Соучастник

Через час приходит Майкл в черных кожаных перчатках и, похоже, в спортивной форме. Я никогда не видела его в спортивной одежде, хотя по размеру его мышц видно, что он занимается спортом.

– Я отвез его в спортивный зал. Нам нужно было что-то поколотить к чертям собачьим, и это казалось самым надежным вариантом, - говорит он мне.
– Он пожелал остаться. Мне нужно пойти помочь Ребелу с Хулио, но если хочешь, чтобы я остался с тобой, я никуда не пойду.

Я не хочу, чтобы он оставался. Честно говоря, все, чего я хочу, - это свернуться калачиком на диване и попытаться разобраться во всей этой неразберихе, в которую мы попали, но мне следует быть прагматичной.

– Будет ли мне угрожать опасность, если останусь здесь одна?

Майкл качает головой.

– Чарли мертв. Среди его парней нет глупцов, которым бы захотелось связаться с нами сейчас. У них нет на это причин. Теперь образовался вакуум власти. Банды Сиэтла будут гораздо больше беспокоиться о том, кто заполнит этот вакуум, чем о Зете и всех нас.

В этом есть смысл, хотя какая-то часть меня все еще на взводе.

– Ладно, хорошо. Тогда со мной все будет хорошо. Я никуда не уйду.

Майкл уходит, и остаемся только мы с Эрни. Утро я провожу в воспоминаниях о том моменте, когда Чарли сказал, что хочет, чтобы О'Шеннесси убил меня, и о том, как Лэйси набросилась на него с вилкой. Я представляла себе этот момент со всех сторон, размышляя, могла ли помочь ей, могла ли остановить ее до того, как она начала действовать. Я пришла к выводу, что нет, не могла. Она сама это сказала. Лэйси приняла решение убить Чарли задолго до того, как вонзила в него вилку. Она уже пыталась сделать это однажды. Так или иначе, она попыталась бы сделать это снова.

В полдень раздается стук в дверь. Когда я заглядываю в глазок, сердце гулко стучит в груди - неужели Майкл ошибся? Неужели нас нашел кто-то из парней Чарли? У меня нет сил ни удивляться, ни расстраиваться, ни вообще что-либо делать.

Вид Пиппы, стоящей в коридоре с очень озабоченным видом, - еще одна соломинка, шатко балансирующая на спине верблюда. Я открываю дверь, и она вбегает, обнимая меня.

– О, боже, Слоан, мне очень жаль. Серьезно. Зет написал мне сообщение, он рассказал, что случилось. Он предположил, что я могу тебе понадобиться. Ты в порядке? Боже… ты выглядишь очень плохо, Слоан.

Из всего сказанного ей мне запомнилось только то, что она сказала о Зете.

– Он написал тебе сообщение?

Мгновение она выглядит озадаченной, между ее бровями образуются морщинки.

– Да. Он прислал мне очень грубое сообщение, заявив, что я должна хоть раз поступить как хороший друг, мать его. Когда я спросила, что случилось, он сказал… сказал, что его сестра умерла, и тебе необходима поддержка.
– Она смотрит вниз на свои руки.
– Мне так жаль, Слоан. Не могу в это поверить.

– Конечно, можешь, - говорю я, закрывая за ней дверь.
– Ты уже несколько недель твердишь мне, что я нахожусь в опасной ситуации. Что кто-то может погибнуть. И что же? Ты была права.

По привычке я направилась на кухню и поставила чайник. Это наш ритуал, когда мы приходим друг к другу в гости - чай главный приоритет.

– Я здесь не для того, чтобы попрекать тебя своими словами, Слоан. Я здесь, потому что я твоя подруга. Знаю, что должна многое исправить, но… но хочу вернуть нашу дружбу. Если ты мне позволишь?

Кладу по пакетику чая в две чашки, сосредоточившись на привычных движениях. Кажется, это все, на что я способна. В данный момент не могу думать обо всем том дерьме, которое устроила Пиппа, о том, как подло она меня предала, потому что все это кажется неважным. Только Лэйси. Только Зет. Только мое сердце, разбивающееся на множество осколков.

– Мы можем поговорить об этом в другой раз?
– спрашиваю я.
– Я очень устала.

– Конечно.

Я заканчиваю готовить чай, и мы с Пиппой молча сидим на диване. Шнауцера Эрни наблюдает за нами, то и дело вздергивая свои маленькие брови.

– Чья это собака?
– спрашивает Пиппа.

– Агента УБН Лоуэлл.

Пиппа кивает головой, как будто то, что у нас находится собака Лоуэлл, совершенно нормально.

– Почему он тебе написал?
– спрашиваю я.

– Кто? Зет?

– Да. Он тебя ненавидит.
– Я не приукрашиваю для нее правду.
– Зачем ему писать тебе и отправлять сюда, чтобы ты позаботилась обо мне? Если он знает, что я испытываю такие же чувства, как и он, то почему, черт возьми, он не позаботится обо мне сам? Или, по крайней мере, позволяет мне заботиться о нем?

На первое мое заявление, Пиппа поджала губы и уставилась на чай в кружке, которую держит в руках.

– Ты знаешь его лучше, чем я, Слоан. Ты знаешь, что он за человек.

Я прищуриваюсь готовая надрать ей задницу, если она хоть слово плохое о нем скажет. Она поднимает руку вверх - ту, которой не держит кружку.

– Он был одинок всю жизнь, - говорит она.
– Он не знает, что такое забота. О нем никто не заботился. И он ни о ком не заботился. Ему потребуется некоторое время, прежде чем он начнет доверять тебе. Теперь, зная его профиль немного лучше, рискну предположить, что он боится полагаться на тебя в этом вопросе. В жизни Зета хорошие вещи не задерживались надолго. Теперь, когда Лэйси погибла, он, вероятно, ожидает, что и ты исчезнешь в одночасье.

– Хочешь сказать, что он не будет полагаться на меня, потому что думает, что я умру? Очень обнадеживает. И что ты имеешь в виду, - зная теперь его профиль немного лучше?

Пиппа качает головой, прежде чем я заканчиваю говорить.

– Не умрешь. Может быть… оставишь его. Он вбил себе в голову, что не смог защитить сестру. Возможно, он ожидает, что ты уйдешь от него, потому что не чувствуешь себя в безопасности. И после очень странного сеанса, который мы провели прошлой ночью, я лучше понимаю его, Слоан. И хотя я не совсем уверена в нем, но теперь доверяю ему немного больше. Я знаю… знаю, что он делает все возможное, чтобы ты была в безопасности. Это все, что я хотела для тебя.

Я уже слышала эту речь раньше, но на этот раз в словах Пиппы нет злого умысла или презрением. Я слышу в них отзвук истины. Но я концентрируюсь не на этом. Он пришел к Пиппе? На сеанс? Я понятия не имела - он не говорил мне об этом, - но, судя по выражению ее лица, Пиппа не знает. Я сохраняю невозмутимое выражение лица, не желая показать свое удивление.

– Значит… ты не считаешь меня сумасшедшей из-за того, что я с ним?

– Я этого не говорила, - отвечает Пиппа.
– Хотя ситуация довольно безумная, я понимаю, почему ты в ней оказалась. Почему ты не хочешь его бросать. И я уважаю это. Клянусь, Слоан, я больше не пророню ни слова о тебе и о нем. Никогда. И сделаю все возможное, чтобы помочь ему преодолеть все то дерьмо, которое с ним случилось. Только, пожалуйста… мы можем попытаться снова стать друзьями? Однажды, когда тебя перестанут донимать агенты УБН, тебе понадобится кто-то, с кем можно будет встретиться за чашечкой кофе, верно? Я очень давно не была во «Фреско».