Сотник 2

*Курс составляет примерно один к восьми. Таки образом шляхтич рассчитывает на добычу в сто рублей.

Неплохо бы получить плату за службу, чтобы оставить семье. Но не получится. Набиравший хоругвь ротмистр сразу оговаривал, что поход полностью за счет шляхтичей, в расчете на добычу. С командования только провиант. Н-да. В этот поход вообще набирались по большей части бедные шляхтичи. И в основном русины. Пехота, немецкие наемники. Вот этим платили звонкой монетой. Но и права на добычу они были лишены.

Были конечно и состоятельные шляхтичи. Но полковник сразу оговорил, что те смогут присоединиться к делу, лишь отказавшись от собственного обоза. Обоз в войске Речи Посполитой, это вообще отдельная тема. Если у шляхтича был хотя бы маломальский доход, то он непременно отправлялся в поход хотя бы с оруженосцем. Если имелся достаток, то с прислугой, шатром, и вообще его скарб умещался минимум на паре повозок.

Полковник Савенок, справедливо рассудив, что они как бы отправляются не на войну. Им нужно поставить на место распоясавшегося боярина. Ну и за добычей, чего уж там. А значит и большому обозу в походе делать нечего. Максимум что могли себе позволить шляхтичи, это оруженосец и одна вьючная лошадь.

И по мнению Василя, это было справедливо. Ну к чему всяким там богатым неженкам браться за это дело? Отомстить за побитых братьев и придать суду зарвавшихся псковичей? Нет, оно конечно так. Но ведь и добыча тут стоит не на последнем месте. Да чего уж там, себе-то врать не надо. На первом. Ну и зачем этим богатеям та добыча. Что для них не полная тысяча злотых? Так, мелочь.

Василь в очередной раз осмотрел свой взвод. Три десятка шляхтичей. Все из бедных родов. Собственно именно поэтому и оказались в легкой кавалерии, а не в гусарии*. Экипировка крылатых гусар стоит немалых денег, и позволить себе служить в ее рядах может далеко не каждый.

*Гусария – гусары Речи Посполитой, тяжелая латная конница, элита вооруженных сил. К описываемому времени уже утратила свое было значение, чего никак не хотели признавать поляки.

– Ну что, други, пошли,- подбадривая как товарищей, так и себя, громко произнес Василь.

– У-ух-ха!- Возбужденно ответила ему три десятка глоток.

Василь дал шпоры коню, и двинулся к броду через пограничную реку. Надобности в мосте тут никакой. Речушка легко преодолима даже в половодье. Разве только приходится преодолевать довольно обширный разлив. Но в остальном никаких особых трудностей. Грунт тут песчаный, а потому и грязи особой нет. Мокрый и слежавшийся песок вполне сносно держит колеса повозок. Правда, каково оно будет, когда тут прокатятся сотни колес, оно непонятно. Но это не его проблема.

Двигаясь передовым дозором, они довольно далеко отдалились от основных сил. Ничего удивительного. Польская армия, даже состоящая из одной только кавалерии, весьма медлительна. И причина все в том же обозе. Потому как скорость движения армии определяет самая медленная повозка. Ну а, при наличии большого числа пехоты, так и говорить нечего.

До Замятлино неполный дневной переход для конницы. Ну или полуторадневный для пехоты. Вот только для войска с совершенно другим подходом к формированию и иными требованиями. В данном случае, будет большой удачей, если они сумеют добраться до Великой хотя бы за двое суток. А там еще и переправа через эту большую реку.

Но с другой стороны, для Василя ничего нового. Так было всегда. И никакого отторжения или недовольства он не почувствовал. Дело-то привычное.

Они как раз проезжали очередную березовую рощу внимательно вглядываясь в редкий подлесок. В этот момент Василь вдруг услышал частые легкие хлопки, едва различимые сквозь шум листвы. Он даже не понял что это. Не похоже не на арбалет, ни на лук, вот только грудь отчего-то взорвалась огненной болью.

Едва слышно прохрипев проклятье, шляхтич схватился за грудь и сполз с седла. Василь еще какое-то время слышал заполошные выкрики. Ржание лошадей. Стенания и проклятья. А затем пришли темнота, покой и осознание окончания бренного земного пути.

***

– Поворачивайтесь парни! Живее! Андрей,- Григорий окликнул командира первого десятка, и указал рукой в то направление, откуда появился дозор ляхов.

Десятник только кивнул, обозначая, что команда понята, и увлек за собой своих людей. Штурмовики, обряженные в лохматые одежды, с измазанными сажей лицами, походящие на каких-то страшил из детских сказок, скользнули за Андреем, выдвигаясь навстречу основному войску. Их дело, прикрывать товарищей, пока они разбираются с пленниками и трофеями.

– Контроль! Муром, Сашка, подберите мне парочку для беседы,- продолжал раздавать команды командир роты штурмовиков.

Есть такое дело. Помимо трех стрелковых рот, минометных и пушечной батарей, Карпов озаботился и формированием отдельной роты штурмовиков. Правда по численности в ней было только сорок шесть человек. Командир роты, два командира взвода, пара взводов по двадцать человек. Ну и трое нестроевых, старшина, каптенармус и повар.

Костяком роты являлись соратники Григория еще по азовскому походу. Они все без раздумий покинули царскую службу и пошли за… Нет, не за Карповым. За Григорием. Потому что именно с ним делили все тяготы, и рисковали своими жизнями.

Кроме них, нашлось еще пятеро из линейных взводов. Эти как раз пошли за своим сотником, и приняли самое деятельное участие в создании стрелкового батальона и минометной батареи. Нет, не даром Иван делал ставку на молодых и не обремененных семьями. Как впрочем делает и сейчас. Самому старшему из рядового состава едва исполнилось двадцать лет.

– Ну что, голуби мои ясные, русскую речь разумеете? Ладно. Я не гордый, могу и на русинском,- пожимая плечами, и переходя на означенный язык, произнес Григорий.- По какому маршруту движется войско? Цель наступления?

– И к чему нам о том говорить? Вы же все равно нас убьете,- сплюнув под ноги Григория кровавую юшку, произнес один из пленных.

Ну а какой он еще должен был сделать вывод глядя на то, как добивают его товарищей. Опять же, репутация за замятлинцами закрепилась особая. Так что, ничего хорошего им ждать не приходилось.

– Убьем конечно,- не стал возражать Рыбин.- Но ведь и умереть можно по разному. Одно дело, быстро. И совсем иное, когда тебя режут на ремни. Итак, кто из вас начинает говорить, тот умирает быстро. Кто станет артачиться, долго и мучительно,- перекладывая воздушку на сгиб левой руки, произнес Григорий.

Ага. Репутация она дорогого стоит. Поверили сразу и бесповоротно. Не сказать, что начали говорить наперебой. Но разговор все же сложился. Да и не поведали они ничего нового. Так, только подтвердили то, что и без того было известно.

Штурмовики уж не одну ночь лазают вокруг войска собиравшегося близ Виляки. Языков не брали, чтобы никого не всполошить. Но достаточно и просто послушать о чем там говорят караульные по периметру лагеря, коротая ночные часы у небольшого костерка.

– Саня, срежь кусок бересты. Да подбери почище,- приказал Григорий, глядя, как относят в сторону тела убитых.