот озабоченный тип не посмеет приблизиться к ней ближе чем на два метра. Может быть, он даже повысит ей зарплату. Хотя не надо – это будет выглядеть так, словно она его шантажирует. А она никого не хочет шантажировать, она хочет сохранить status quo, жить своей собственной жизнью, чтобы Виктор Терентьев жил своей собственной и их пути пересекались только на почве решения деловых вопросов, не больше.

Весь день Катерина торжествовала: она одержала победу. А когда наступило время покинуть офис, Виктор Сергеевич появился в приемной и коротко, спокойно сказал ей:

– Катя, зайди в бухгалтерию. Получи деньги и свою трудовую книжку. Ты уволена. Прощай.

Удивленный Катин возглас и ее растерянный взгляд уперлись в толстую спину Виктора Сергеевича – он уже выходил из приемной, не собираясь обсуждать свое решение.

Бухгалтер, сочувственно покачав головой, отсчитала деньги, причитающиеся Кате за полмесяца работы.

– Я тут тебе еще премию выписала и выходное пособие, – сказала женщина. – На месяц хватит, а за это время ты подыщешь другую работу. Не расстраивайся, Катенька.

Но у Кати был совершенно убитый вид.

На ее плечо легла рука Киры Васильевны.

– Не переживай, Катя, мы что-нибудь придумаем! Я дам тебе мой домашний телефон. Позвони мне, я помогу найти работу.

Катя уныло кивнула.

– Знаешь, – продолжала Кира Васильевна, – сначала, не разобравшись, я относилась к тебе с презрением, как к очередной любовнице Виктора. Но ты оказалась исключением из правила. Не расстраивайся, это место было действительно не для тебя – ты слишком сильно отличалась от всех предыдущих секретарш нашего президента своей независимостью, принципиальностью и нежеланием становиться его временной подругой.

Катя вздохнула:

– Но вы видите, какой он бессовестный и безнравственный! И миритесь с этим!

– Катя, – устало улыбнулась Кира Васильевна. – Эта фирма – его собственность. Он делает здесь все, что ему угодно. И ты знаешь, какую он платит нам зарплату. У меня семья. Приходится закрывать глаза на его недостатки и думать о том, что в страховом бизнесе он гений. Я благодарю Бога, что из-за своего возраста избавлена от его внимания и могу спокойно работать.

В кабинет вошел Леонид. Его уже оповестили об увольнении Катерины.

– Кать, – сказал он, – если хочешь, я заставлю его пойти на попятную. Я все-таки в равной степени владею фирмой, как и он. Но по моему мнению, тебе действительно лучше поискать новую работу. Ведь он не оставит тебя в покое.

– Да, – кисло пробубнила Катерина, – не собираюсь унижаться перед этим типом.

– И ты его пойми, – попытался защитить своего распутного друга Леонид. – Как мужчина компетентно тебе заявляю. Видеть тебя каждый день рядом и не протянуть к тебе вожделеющей руки – невыносимо трудно. Всю жизнь ты будешь расплачиваться за свою привлекательность и страдать от мстительности неудовлетворенных мужчин.

– Уже страдаю...

– Софья Викентьевна, это я!

Андрей вломился в квартиру соседки возбужденный и радостный.

– Почему это вы так оживлены, Андрюша?

– Сегодня вечером я хочу пригласить в гости удивительную девушку. Я уже купил торт, апельсины, шампанское и конфеты «Анна».

– Что-то мне подсказывает, что вы влюблены.

– Так заметно?

– Очень.

– Она уникальная. И я чрезвычайно виноват перед ней. Из-за моего пристрастия к авантюрам она рисковала жизнью.

– Интересно, Андрюша, вы всегда так обращаетесь с женщинами, в которых влюблены?

– Да, то есть нет... Да, из-за меня ее жизнь подвергалась опасности. И вот сегодня я надеюсь вымолить прощение. А вы не могли бы составить нам компанию?

Софья Викентьевна деликатно замахала сухими ручками:

– Что вы, Андрюша! Я буду вам только мешать! Третий лишний.

– А торт ваш любимый! С кремом из вареной сгущенки и безе, – соблазнял Андрей. Софья Викентьевна была ему необходима – он не сомневался, что Катерина теперь до конца жизни будет тщательно обдумывать любое предложение остаться наедине с мужчиной в запертой квартире. Конечно, это было не совсем честно по отношению к Софье Викентьевне – приглашать ее в качестве необходимой детали пейзажа. Но Андрей в эти дни почти сошел с ума, воображая, что Катерина, возможно, никогда его не простит.

– Нет, нет, нет, – продолжала сопротивляться Софья Викентьевна, – я совершенно ни к чему на вашем званом ужине!

– Сонечка Викентьевна! – возмутился Андрей. – Я не ожидал, что вы такая вредная! Ну окажите мне услугу – поприсутствуйте. Ради того, чтобы этот вечер вообще состоялся. Катя такая девочка, что не пойдет в гости к мужчине. В холостяцкую квартиру. А если я скажу, что...

– С этого и надо было начинать! – воскликнула Софья Викентьевна. – Я с удовольствием вас выручу. А разве еще существуют на свете такие высоконравственные девочки?

– Я же говорю, она уникальный ребенок. Феномен.

– С удовольствием с ней познакомлюсь. А торт, говорите, со сгущенкой и безе?

– Так точно, Софья Викентьевна. И еще шампанское, четыре бутылки, и конфеты «Анна», которые вам так понравились.

Полученных денег вполне должно было хватить на два месяца безбедного существования. Она успеет найти новую работу. Нужно искать и квартиру, ведь в мае вредоносная домохозяйка собирается выселить ее.

Об этом Катя размышляла, возвращаясь с работы неторопливым шагом, заходя по пути во все магазины. Три с половиной месяца она проделывала этот путь. А завтра ей не придется вставать в шесть утра. Ее уволили. Катя разглядывала витрины, но не видела предметов, выставленных в них. Она была занята своими мыслями.

«Я дала себе слово, что вопреки всему буду счастливой, – думала Катя, – а жизнь словно специально бьет меня, пытаясь доказать, что мое желание быть счастливой – преступно. Сначала меня едва не задушил маньяк, теперь я осталась без работы. Все против меня! Жизнь подталкивает меня к тому, чтобы я пришла домой, легла на диван лицом к стене и начала оплакивать свою никчемную судьбу. Нет! Плакать я не буду. Буду радоваться тому, что выжила в битве с неуправляемым психом Ником, и тому, что теперь меня не будет больше преследовать жадный взгляд Виктора Сергеевича. Я справлюсь со всеми своими неприятностями и буду радоваться жизни. У меня все будет хорошо».