Сотник и басурманский царь
Шрифт:
Кое-как вырвался побледневший воевода да и закричал во всё горло:
– Великий государь, владыка мира и вселенных, твои новые жёны тут!
Махнул он рукой Караширу, и тут же прямо на берегу всех пленниц аккуратным рядком выставили. Одна другой краше. Ну, Юсуф не в счёт, но он всё равно цепью к Ксении прикручен, так что стоит последним, куда от него денешься…
– Ты выберешь самых красивых, а прочих мы казним здесь же!
Обернулся султан, ухо оттопырил. Вроде слышал всё, но не понял ничего.
– Э, Бирминдулла, что он там гаварит,
– Что казнит не понравившихся тебе девушек, – пробормотал русский офицер. – Жаль далеко до него. Кандалами бы башку проломил…
– Зачем девушек казнить? Что за глупость такая?! А вдруг мне все панравятся!
– Просто так, потому что зверь…
– Слушай, точно зверь, да! – искренне возмутился султан. – Нехарашо поступает. Зачем казним, кого казним? Мне сверху хорошо видно, они там все симпатичные. Мне уже очень нравятся. Эй, ты! Воевода?!
– Да, о повелитель! – прокричали в ответ с того берега.
– Сейчас сам иду-у! Никого пака не трогай! – проорал султан Халил. – Э-э… Слушай, Бирминдулла?
– Да?
– Мы твой столб для повешения не забыли? Не забыли столб?! Нет?
Сразу шестеро басурманских стражников тут же приволокли длинный, гладко ошкуренный столб, показывая, что нет, не забыли, как можно…
– А-а, харашо. Бирминдулла, не волнуйся, мы ничего не забыли. Сейчас всех девушек пасматрю, а патом тибя повешу. Падаждёшь немножка, да?
– Ты пятерых обещал отпустить, – напомнил разведчик.
– Кто абещал, я?! – от всего сердца изумился восточный тиран. – Пятерых? Каму абещал, тибе?!
– Понятно…
– Что тибе панятно?
– Что с тобой всё ясно, – презрительно отвернулся «Бирминдулла».
– Э-э, ты так со мной не разгаваривай! – обиделся султан. – Ты мне не веришь, эта очень горько, очень! Прямо неприятно, честное слово… Но давай по-честному? Давай людей спросим, да! Визирь?
– Я ничего не слышал, о владыка, – послушно пропел визирь, ибо был умным человеком.
– Стражники?
– Мы ничего не слышали, о повелитель! – дружно грянула стража.
– Савсем ничего? И вы ничего не слышали? Давай у слона спросим…
– Пошёл ты… – отмахнулся бывший восхвалитель, и толстый султан удовлетворённо пнул погонщика слона.
– Э-э, вот видишь, никто ничего не слышал. Значит, я прав. Прав, да?! Абмануть меня хотел, пиридатель? Хи-хи…
А поскучневший слон поёжился, но, получив острым крюком по голове, всё-таки пошёл через маленькую речку на незнакомую и запретную русскую территорию…
За султаном тут же двое телохранителей побежали с золочёной лестницей. Султан дождался, пока слон опустится на колени, и только тогда по сгибающейся лесенке кое-как на землю сполз. Чалму поправил, пузо погладил, «новых жён» смотреть пошёл.
Воевода и все басурмане на одно колено пали, головы покорно опустили, ждут решения своего грозного владыки. Понимают, что, если одобрит наворованное придирчивый султанский взор, все жить останутся да ещё и награду огребут. А если нет… то что огребут, и подумать страшно…
А
ведьма коварная глазами злобными за ним наблюдает, ищет, где у него волшебная перчатка. Сама на нервах уже, мандраж полный, желанная цель прямо в руки идёт, да никак не даётся!– Убей его и дай мне перчатку, – на воеводу шипит.
– Я не знаю, где он её прячет.
– Так найди!
– Женщина, ты хочешь, чтоб я при всех обыскал главу государства?!
Ну, пока они меж собой разбираются, повелитель Халил расхаживает себе туда-сюда шажками мелкими, никуда не торопится, всех рассматривает, а у самого морда лица довольная-предовольная…
– Слушай, какие все хорошенькие, да? Вот эта очень нравится! И эта вся тоже! Я их всех уже хочу-у-у… Птички мои, персики, козочки!
– Сам козёл! – жена сотникова не сдержалась, но султан и её отметил, руку к ней протянул, улыбнулся ласково:
– А эта какая хорошая! Глаза так горят, наверное, опытная женщина… Всех беру, тебя тоже, да?!
Клацнула зубами Настасья, словно лошадь степная, дикая, так что Халил чуть трёх пальцев недосчитался. Отдёрнул он руку, обрадовался…
– Кусается! Какая страстная, все видели, кусает меня, э?! За эта будешь моей любимой женой, красавица!
Жена сотникова только плюнуть в него собралась, как издалека грозный голос раздался:
– Не будет!
Обернулись все разом и видят – на холме высоком суровый казак стоит, в одной руке шашка острая, а другой двух чертей за хвосты держит.
Замерли басурмане. Девушки-пленницы обомлели от радости, воевода с ведьмой Агатой друг на дружку вытаращились, каждый ведь всех троих покойниками считал. А они – на тебе, живы-живёхоньки! Даже слон удивился…
– Отпусти, а? – взмолился Наум. – Мы же договорились!
– Мы тебя привели, всё без обмана, – всхлипывая, поддержал Хряк. – Вон твоя жена, вон ведьма, вон басурмане. Всё честно! Отпусти, дяденька-а…
Прищурился сотник, каждому рогатому по пинку на прощанье отвесил и прикрикнул:
– Свободны! Но чтоб я вас тут больше не видел!
Разбежались счастливые черти в разные стороны с криками «любо!», «слава русским казакам!», в один миг их и след простыл…
А сотник, шашку в ножны не убирая, прямо на врага пошёл. Один, как был. Никого дожидаться не стал, помощи просить тоже, в переговоры не вступал, сразу к делу. Напрямую к султану прёт, и вот только рискни кто остановить…
– Слушай, ты кто такой, мужик? – владыка Халил возмущённо фыркнул.
– Я не мужик, я казак.
– А какая разница, э-э…
– Мужики землю пашут, а казаки границу охраняют.
– Ага, значит, ты казак, панятна, – султан покивал многозначительно. – Значит, маи караваны грабим, да? Маих пленниц отбиваем, да? Ты, вообще, зачем мне тут мешаешь?
– Это моя жена, – сотник объяснил ровно.
– Что? Это твой муж, что ли? – султан удивлённо Настасью спросил. – Ой, слушай, честное слово, муж?! Ты не шутишь, нет? Ну харашо. Тогда убейте его, пажалуйста…