Сотовая бесконечность

Положа руку на сердце, все они казались Пьетро одинаковыми. И все одинаково отвратительными.

Разновозрастные пьяные мужчины, громко говорящие друг с другом. Кичащиеся своими подвигами, частенько мнимыми.

За некоторыми столами возникали и тут же затухали споры. Иногда достаточно мирно. Когда и с зуботычинами…

– Не то, не то, не то… – вполголоса бормотал Стрейшина, внимательно изучая лица людей, набившихся в просторный зал таверны. – Всё не то!

– Деда!..

Пьетро несмело потеребил рукав старейшины. Он растерялся в этом странном месте и сильно оробел.

– Чего тебе? – раздражённо бросил дед, нехотя отвлекаясь от созерцания пёстрой толпы, собравшейся под кровом таверны.

– Дед! Как ты собираешься найти…

– Молчи! – потребовал дед и, закрыв глаза, запрокинул голову к закопчённому потолку таверны. – Сейчас я найду… И челюсть подбери, – тихонько посоветовал он.

Внук послушно закрыл непроизвольно распахнувшийся рот.

– Ешь давай!

Минуты три старик молчал, глядя в закопченный потолок невидящим взглядом. Потом, когда Пьетро доел похлёбку, пододвинул ему свою порцию и решительно поднялся.

– Ешь, я сейчас.

Пьетро послушно принялся за его порцию, а дед тем временем пробрался между столами к стойке, расположенной в другом конце зала, и завязал разговор с толстым красномордым трактирщиком.

Мальчик, наворачивая жирное переперченное варево, продолжал внимательно следить за дедом.

Сначала выражение лица трактирщика было презрительно-незаинтересованным. Потом староста извлёк из-под пыльного серого плаща что-то, вызвавшее, если судить по мгновенно изменившемуся взгляду, живейший интерес человека за стойкой. Что именно это было, Пьетро не смог рассмотреть, однако рука трактирщика, соприкоснувшись с рукой старика, спряталась под стойкой, а лицо обрело доброжелательное выражение.

Губы толстяка быстро-быстро зашевелились. Он принялся указывать собеседнику на разные столы, сопровождая каждое указание шевелением губ.

Когда он закончил, староста кивнул ему и направился в обратный путь.

Пьетро, уже доевший вторую миску похлёбки, смотрел на стойку и заметил то, чего дед видеть не мог.

Трактирщик взмахом руки подозвал к себе прыщавого мальчика-служку и что-то шепнул тому на ухо. Выслушав хозяина, подросток кивнул и, подбежав к одному из столов, склонился к уху бородатого крикуна с косой чёрной повязкой на правом глазу, метавшего кости в шумной компании из дюжины угрюмых здоровяков.

Внимательно его выслушав, одноглазый кивнул, в его руке на миг сверкнула мелкая монетка, и служка поспешил к хозяину.

– Пойдём, Пьетро! – дед уже стоял у стола.

– Деда! Вон тот человек…

– Потом, Пьетро, потом! – отрезал дед и мальчик, отставив пустую миску, последовал за ним.

Пробравшись меж столами, они остановились у одного из них.

Компания, собравшаяся за этим столом, на взгляд мальчика, ничем не отличалась от всех остальных. Полторы дюжины разномастных мужчин при оружии пили эль, пытаясь перекричать друг друга и окружающих.

– Извините, господин! – Староста Фриленда осторожно тронул за рукав здоровенного мужика с растрёпанной, неопрятной рыжей бородой, сидящего с краю. – Вы не могли бы меня выслушать…

– Пшёл вон, нищий!!! – проревел рыжебородый с такой силой, словно хотел расколоть небо.

Но небо он не расколол. Более того. На рёв не обратили внимания не только хозяин трактира или посетители, но даже его соседи по столу.

– Проси подаяния в другом месте!

Выкрикнув это, рыжебородый потерял всякий интерес к просителям и отвернулся.

– Извините меня, господа воины! – неожиданно густым басом обратился к ним старейшина.

Воины, однако, увлечённые своим разговором, не обратили на него никакого внимания.

Старейшина Фриленда, порывшись под плащом, бросил в ближайшую пустую миску большую серебряную монету. И, хотя её звон почти потонул в общем гуле, сидящие за столом, мигом оборвав беседу, уставились на деда.

– Говори! – тяжело, словно тащил внушительную вязанку дров, процедил здоровенный бугай, сидевший во главе стола.

– Господа воины! Мне посоветовал обратиться к вам почтенный Давен, хозяин этого заведения, отрекомендовав вас как серьёзных, достойных доверия людей…

– По делу говори, старик! – рявкнул бугай. Рыжебородый залапил монету, брошенную старейшиной в миску. Из его рук она, по цепочке, быстро перешла в руку предводителя. Попробовав её на зуб, тот удовлетворённо хмыкнул и сунул за пояс. – Ну?

– Есть дело для ваших мечей, господа наёмники! – веско обронил старейшина. Вот теперь он был похож на того властного старика, который возглавлял Совет Фриленда.

– Подробности? – криво ухмыльнулся бугай. Остальные наёмники изучающе уставились на старика и его внука.

Пока старейшина в общих чертах излагал суть своей просьбы, маленький Пьетро ёжился под их пристальными взглядами. Ему не нравилось, как они смотрели.

Когда дед закончил, наёмники дружно перевели взгляды на своего призадумавшегося вожака.

– Что ж… – как бы нехотя, лениво процедил тот. – Что скажете, мальчики?

Такое обращение удивило неискушённого Пьетро, который из всех собравшихся мальчиком признавал только себя одного.

Однако, словно только и дожидались этого слова, «мальчики» наперебой, перебивая друг друга, принялись излагать свои мысли.

Насколько маленький фрилендер смог понять, большая половина присутствовавших за столом склонялась к тому, что дело не стоит той суммы, которую старейшина предлагал.

– Ладно, старик! – перекрыл поднявшийся было гвалт бас главаря ватаги. – Если ты удвоишь ставку и добавишь к ней благосклонность ваших баб, мы, так и быть, согласимся…

Староста не успел ответить.

На его плечо, сзади, легла тяжёлая и твёрдая ладонь, разворачивая назад.

– Ты, кажется, упоминал замок Фиора, старик?

Перед ними стоял крепкий молодой мужчина с приятным, даже, наверное, красивым лицом, которое немного портило суровое и угрюмое, немного злобное выражение, застывшее на нём.

Среднего роста. Длинные светлые волосы, перетянутые на затылке кожаным шнурком. Такие же светлые усы и клочок волос на подбородке.

Одет небогато, но добротно. Держит себя более чем уверенно. Хотя оружия не видно.