Соседи поневоле

Артем поднимается с кресла, чуть кряхтя, и перебирается на кровать.

– У тебя что-то болит?
– усаживаюсь в постели, подбирая ноги до подбородка.

– Все тело. Оно зудит. Кажется, что упал в кусты с крапивой, а сверху еще комары налетели,

– простонал мужчина, так жалобно, что мне захотелось его утешить.

– Чем я могу тебе помочь?

– Твоя мама передала какой-то лосьон для обработки высыпаний. Я не могу дотянуться до спины, если не сложно.

Я тут же вскакиваю на ноги и снова оседаю обратно, кажется, весь мир пошатнулся под моими ногами.

– Сиди, я сам, - Артем снова поднимается и, взяв со стола небольшой флакончик, подходит к моей постели и садиться на край.

– Вот, - подает мне флакон и, развернувшись ко мне спиной, задирает футболку вверх и замирает.

А я застываю при виде его широкой спины, под кожей которой бугрятся мышцы. Касаюсь пальцами кожи, на которой видны небольшие прыщики.

– А кто обрабатывал мои?
– спрашиваю неуверенно, так как я не чувствую никакого дискомфорта на теле.

– Я. Никого к тебе не смог подпустить. Даже медсестру, - глухо звучит его голос.

А я про себя улыбаюсь как дурочка. Смачиваю ватный диск лосьоном и начинаю обработку. Прикасаясь к его коже, я замечаю, как по телу разбегаются мурашки от моих касаний.

– Почему на лице зеленка?
– пытаюсь сдержать улыбку.

– Потому что в больнице кроме нее ничего нет. Вот тетя Катя передала эту штуковину, -вздохнул он.

Обернулся, когда я опустила его футболку и замер, вглядываясь в мои глаза.

– Как ты себя чувствуешь?

– Кроме слабости вроде ничего не беспокоит, - отвечаю, а сама замечаю какие у него воспаленные глаз.

– А ты?
– тянусь ладонью к его лбу.
– Горишь.

– По ходу пришла моя очередь температурить, раз ты пришла в себя.

– Я позову врача, - спохватилась, но Артем успевает ухватить меня за руку и усадить обратно.

– Не суетись, - вздыхает.

Мы сидим друг против друга и смотрим. Он устал, я вижу. Еще и температура пошла вверх. И я понимаю, что именно сейчас он не хочет выглядеть слабым в моих глазах. Воспитан слишком правильно.

– Тем, - шепчу я, касаясь его заросшей щеки.
– Тебе нужно отдохнуть, полежать. И врача.

– Мне нужна ты, - мягкая улыбка касается его губ, и он упирается своим лбом в мой. Так и застываем.
– А температура, - усмехается.
– Она прыгает. После ужина принесут таблетки, скинется.

Не знаю, сколько бы мы так и дальше сидели. Но так было комфортно, спокойно. Мне кажется, он одним только взглядом рассказал мне все, что чувствует ко мне и это так странно. Слова действительно ни к чему.

Затем приносят ужин. Который мы так же в полной тишине съедаем. Выпиваем принесенное медсестрой лекарства.

Потом мы расходимся по кроватям. Я слышу, как мужчина засыпает. Его дыхание выравнивается и становится легким. А я все не могу уснуть, думая над его словами.

Нужна ему. Его голосом эта фраза крутится у меня в голове.

Намучившись, крутясь в постели я, откидывая в сторону одеяло, и иду к его постели. Присаживаюсь на краешек. Осторожно касаюсь лба, который к моему облегчению похолодел.

Желание уснуть рядом с ним перебарывает весь здравый смысл, и я осторожно, стараясь его не потревожить, укладываюсь рядом. Замираю, когда мужчина зашевелился. Он укрывает меня своим одеялом и, обхватив рукой за талию, прижимает к своему горячему телу, утыкаясь носом мне в шею. И так становится спокойно и легко на душе от его действий, что я не замечаю, как проваливаюсь в сладкий сон

Глава 14

Саша

– Ну, совсем с ума посходили.
– в палату кто-то вошел и стал бубнить.
– Где бы это было видано, чтобы в больничной палате спали в одной кровати.

Я нехотя открываю глаза, тут же натыкаясь на взгляд Артема.

– Привет, - шепчу еле слышно, чтобы слышал только он.
– Давно не спишь?

– Минут десять, - легкая улыбка появляется на его губах.
– Привет.

– Завтрак через десять минут, не забудьте выпить лекарства. Оставляю все на столе, -говорит все та же медсестра и наконец, уходит, оставив нас одних.

– Странная особа. Что ее так злит? Обычно бабки старые возмущаться любят, а тут девушка средних лет, - говорю я, разрывая наши переплетающиеся взгляды, и переворачиваюсь на спину.

– Не замечал ее в таком настроении, пока ты не пришла в себя.

– О, да?
– удивляюсь.
– Тогда все понятно.

– И что же тебе понятно?
– с интересом смотрит на меня.

– Она тебя ревнует, - делаю вывод.
– И это понятно, - продолжаю рассуждать.
– Ты ей понравился, а по-другому и быть не могло.

– Ты думаешь?
– продолжает все в том же тоне.

– Угу. Столичный мачо, с брутальной бородищей, - поворачиваюсь к нему, встречая озорные искорки в его глазах.

– А как же моя задница?
– хмурит брови.
– Я думал все дело в ней.

Я замираю на мгновение, а когда до меня дошел смысл его слов, начинаю смеяться.

– Боже, ты это помнишь, - и, хрюкнув, снова закатываюсь в смехе.

– О, она еще и хрюкает, боже, - это бородатое чудовище закатывает глаза к потолку, заставляя меня смеяться еще сильнее.
– Любовь зла, - заключает.

– С ветрянкой, в больнице, - стараюсь не придавать значение его словам.
– Не верится.

– Мне тоже мало во что верится.

– Например?
– умеет он подстегнуть интерес.

– То, что знакомство с будущими родственниками обернулось неожиданной детской болезнью.

– Есть еще, наверное, что-то, удивительное, - вывожу его на разговор.

– Конечно. Все что связано с тобой не вписывается в рамки стандартного, обычного.

– Например?

– Знакомство, - усмехается и проводит пятерней по волосам.
– Моя голова до сих пор помнит ту вазу. Кстати крепкая она была.

– Твоя голова крепче оказалась, - подмечаю.

– И тебе повезло, иначе тебе пришлось бы ухаживать за инвалидом, и это как минимум, - с деловым видом заявляет.

– Даже так?

– Угу. Далее. Ты боишься закрытых пространств. Я, между прочим, впервые выломал дверь.