Сотворение брони
Шрифт:
Домик Захаровых такой же приземистый, как й все в унылом, горбатом переулке. А внутри - сухо, тепло, весело.
Хозяйка накормила гостя и мужа украинским борщом, варениками с творогом и сметаной. Попотчевала вишневым вареньем, хваля свой садик. Расспросив Кошкина о семье, уговаривала скорее вызвать ее из Ленинграда и, пока дирекция вымудрит казенную квартиру, поселиться у них - благо и школа для старшенькой близко. Фомич же заговорил о людях, с которыми Кошкину предстояло работать:
– Напротив меня Морозов Сан Саныч живет - с божьей искрой мужик. В пятнадцать годков - лучший копировщик завода, а уже в двадцать - старший конструктор
своей коробкой передач. Угрюмоват, правда, Саня, неулыбчив, бывает, слова из него не выдавишь… Но в конструкторском деле - дока. Может, Михаил Ильич, сейчас и зайдем к нему?
Хозяйка встрепенулась:
– Куда на ночь глядя? Саня, видно, уж спать лег.
– Свет у него, мать.
– Откинув плотную штору, Фомич поглядел в окно.
Но хозяйка стояла на своем:
– Гляди, человек устал с дороги.
– И начала отелить гостю постель.
РАДОСТЬ В ГОРЬКИЙ ДЕНЬ
1
«Я обманул наркома…» , Эта мысль преследовала Алексея Горнова повсюду.
За сорок дней нового года цех недодал государству семьдесят тысяч тонн стали. Не четыре тысячи двести тонн в сутки, как Алексей обещал Серго, даже не три, а две, редко две с половиной давали с невероятным напряжением.
Без роздыха бушевала метель. На расчистку путей к узловой станции ежедневно выходила половина рабочих завода. Когда несколько составов с углем, известняком и огнеупорами наконец пробились к цехам, нагрянула новая беда: вышла из строя система водоснабжения. Аварии стали еще больше лихорадить домны и мартены.
«Какой я секретарь, если ничего не могу поделать?» - мучился Алексей.
Накануне Нового года его, молодого коммуниста, избрали секретарем партийного бюро мартеновского цеха. Опыта никакого, а тут - авария, растерянность. Алексей ходил в партком завода, шумел, требовал помощи, но свою ответственность ни на кого не сваливал. Дневал и ночевал в цехе. На своей печи показывал: можно и в метели выполнить план, если не опускать руки.
Но от сегодняшней плавки зависело особенно много, может быть, все сталеварское будущее Алексея Горнова. А главное - будущее метода, который он хотел утвердить.
…Возле печи Кондрата Лукича Аврутина, передававшего смену, Алексей задержался.
– Я Любашу к вам отвел, отец.
– Давно нора. В пору уж в роддом.
– Если что, позвоните в цех.
– Не беспокойся. Тебе сегодня нервничать нельзя.
– И не подумаю.
На самом деле Алексей с трудом сдерживал волнение!
«Первая плавка без мастера. Августовская не в счет - в секрете готовилась, чувствовал себя у печи прескверно, будто кражей занимался… Теперь не то: Серго - за эксперимент, и в цехе много союзников. Справлюсь сегодня, закреплю победу на других плавках - докажу, что метод сталевар-мастер имеет будущее».
Нет, Алексей, конечно, понимал: без мастера еще долго не обойтись, пока что лишь двум-трем сталеварам в цехе можно полностью доверить судьбу плавки с начала и до конца.
Но чувствовать себя у печи хозяином, смелее принимать самостоятельные решения - к этому должен стремиться каждый.На Ижорском заводе, куда посылал его Серго смотреть броневые плавки, Алексей увидел именно таких сталеваров - грамотных, уверенных, разговаривающих с мастером на равных. Да робкому, неуверенному, каждую минуту оглядывающемуся на начальство, никогда и не сварить броню, А ее придется варить много, и, может быть, очень скоро - об этом говорил Серго, и Алексею Горнову это давно ясно, потому и впитывал так жадно опыт ижорцев.
Минут за двадцать до третьего гудка Алексей с бригадой был у печи. Подручные, не ожидая начала смены, стали помогать уходящей бригаде заправить пороги после выпуска металла. Мастер не подходил - не хотел смириться х мыслью, что его подчиненный самостоятельно сварит сталь.
Алексей занимался подсчетом, сколько ему нужно железного скрапа, известняка и руды, когда в пролете показался директор завода.
На ходу снял перчатки, подошел к Горнову:
– Утром звонил Серго. О тебе спрашивал. Велел передать, что верит в тебя, желает успеха.
И работа закипела.
Уж на что сменный инженер верил сталевару, и тот, увидев, как Алексей подгоняет к печи еще один состав с шихтой, переспросил:
– Не много ли?
– Нет.
– И Горнов показал блокнот. Расчет там был сделан на плавку в двести девяносто - триста тонн.
Все процессы протекали быстрее графика. Алексей вел тепловой и технологический режимы грамотно, спокойно, как будто давно обходился без мастера.
Взяли пробу - тонким блином вылилась сталь на плиту.
– Горячий металл, и лабораторный анализ хороший!
–
сказал сменный инженер. Успех Алексея был и для неге наградой за мытарства, которые он принял вместе со сталеваром в прошлом году.
Плавка оказалась превосходной: качество отличное, вес небывалый - 305 тонн, да еще скоростная.
Не заглядывая в душевую, надев пальто прямо на прожженную спецовку, Алексей стремглав спустился с лестницы и прямиком через шлаковые отвалы побежал к мосту, ведущему через пруд в город.
Радостный ворвался он в квартиру Аврутиных и, увидев Любашу в темном коридоре, не сообразил, что ее сорвало в такую рань с постели, зачем она закуталась в шубу.
– Сумели!
– кричал он, не разглядев ее распухших губ, испарины на обескровленных щеках.
Торопливо завязывая концы пуховой шали, из комнаты выскочила теща. С не свойственной ей злостью накинулась на зятя:
– Олух ты царя небесного, неужто не видишь - за машиной бежать надо. Вояки вы разнесчастные…
Последнее относилось и к Алексею, и к Кондрату Лукичу - тот ни свет ни заря побежал в цех узнавать результаты Алешиной плавки. Только вышел, как у Любаши начались предродовые схватки.
2
Ее увели куда-то вверх по лестнице, и, когда смолкли шаги, Алексей спохватился, что даже ласкового слова у него не нашлось»в такую минуту. Все вылетело из головы…
Истуканом стоял возле лестницы. Каждый шорох сверху казался ему приглушенным криком Любаши. Он думал о ее муках, о том, что хочет сейчас одного - увидеть ее живой и что больше ему ничего в жизни не надо.
Алексей с трудом заставил себя выйти, пройтись по улице. Когда возвратился к роддому, двери были заперты. Алексей забарабанил в окно.