Сотворение мира.Книга третья

Пока старшина Кривомаз, прихватив с собой двух парней, бродил по селам в поисках радиоприемника, Федор места себе не находил от все усиливающейся тоски. Днем он искал спасения в занятиях с бойцами: по памяти пункт за пунктом излагал им Боевой устав конницы, учил их стрельбе из карабина и пистолета, взялся даже за строевую подготовку. А когда наступали сумерки и лагерь затихал, совсем не знал, куда девать себя. Тоска гнала его на поросшую кустарником бровку оврага. Там он прохаживался как часовой, вслушивался в поскрипывание затвердевшего от мороза снега, вспоминал Огнищанку, отца, мать, братьев, сестру и готов был полжизни отдать, чтобы хоть на мгновение увидеть, как там они: живы ли, здоровы ли?.. Или, может быть, расстреляны гестаповскими палачами?.. Или скитаются где-нибудь по дорогам, растеряв друг друга?

В ночном лесу негромко потрескивали обледенелые ветви деревьев, мирно светилось усыпанное звездами небо, фыркали под навесом сонные лошади, а Федор все ходил и ходил, спрашивая себя: «Что же все-таки случилось, политрук Ставров? От тебя, коммуниста, ждут ответа подчиненные тебе люди. Почему ты, как зафлаженный волк, уже столько месяцев мечешься по родной советской земле? Ведь ни при каких обстоятельствах не может пасть все, во что ты верил вместе с миллионами таких же коммунистов! Но ведь это только вера, твердая, неистребимая вера. А от тебя люди ждут объяснений происходящего. Объяснений и действий!»

Постепенно он приходил к убеждению, что Кривомаз прав: нельзя дальше сидеть в этом глухом овраге, вроде прятаться от борьбы. Конечно, жаль бойцов. Конечно, не хочется рисковать их жизнью вслепую. Но ведь войны без жертв не бывает. И потом, разве много среди советских людей таких подонков, как недавно расстрелянный секретарь сельсовета? Таких мерзавцев единицы. Зачем же из-за них оскорблять недоверием всех, кто оказался под властью свирепых нацистских шакалов?

В один из таких тягостных вечеров Федор твердо решил: как только вернется Кривомаз, начать объезд окрестных населенных пунктов небольшими группами бойцов. Связь с местными жителями облегчит возможность встречи с другими партизанскими отрядами, которые должны же быть в этих бескрайних лесах.

Однако то, что произошло через два дня, поколебало решение Федора, более того, ошеломило его.

На рассвете, едва не загнав до смерти взмыленного, спотыкающегося коня, в лагерь прискакал Саша Белов, один из тех двух бойцов, которые ушли с Кривомазом. Шатаясь от усталости, он достал из кармана и протянул Федору, сложенный вчетверо измятый листок бумаги.

— Это вам от старшины.

На листке корявым почерком Кривомаза было написано:

«Товарищ политрук! В наш лагерь со стороны деревни Липки движется пешая группа, состоящая из восьми вооруженных людей. Они выдают себя за партизанский отряд „Смерть фашизму“, но все до единого полицаи, а командует ими немец, который до революции был хозяином имения в соседнем районе. Он одет в белый красноармейский полушубок, обут в новые валенки и вооружен маузером в деревянной кобуре. Их задача — влиться в наш отряд, чтобы при первом удобном случае ударить нам в спину. Эту банду надо встретить как положено. Я вернусь сегодня с хорошим радиоприемником и с его хозяйкой».

Федор построил отряд, громко прочитал бойцам записку Кривомаза и приказал:

— Половине отряда занять оборону но обеим сторонам оврага. Десяти бойцам во главе с младшим лейтенантом Найденовым выдвинуться вперед и стать за елями. Как только эта шпана появится, не выходя из-за деревьев, с разных сторон крикнуть погромче: «Руки вверх!» Четверо останутся со мной в лагере. — Помолчав, добавил: — Ни в коем случае не обнаруживать, что мы знаем, кто они такие. Пусть немного поиграют комедию, а уж после я вытряхну из них душу…

Ждали непрошеных гостей часа полтора. День был пасмурный. Мороз ослабел. Густые облака висели над лесом. Срывался редкий снежок. Федор с четырьмя бойцами стоял возле засыпанного снегом спиленного дерева неподалеку от входа в землянку. Как всегда перед опасностью, он был собран, подтянут и не отводил взгляда от неприметной в снежных сугробах тропы. Еще издали увидел цепочку людей. Впереди шагал коренастый, в белом полушубке, двое замыкающих, одетые в черные пальто и лохматые шапки, впрягшись в лямки, тащили за собой на легких санках станковый пулемет. Вскоре Федор услышал грозный окрик в несколько глоток:

— Стой! Руки вверх!

Пришельцы замерли, послушно взметнули руки. К ним приблизился Женя Найденов, совмещавший обязанности заместителя командира эскадрона и начальника штаба.

— Кто такие? — звонким голосом спросил он.

— Партизанский отряд «Смерть фашизму», — ответил вожак в белом полушубке. Он метнул на Женю острый взгляд из-под низко надвинутой шапки-ушанки с красноармейской звездой и сам задал вопрос, чисто, без акцента выговаривая слова: — Вы ведь тоже партизаны, не так ли?

— Да, партизаны, — ответил Женя. — Но оружие вам придется пока сдать. До встречи с командиром эскадрона. Потом вернем.

Задержанные без возражений сняли с себя автоматы, пистолеты, гранаты, все уложили на санки, рядом с пулеметом.

— Ну а теперь за мной! — скомандовал Найденов. — Это близко, совсем рядом.

Он пошел впереди. Бойцы из его десятки окружили провокаторов и двинулись следом. В трех — пяти шагах от Федора, как доложено по уставу, Найденов остановился, вскинул руку к шапке и четко отрапортовал!

— Товарищ политрук! Близ лагеря задержаны люди, именующие себя партизанским отрядом «Смерть фашизму». Они обезоружены и доставлены в лагерь.

— Вольно, — бросил Федор, внимательно осматривая задержанных.

Одеты они были добротно: у каждого валенки, шапка, вязаные шерстяные рукавицы. Чисто выбритые румяные лица, плотные фигуры, нагловатые глаза — все свидетельствовало о том, что жилось им недурно.

С трудом сдерживая себя, Федор спросил сквозь зубы:

— Оружие все сдано?

— Так точно, — с готовностью ответил вожак в белом полушубке.

— Обыскать! — коротко приказал Федор.

Тщательным обыском припрятанного оружия обнаружено не было.

— Ну что ж, — сказал Федор, — добро пожаловать в землянку. — Он решил подождать возвращения Кривомаза. «Черт его знает! — подумал Федор. — Не ошибся ли Иван Иванович?»

Когда Женя Найденов увел их в землянку, Федор подозвал к себе дневального и распорядился:

— Старшину, как только он придет, направьте в мой блиндаж и меня об этом уведомьте. Я буду в землянке с «гостями».

После того как прибывших накормили, их вожак, невысокий мужчина с седеющими висками, закурил и спокойно спросил:

— Вы, товарищ политрук, видимо, ждете информации о нашем отряде?

Федор кивнул утвердительно.

— Мы из армии генерала Лукина, окруженной и уничтоженной немцами в районе Вязьмы, — медленно, взвешивая каждое слово, заговорил незнакомец. — Нас взяли в клещи танки противника, расчленили все дивизии, рассеяли и повели безжалостное истребление людей. За каждым человеком гонялись! Я и мои товарищи, которые пришли к вам, почти до последней минуты охраняли тяжело раненного командующего армией. Его у нас прямо из рук вырвали немецкие автоматчики. Сколько наших полегло… Вы, товарищ политрук, понимаете, как тяжело говорить об этом. Не дай бог пережить такое!