Сотворение мира за счет ограничения пространства, занимаемого Богом
Шрифт:
БЕРТА. Кушай, Зэбац, кушай.
ЗЭБАЦ. Спасибо.
БЕРТА. Почему ты не кушаешь? Остынет.
ЗЭБАЦ. Большое спасибо. Я только хотел спросить, где у вас тут туалет.
ЦВИ и БЕРТА (оскорбленно). Туалет?
ЗЭБАЦ. Да, туалет.
БЕРТА. Кушай, Зэбац, кушай.
ЗЭБАЦ. Я имею в виду, туалет,
БЕРТА. А вам, что, неудобно, господин Зэбац?
ЗЭБАЦ. Да нет, что вы, мне очень удобно.
БЕРТА. Так ешьте тогда.
ЗЭБАЦ. Мне надо в сортир.
ЦВИ. Зэбац, здесь женщина!
ЗЭБАЦ. Прошу прощения, но я не знаю, как это сказать по-другому… Ноль-ноль?
ЦВИ. Кто с кем играет?
ЗЭБАЦ. Цви, мне надо в уборную!
БЕРТА. Зачем?
ЗЭБАЦ. Что значит, зачем? Мне надо по… по…
ЦВИ. Зэбац, здесь присутствует женщина!
ЗЭБАЦ. Извини. (Пауза.) Цви, я больше не могу, я хочу пи-пи.
БЕРТА. Скажи лучше, что хочешь вернуть арабам оккупированные территории.
ЗЭБАЦ. При чем здесь территории? Я не говорил ни про какие территории. Я мигом. Туда и обратно.
БЕРТА. А почему мы должны в это верить?
ЦВИ. Вот именно. Почему?
ЗЭБАЦ. Ты что, Цви, меня не знаешь?
ЦВИ. Знаю, конечно, знаю, ты — Зэбац, верно?
ЗЭБАЦ. Верно.
ЦВИ. Ну вот видишь, в наши дни ни в чем нельзя быть полностью уверенным. Когда человек входит, он один, а когда выходит — он уже не тот, что был.
ЗЭБАЦ. Если хотите, я могу оставить дверь открытой.
ЦВИ. Зэбац, не забывай: здесь присутствует женщина.
ЗЭБАЦ. Я могу свои часы в залог оставить.
БЕРТА. Грязная сделка.
ЦВИ (презрительно смеясь). Взятка.
ЗЭБАЦ. Отличные часы. Швейцарские. Правда. Я их купил. Что ты смеешься, Цви?
ЦВИ. Послушай, Зэбац. Давай поговорим как два взрослых человека. Ты — здесь, я тебя вижу. Ты входишь…
БЕРТА. Теперь понимаешь, Зэбац?
ЗЭБАЦ. Понимаю.
БЕРТА. Тогда ешь. (Пауза.)
ЗЭБАЦ. Ну, Цви! Ну только один разок. (Цви отрицательно мотает головой.) Берта, вы даже не заметите. (Кричит.) Что, в этом государстве уже и пописать спокойно нельзя?! Сразу надо обвинить человека в том, что он хочет вернуть арабам территории?!
БЕРТА (с укором). Зэбац!
ЦВИ. Что ты наделал, Зэбац?
ЗЭБАЦ. Прошу прощения, господа. Но, как говорится, вылетела птичка — не поймаешь.
Исайя и Иеремия
ВАФЛЯ. Айзек, я хочу тебя кое о чем спросить. (Айзек вопросительно смотрит на нее.) Ты знаешь, сколько у меня грудей?
АЙЗЕК. Знаю.
ВАФЛЯ. Сколько?
АЙЗЕК. Две.
ВАФЛЯ. Верно. (Пауза.) Ты сам сосчитал?
АЙЗЕК. Сам.
ВАФЛЯ. А может, тебе сказал кто-нибудь?
АЙЗЕК. Нет, я сам сосчитал. Причем не один раз.
ВАФЛЯ. А ты иногда о них думаешь?
АЙЗЕК. Все время думаю. Они у меня из головы не выходят. А также твоя попа и мой автомобиль. Уж такой я человек.
ВАФЛЯ. А ты их любишь?
АЙЗЕК. Грудки твои? Да я их люблю сильней, чем свою мать. Если бы мне предложили выбирать: отрезать тебе грудь или зарезать мать, я бы предпочел зарезать мать, отца и трех своих сестер в придачу.
ВАФЛЯ. Я горжусь тобой.
АЙЗЕК. И дядю моего Эльханана.
ВАФЛЯ. Спасибо, Айзек. Моим грудкам очень приятно это слышать. Вечером я отведу их в ванную. Тебе, наверное, странно, почему это я вдруг с тобой об этом говорю?
АЙЗЕК. Да нет, что тут странного? Женщине захотелось поговорить про свои груди. Ничего странного.
ВАФЛЯ. И все-таки кое-чего о моих грудях ты еще не знаешь. Я тебе до сих пор про это не рассказывала. А сейчас вот хочу рассказать. (Пауза.) Дело в том, что у них есть имена. Одну зовут Исайя, а вторую — Иеремия.
АЙЗЕК. А какая из них Исайя и какая — Иеремия?
ВАФЛЯ (показывая на правую грудь). Это Исайя. (Показывая на левую.) А это — Иеремия. Ты не хочешь спросить, почему я тебе до сих пор об этом не рассказывала?
АЙЗЕК. А что тут спрашивать? Жена и автомобиль — две самые загадочные в мире вещи. Что тут непонятного?
ВАФЛЯ. Но ты на меня за это не сердишься?
АЙЗЕК. С чего это мне сердиться? Что, я обед пропустил? Или мне дверцу машины поцарапали? С чего мне сердиться?
ВАФЛЯ. Как ты прав, Айзек, когда говоришь, что женщины — существа таинственные.
АЙЗЕК. И мою двоюродную сестру Ривку тоже.