Соучастница

– Если вам нужен предлог, чтобы отделаться от нас, придумайте что-нибудь другое. Уж я-то знаю… – Она пошевелила мизинцем. – Мой пальчик подсказал мне, что вы не всегда ложитесь так рано, как хотели бы убедить в этом нас… В прошлый вторник, например, свет в вашем окне горел, хотя было уже за полночь.

– Это ясновидение?

– Нет, просто я проезжала мимо вашего дома на машине.

– В полночь! – воскликнул Робер. – Зачем ты ездила в Бур-ля-Рен?

– У меня тоже могут быть свои секреты, свои маленькие тайны, – прощебетала она полушутливо-полусерьезно.

Робер хмыкнул.

– Секреты? У тебя?

– Почему бы и нет?

– И тайны? – Он снова хмыкнул, не отдавая себе отчета в том, что может ее обидеть. – Как-то мне трудно в это поверить.

– Ты что же, думаешь я лгу?

Ей было не до шуток, но он продолжал издеваться.

– Тайны… – Он хохотнул, легко и глуповато, как полупьяный человек. – Твоя тайна – это, случаем, не тетушка Альбертина?

Филипп вспомнил о старой больной тетке, проживавшей в ближайшем от Бур-ля-Рен предместье, к которой и ездила Люсетта.

– Кстати, – осведомился он, – как она себя чувствует?

– Пышет здоровьем, – сказал Робер. – Она из тех, кто периодически бывает при смерти.

В течение двух дней – так по крайней мере пыталась объяснить Пилар на своем жаргоне по телефону Раймонде, – Люсетта посвящала тете все свое время, приезжая к ней рано утром и уезжая лишь поздно ночью.

– Так это возвращаясь от нее ты проехала через Бурля-Рен… – У Робера был плутовской вид человека, готовящего какую-то пакость. – И увидела у Филиппа свет?

– Я рада, так как ты признал, что я не солгала.

– Нет, дорогая сестричка, ты не солгала. – Он снова прыснул. – Ты не солгала, но ты ошибаешься. В прошлый вторник ты не могла видеть свет у Филиппа.

– Если я говорю во вторник, значит, так и было!

– Нет!

– Да!

– Нет!

– Да!

Сцена могла показаться комичной. Однако она была всего лишь тягостной, ибо невозмутимому упрямству брата соответствовало все растущее раздражение сестры, которая в конце концов взорвалась:

– Да не будь ты таким идиотом! Объяснись или иди спать, если перебрал.

– Я, может быть, и перебрал, но память отшибло у тебя. Ты не могла видеть свет у Филиппа по той простой причине, что его не было дома… Он уезжал в провинцию.

Повернувшись к своему другу, Робер ждал подтверждения.

– В самом деле, – признал Филипп, – вы, должно быть, ошиблись.

Люсетта резко вскинула голову, выставив вперед подбородок. Ее едкий взгляд вонзился в глаза собеседника, и она отчеканила:

– Извините, но я знаю, что говорю… Если я говорю – вторник, значит, вторник!.. Уезжали вы или нет, окно вашей спальни было освещено!

Глава 14

«Окно вашей спальни было освещено!»

Филиппа вдруг осенило, что она говорит правду, что она уверена в своей правоте и что дальнейшее запирательство только еще больше заинтригует ее.

– Значит, я забыл выключить свет, – произнес он равнодушным тоном, как бы не придавая этому особого значения.

Вдруг он хлопнул себя по лбу:

– Да, да, да, вот теперь вспомнил: когда я вернулся, в комнате действительно горела лампа.

– Меа culpa, mea culpa, [7] – простонал Робер, чувствуя муки совести. – Я не достоин быть братом такой просвещенной женщины… Именно просвещенной.

Все рассмеялись, и атмосфера разрядилась. Филипп согласился попробовать коньяку, высоко оценил его, но от второго бокала отказался.

– Честное слово, я бы лучше поехал домой.

7

Моя вина, моя вина (лат.).

Это решение вызвало такие же бурные протесты, как и в прошлый раз.

– Побудь еще немного, у тебя же есть время.

– Никто вас дома не ждет, – подхватила Люсетта, но тут же прикусила губу и, пытаясь исправить свою оплошность, совсем запуталась в словах. – Прошу простить меня… Я бы так хотела отвлечь вас от этой драмы…

Под осуждающим взглядом брата она смолкла, покраснев от смущения.

– Ничего страшного, – сказал Филипп.

Однако промашка создала неловкость. Когда он потребовал свое пальто, они больше не стали его задерживать.

– Старик, – с волнением в голосе признался Робер, провожая его к выходу, – здесь ты у себя дома…

Люсетта вызвала лифт. Она открыла рот, лишь когда кабина оказалась на этаже:

– Если сегодня вам у нас понравилось, приезжайте почаще.

Филипп сердечно поблагодарил. Двери лифта закрылись. Он полетел вниз, к первому этажу.

На улице дул прохладный сухой ветер. Облака разрывались в клочья о мириады звезд, среди которых таращила свой огромный круглый глаз тусклая луна.

На обратном пути Филиппа не покидали мрачные мысли, порожденные замечанием Люсетты относительно света в спальне. Он отразил удар, но это было лишь уловкой – единственным разумным объяснением, которое он смог найти. Впрочем, у его друзей не было никаких причин подвергать сомнению его слова.

Еще одна глупость Раймонды! После встречи с Шабёем она выросла в глазах Филиппа, и вот – новое разочарование. Она способна была действовать решительно перед лицом непосредственной опасности, но чтобы предугадывать опасность – на это у нее не хватало воображения.

«Ну и устрою же я ей нахлобучку!» – повторял он про себя, однако по мере приближения к Бур-ля-Рен усталость брала верх над гневом. Он жаждал мира, спокойствия и решил до завтрашнего утра не касаться этой темы.

Не имея ни желания, ни сил ставить машину в гараж, Филипп припарковал ее у тротуара. Разумеется, это ничего не доказывает, – подумал он, видя, что ни один лучик света не пробивается сквозь плотно закрытые ставни окон, – должно быть, она спит».

Филипп ошибался. Когда он вешал в коридоре пальто, Раймонда появилась наверху лестницы.

– Я же велел тебе не дожидаться меня, – проворчал он, подходя к ней.

– Мне не хотелось спать.

– И все же после телефонного звонка у тебя не должно было быть причин для беспокойства.

Она остановилась в нерешительности, мышцы ее лица обмякли.

– А! – только и вымолвила она. – Ты был там?

– Конечно. Где же еще я мог быть?

Видя, как у нее спадает напряжение, он понял – она только сейчас получила подтверждение того, что они были вместе: Робер, Люсетта и он.