Сотворение брони

Докладывая Жезлову, Игорь не удержался от совета: вызвать танки и атаковать, пока самолеты не поднялись с бомбовым грузом, Саперы установили, что лощина не минирована, можно обойти холм, и Мальгин повторил свое предложение: атаковать полком или хотя бы усиленным батальоном.

Это было заманчиво. Если удастся скрытно выдвинуться на этот исходный рубеж, неожиданно атаковать готовящиеся к вылету машины, то судьба их будет решена, как и тех, что остались в ангарах, на ремонте или осмотрах. А те, что вылетели на задания? Застанет их в воздухе радиограмма о нападении танков - и скроются на запасных аэродромах, и будут продолжать бомбить, расстреливать отходящие войска и мирных людей… Не лучше ли дождаться сумерек, когда все или большинство базирующихся здесь самолетов возвратятся с заданий?… Да и тогда не следует вести сюда полк, даже усиленного батальона не надо: чем больше машин, тэм меньше шансов подойти скрытно, больше риска быть обнаруженным. Возможно, удастся подавить аэродром, но из города могут подбросить и танки, и пушки, отрезать пути отхода, а у тебя не будет резерва, чтобы ударить им в спину…

На опушке- леса Жезлов оставил группу разведчиков и саперов следить за изменениями обстановки и, вернувшись в расположение своих машин, решил повести на аэродром пятнадцать экипажей - только добровольцев.

Мысль самому возглавить боевую группу пришла не потому, что он сомневался в комбатах или считал, что командир полка обязан в любом бою лезть первым в пекло. Нет, причина была в другом… Никто из танкистов за зти пять дней не жаловался, не опускал рук, но в глазах людей Жезлов читал беспощадный вопрос: неужели немцы так сильны вооружением и техникой, организованностью и тактикой, что их нельзя остановить, нельзя выжечь из них спесь, самоуверенность в превосходстве, в праве уничтожать миллионы людей?

И чтобы не иссякли у людей надежда и уверенность в своих силах, чтобы окрепла воля к победе, готовность вынести любые испытания, надо было закалить их победным боем здесь, в условиях, казалось, невозможных. Танкисты должны были знать, что командир полка идет с ними не случайно, что разгром фашистского аэродрома в эти дни означает срыв тактических замыслов немецкого командования на целом участке фронта, задержку наступления врага, спасение жизни многих тысяч людей.

Пойти в бой вызвалось вдвое больше танкистов, чем Жезлов надумал взять с собой. Командиры отобрали лучших механиков-водителей и наводчиков. Ставя им боевую задачу, Жезлов объяснил, что успех атаки может быть достигнут только внезапностью, предельной скоростью машин и меткостью их огня.

К исходному рубежу двигались рассредоточенно, тремя группами и с расчетом выйти на опушку к сумеркам. Рев самолетов, возвращающихся на аэродром, заглушал шум приближающихся танков.

Выскочив из леса и обогнув холм, пятнадцать машин ворвались на поле аэродрома. В танковых прицелах возникли «хейнкели» и «мессершмитты» с крестами. Командиры машин открыли огонь по только что спустившимся на поле самолетам и по ангарам. Несколько снарядов угодило в склад боеприпасов.

Сотрясая взрывами окрестности, горел фашистский аэродром. Ни один из более чем тридцати самолетов не поднялся в воздух. Из пятнадцати атаковавших танков погибло четыре вместе с экипажами…

Ночью, после возвращения в лес, радист поймал волну Москвы. Советское информбюро опровергало сообщение германского командования о разгроме советских войск:

«Гитлер и его генералы, привыкшие к легким победам на протяжении всей войны, сообщают по радио, что за семь дней войны они захватили или уничтожили более 2000 советских танков, 600 орудий, уничтожили более 4000 советских самолетов и взяли в плен более 40 000 красноармейцев, при этом за тот же период немцы потеряли будто бы всего лишь 150 самолетов, а сколько потеряли танков, орудий и пленными - об этом германское радио умалчивает.

Нам даже неловко опровергать эту явную ложь и хвастливую брехню,

…Немцы преследовали цель в несколько дней сорвать развертывание паших войск и молниеносным ударом в недельный срок занять Киев и Смоленск. Однако, как видно из хода событий, немцам не удалось добиться своей цели: нашп войска все же успели развернуться, а так называемый «молниеносный» удар на Киев и Смоленск оказался сорванным… Советские войска, несмотря на их позднее развертывание, продолжают защищать. советскую землю, нанося врагу жестокие и изнуряющие его удары».

Голос Москвы, долетевший по радио в лес под Гродно, будто накалился победным боем, о котором никто, кроме танкистов Жезлова, а позднее советского командования, не знал до самого конца войны. Но Жезлову, Мальгину, бойцам и командирам полка тридцатьчетверок казалось: Москва услышала эхо боя на гродненском аэродроме и отозвалась суровыми словами мужества и надежды.

ПРИЗНАНИЯ ГУДЕРИАНА

…22 июня 1941 года в 10 часов 25 минут передовая рота 18-й танковой дивизии генерала Неринга, которую я сопровождал в течение всей первой половины дня, достигла р. Лесна и перешла мост… Однако вскоре противник оправился от первоначальной растерянности и начал оказывать упорное сопротивление. Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон имеющей важное значение крепости Брест.

У Пружаны 18-я танковая дивизия вступила в первые бои с танками противника.

…Обстановка была неясной, пока из дыма не показались два русских танка… Русские танки обнаружили нас; в нескольких шагах от места нашего нахождения разорвалось несколько снарядов: мы лишились возможности видеть и слышать. Будучи опытными солдатами, мы тотчас же бросились на землю, и только не привыкший к войне бедняга подполковник Феллер, присланный к нам командующим резервной армией, сделал это недостаточно быстро и получил весьма неприятное ранение. Командир противотанкового дивизиона подполковник Дальнер-Цербе получил тяжелое ранение и через несколько дней умер.

3 июля. Я поехал на Борисов в 18-ю танковую дивизию генерала Неринга. Там я осмотрел предмостное укрепление на Березине и провел совещание с командирами этой дивизии… На обратном пути я встретил в Смолевичах командира корпуса и договорился с ним о действиях 18-й и 17-й танковых дивизий. Во время этого совещания радисты моего командирского танка получили сообщение об атаке русскими танками и самолетами переправы на Березине у Борисова.,…18-я танковая дивизия получила достаточно полное представление о силе русских, ибо они впервые применили свои танки Т-34, против которых наши пушки в то время были слишком слабы.

Гудериан Г.

Воспоминания солдата. М.: Воениздат, 1954, с. 147, 148, 149, 155 - 156

ВАЖНЫЙ УСПЕХ

В июньском небе носятся фашистские стервятники. Обратил внимание, что они летели большими группами из Гродно и обратно. Наверное, иа гродненском аэродроме они заправлялись горючим, загружались бомбами и затем уходили на бомбежку наших населенных пунктов и войск.

«А что, если?…» - мелькнула вдруг дерзкая мысль.

…Мы прорвались к аэродрому и расстреляли из пушек самолеты с черными крестами. Это был молниеносный налет, совершенно неожиданный для гитлеровцев. И не успели они опомниться, как все уже было кончено.

Я был настолько захвачен боем, что пришел в себя, только когда мы вернулись на знакомую поляну, где нас с нетерпением ожидали товарищи.

Б е л о в Е., генерал-лейтенант.

Сыны Отчизны. М.: Политиздат, 1966, с. 91 - 92.

ИЗБЕГАЮТ СТОЛКНОВЕНИИ

<