Сотрудник агентства "Континенталь"

– Болтать вы мастер, – сказал он. – Это мне известно. На словах все вы горазды кулаками махать. А что у вас за душой? Храбрость или одно нахальство? Или все в болтовню ушло?

Урезонивать его не было смысла. Я нахмурился и напомнил:

– Я ведь просил меня не беспокоить, пока вы не захотите для разнообразия поговорить толково.

– Вот именно, мой мальчик. – В его голосе звучало дурацкое торжество. – Будем говорить толково. Мне нужен человек, который смог бы очистить отравиллский свинарник, выкурить отсюда крыс, больших и малых. Это мужская работа. Вы мужчина?

– Не стоит ударяться в поэзию, – проворчал я. – Если у вас есть честная работенка по моей специальности и вы согласны прилично заплатить, может, я и возьмусь. Но все эти глупые слова насчет выкуривания крыс и очистки свинарников для меня пустой звук.

– Ладно. Я хочу, чтобы Отервилл был очищен от мошенников и взяточников. Так вам понятно?

– Сегодня утром вы этого не хотели, – заметил я. – Почему захотели теперь?

Он объяснил мне – громко, бурно и пространно, большей частью в непечатных выражениях. Общий смысл сводился к тому, что он построил Отервилл буквально по кирпичу, собственными руками, и намеревался оставить его в своем полном владении, а в противном случае – стереть с горного склона. Как ему посмели угрожать в его собственном городе?! Он их не трогал, но когда некоторые стали указывать ему, Илайхью Уилсону, что ему можно, а чего нельзя, он решил показать, кто есть кто. К концу речи он указал на труп и хвастливо произнес:

– Теперь увидят, что старик еще не совсем выдохся.

Шутовство Уилсона сбивало меня с толку. Мне не удавалось нащупать, что за этим скрывалось.

– Это ваши дружки его подослали? – спросил я, кивнув на мертвеца.

– Я с ним говорил только на этом языке, – сказал он, похлопывая по пистолету. – Но думаю, что они.

– Как это случилось?

– Как, как – очень просто. Я услышал, как открылась дверь, зажег свет, увидел его, выстрелил, и вот он, любуйтесь.

– Когда?

– Около часу ночи.

– И с тех пор он тут валяется?

– Вот именно. – Старик свирепо захохотал и снова принялся за свое: – Вам что, вид мертвеца действует на нервы? Или вы призраков боитесь?

Я засмеялся. Наконец-то я понял. Старый черт был смертельно напуган. За его кривлянием скрывался страх. Поэтому он и шумел, поэтому и не давал убрать тело. Ему нужно было все время видеть покойника, чтобы отогнать ужас – это было наглядное доказательство, что он сумеет за себя постоять. Теперь я имел точку опоры.

– Вы действительно хотите очистить город? – спросил я.

– Сказал – хочу, значит – хочу.

– Мне нужна полная свобода, никому никаких поблажек, и я веду дело, как считаю нужным. И задаток в десять тысяч.

– Десять тысяч долларов! Какого черта я стану давать столько денег человеку, которого вижу впервые? И который пока что только болтает!

– Не дурите! Когда я говорю «мне», это значит агентству «Континентал». Их-то вы знаете.

– Знаю. И они знают меня. И пора бы понять, что я могу…

– Не в том дело. Люди, которых вы хотите отдать в химчистку еще вчера были вашими друзьями. Может быть, завтра вы опять подружитесь. Мне на это плевать. Но в ваших политических играх я не участвую. Меня нельзя нанять, чтобы я их только припугнул, а потом дать мне отставку. Если вы хотите, чтобы дело было сделано, то заплатите за все целиком. Что останется, вам вернут. Или делать работу с начала до конца, или не делать ее вовсе. Вот так. Да или нет?

– Какого черта, конечно нет! – взревел он.

Уилсон подождал, пока я спущусь по лестнице, и потребовал меня обратно.

– Я старый человек, – проворчал он. – Будь я лет на десять помоложе… – Он насупился и пожевал губами. – Я дам вам этот паршивый чек.

– И разрешение действовать до конца, как я сочту нужным.

– Хорошо.

– Тогда перейдем к делу. Где ваш секретарь?

Уилсон нажал кнопку у кровати, и бесшумный секретарь явился из какого-то тайного убежища. Я сказал ему:

– Мистер Уилсон хочет выписать чек на десять тысяч долларов сыскному агентству «Континентал» и послать агентству в Сан-Франциско письмо с разрешением использовать эту сумму для расследования преступности и политической коррупции в Отервилле. В письме должно быть ясно указано, что агентство может вести расследование по своему усмотрению.

Секретарь вопросительно взглянул на старика. Тот набычился и кивнул круглой седой головой.

– Но сперва, – сказал я, когда секретарь заскользил к двери, – позвоните-ка в полицию, что у нас здесь убитый грабитель. И вызовите врача мистера Уилсона.

Старик объявил, что ему не нужны никакие чертовы доктора.

– Сейчас получите хороший укол в руку и заснете, – пообещал я, перешагивая через труп, чтобы забрать с постели черный пистолет. – Я останусь у вас, и завтра начнем разбираться в отравиллских делишках.

Старик явно устал. Когда он принялся нецензурно и довольно длинно объяснять, что думает о моей наглости и как никому не позволит тут распоряжаться, от его голоса почти не вздрагивали стекла.

Я снял с мертвеца кепку, чтобы получше его разглядеть. Лицо его ничего мне не говорило. Я водрузил кепку на место.

Когда я разогнулся, старик, несколько умерив пыл, осведомился:

– Получается у вас что-нибудь с поимкой убийцы Дональда?

– По-моему, да. Через день все будет кончено.

– Кто он? – спросил старик.

Вошел секретарь с чеком и письмом. Я передал их старику вместо ответа на его вопрос. Он поставил на обоих документах волнистую подпись, и, когда явилась полиция, бумаги, сложенные вчетверо, уже лежали у меня в кармане.

Первым из блюстителей закона в комнате оказался сам шеф, жирный Нунан. Он дружески кивнул Уилсону, пожал руку мне и взглянул искрящимися зеленоватыми глазами на мертвеца.

– Ну и ну, – заметил он. – На совесть сработано. Это Коротышка Якима. Глядите, какую мотыгу притаранил. – Он вышиб ногой дубинку из руки убитого. – Такой можно линкор потопить. Это вы его прихлопнули? – спросил он меня.

– Мистер Уилсон.

– Просто замечательно, – поздравил он старика. – Сколько народу избавили от хлопот, меня в том числе. Приберите тут, ребята, – велел он четверым полицейским, топтавшимся сзади.

Двое в мундирах подхватили Коротышку Якиму за ноги и плечи и удалились, а один из оставшихся подобрал дубинку и фонарик, лежавший под трупом.

– Вот здорово было бы, если бы все так разделывались с грабителями, – продолжал без остановки шеф. Он извлек из кармана три сигары, одну бросил на постель, другую сунул мне, а третью себе в зубы. – А я как раз интересовался, куда вы подевались, – сообщил он мне, прикуривая. – Тут намечается одна работенка, и я подумал, что вам будет интересно поучаствовать. Поэтому я здесь и оказался. – Он приблизил губы к моему уху и прошептал: – Едем брать Шепота. Хотите с нами?