Сорвать маску

– Что случилось? Что ты здесь делаешь? – Арабеллу сковал хорошо знакомый страх.

– Я так перепугалась, когда его увидела! – Личико горничной исказилось, и она снова начала всхлипывать.

– Что случилось, Анна?!

Открылась дверь в гостиную, и на пороге появился Джеймс, лакей.

– Почему так долго, девчонка? Я бы сам быстрее дошел! – Наконец увидев Арабеллу, лакей торопливо поклонился: – Прощу прощения, мэм. Я вас не заметил.

– Что, во имя неба, здесь происходит? – требовательно спросила Арабелла.

– Хозяин, мэм.

– Доминик здесь? – Ей такой вариант даже в голову не пришел. Несмотря на то что она жила в его доме. И оставалась его любовницей.

– С его светлостью произошел… несчастный случай.

– Несчастный случай?! – Сердце бешено заколотилось, и Арабелле пришлось бороться с мгновенно подступившей паникой.

Лакей заговорил еще тише:

– Не самое приглядное зрелище, особенно для леди, но он не разрешает позвать доктора, мэм.

Ее охватило леденящее кровь дурное предчувствие. Она решительно прошла мимо Джеймса в гостиную.

В комнате ярко горели свечи в трех канделябрах, но их теплое сияние не сумело разогнать тени в углах, лишь окутало золотистым мерцанием темную высокую фигуру, стоящую у давно остывшего камина. Доминик не обернулся на звук шагов, и со спины ей показалось, что ничего не изменилось – он был одет по последней моде в темный фрак и панталоны, весь в сиянии надменности и властности. Арабелла почувствовала запах влаги. Это Доминик привнес сюда прохладный и сырой ночной воздух. Одна рука свободно висела вдоль тела, другую он, казалось, засунул во внутренний нагрудный карман фрака.

– Мне не следовало приходить, – произнес он, не оборачиваясь. – Я не понимал, что уже так поздно.

– Джеймс сказал, с тобой произошел несчастный случай.

– Джеймс преувеличивает. Я не хотел тебя будить. Лучше возвращайся в постель, Арабелла.

Он так и не двинулся с места. Мрачное предчувствие, почти рассеявшееся при первом взгляде на него, вновь охватило Арабеллу.

– Что с тобой случилось, Доминик? – осторожно спросила она.

Герцог наконец повернулся к ней, но, не считая того, что его рука по-прежнему покоилась за отворотом фрака, все было в порядке.

– Незначительная стычка. Беспокоиться не о чем. Говорю тебе, можешь спокойно возвращаться в постель.

Но Арабелла заметила зловещие темные пятна на белой манжете, выглядывающей из-под рукава темного шерстяного плаща. Взяв ближайший канделябр, она подошла к Доминику.

– Арабелла, – предостерегающе произнес он, пытаясь жестом остановить ее. Но Арабелла упрямо двигалась к нему, пораженная ужасной догадкой. Она догадывалась, что это за пятна.

– Это не для женских глаз.

Арабелле стало плохо, желудок сжался от страха.

Все тело напряглось и отяжелело от разлившегося по венам ужаса.

– Снимай плащ.

– Арабелла… Это последнее предупреждение. Она не обратила ни малейшего внимания на эти слова и, распахнув плащ, оттянула в сторону левый лацкан фрака.

Невольно охнула открывшемуся ее взору поистине ужасному зрелищу. Белая рубашка и светлый жилет были пропитаны кровью. Арабелла замерла на месте, и в этот миг все в мире для нее изменилось.

– Доминик! – прошептала она.

Он взял ее руку в свою, сильную и уверенную. Но Арабелла почувствовала влагу и, опустив глаза, увидела кровь, сочащуюся в неровном свете свечей.

– Боже правый!

– Обычная царапина, которая сильно кровоточит.

Но кровь была повсюду и вытекала из раны у него на груди.

– Иди спать. Джеймс поможет мне.

Она сделала глубокий вдох и осмелилась встретиться взглядом с ним. Мгновение, равное одному удару сердца, они смотрели друг на друга, и за этот миг все, что Арабелла твердила себе об умерших чувствах и равнодушии к нему, оказалось ложью.

– Нет. Тебе помогу я. – Она оглянулась на лакея, набираясь сил для того, чтобы сделать все необходимое.

Доминик наблюдал за тем, как потрясение сменяется жаждой действия. Для начала Арабелла отправила горничную за чистым бельем и стаканом, затем спокойным и ровным тоном дала указания лакею, велев ему помочь его светлости осторожно раздеться. До середины наполнив стакан бренди, она вручила его Доминику, как только тот опустился на диван, оставшись в одних бриджах.

– Пей. – Ее голос звучал спокойно, но герцог сразу понял, что с ней лучше не спорить.

Он не стал возражать, предпочтя подчиниться, и залпом осушил стакан.

Пока он пил, Арабелла закатала рукава своей ночной рубашки, оторвала полоску от чистого белья, принесенного горничной, и смочила материю и свои руки бренди.

Затем присела рядом и мягко заставила мужчину откинуться на спинку дивана.

Посмотрев ему в глаза, Арабелла предупредила:

– Будет больно.

В ее взгляде сквозило беспокойство, которое Доминик уже не надеялся увидеть. Оно тронуло его сердце больше, чем ему бы того хотелось.

– Тогда не жалей, – пробормотал он.

Герцог невольно скривился, когда бренди попало на рану, и увидел, как его боль отражается в глазах Арабеллы. Но она не стала медлить.

Арабелла обрабатывала рану методично и спокойно, прикосновения были мягкими, осторожными и вселяли уверенность. Казалось, одно это снимает напряжение, несмотря на сильную боль и жжение. Снова и снова чистая ткань, пропитанная бренди, касалась раны, смывая кровь, пока не осталась только алая полоска на бледной коже, которая теперь почти не кровоточила.

– Нам следовало бы послать за доктором. Он может счесть, что лучше наложить швы. – Арабелла ни разу не взглянула в глаза Доминику с того самого момента, как принялась обрабатывать рану.

– Нет уж, никакого доктора, – упрямо отказался герцог. – Это всего лишь мелкий порез. Неделя перевязок – и все будет в порядке, она сама затянется.

– Доминик…

– Никакого доктора, – решительно повторил тот.

– Что ж, как скажешь. – Арабелла приложила к ране несколько салфеток и перевязала ее, а затем поднялась с дивана и передала поднос с окровавленными тряпками Джеймсу. – Спасибо, Джеймс, Анна. Теперь можете оставить нас.