Соучастники

Но парни двинулись прямо к «хонде»: старые, потрепанные куртки нараспашку, бейсболки надеты задом наперед. Глаза у обоих пустые — из-за этого у них был особенно придурочный вид.

— Ночь живых мертвецов, — проговорила Морин. — Давай опустим окошки. Я хочу услышать, что скажут эти отморозки.

Делсе пришлось согласиться, хотя парни, похоже, были настроены весьма решительно. Он расстегнул ремень безопасности и «молнию» на куртке, просунул руку и открыл кобуру. Его «глок» покоился у правого бедра и словно был частью его самого. Пистолет Морин был в ее дамской сумочке, которую она поставила на колени.

Парень, подошедший со стороны Делсы, пригнулся и поглядел Делсе в лицо.

— Я думал, ты гребаный ниггер, — сказал он. — Паршиво водишь!

Делса не понял, что он имел в виду, но не стал переспрашивать и невозмутимо откликнулся:

— Не напрашивайся на неприятности. — Он добавил: — Отойди от машины.

В следующую секунду Делса приоткрыл дверцу плечом, с силой ударив парня по лицу. Тот упал. Делса выскочил из машины, и в тот же момент до него донесся голос Морин:

— Фрэнк, он украл мою сумку!

Он увидел, как второй парень побежал с коричневой кожаной сумочкой на ремне, петляя между машинами. Потом он забежал за грузовик. Фары встречной машины слепили глаза. Первый парень, которого Делса сбил с ног, поднялся и тоже бросился к грузовику. На полпути остановился, оглянулся и заорал:

— Тебе конец, понял!

Сделав несколько шагов, Делса услышал новый возглас Морин:

— Он забрал мою пушку!

Он не сводил глаз с крикуна, который намекал, что схватка не закончена. Второй малый уже сел за руль грузовичка и зажег в кабине свет. Делса достал свой «глок» и снял его с предохранителя. Свет в кабине погас, дверца хлопнула, и второй парень вновь появился в проходе с дробовиком в руке. Грянул выстрел; Делса поднял «глок», прицелился, как его учили, и пальнул парню в грудь, не сомневаясь, что попадет в цель. Второй раз дробовик полыхнул огнем вверх, в небо, а парень свалился на мостовую. Делса навел «глок» на второго малого, сунувшего лапу в сумку Морин. Когда парень вытащил руку, в ней был табельный пистолет его жены. Пуля угодила вору в сердце, и он упал. Делса вместе с Морин внимательно осмотрели их, а Морин проверила у каждого пульс. Он впервые в жизни пустил в ход оружие. Морин позвонила в Службу спасения, а он подогнал «хонду» к месту происшествия и оставил включенными фары.

Парни оказались родными братьями, уже судимыми ранее за угон машин. Их осудили условно, однако они обязаны были регулярно отмечаться в полиции. За нарушение режима они полгода отсидели в колонии. Школу бросили…

— Итак, мальчики смогли работать и помогать своей маме, пока их отец находился на принудительном лечении, — заявил журналистам Энтони Парадизо-младший, представлявший в суде интересы матери убитых. Он обвинил Делсу в превышении меры самообороны, повлекшей за собой смерть. Дело слушалось в обычном, гражданском суде, а иск был подан против города Детройта, управления полиции и Фрэнка Делсы. Адвокат требовал возместить «ущерб», который он оценил в тридцать миллионов. Тони настаивал: действия Делсы превышали пределы необходимой обороны; он не должен был применять оружие. Повернувшись к журналистам, Тони высказался еще резче:

— Неужели это правильно — ухлопать двух молодых ребят, пытавшихся угнать старую «хонду» с пробегом в девяносто тысяч миль?

Суд рассмотрел иск Тони и отклонил его. Совет высших чинов полиции ознакомился с уликами, собранными по делу, и пришел к выводу: Делса действовал в соответствии с законом и может вернуться к исполнению своих обязанностей. Психолог из управления полиции заявил, что Делса реагирует на произошедшее адекватно: ему жаль, что пришлось пускать в ход оружие. Хорошо еще, сказал он, что убитые оказались белыми и происшествие нельзя считать «инцидентом на расовой почве».

Обе широкие, изогнутые скамьи в вестибюле отдела судебно-медицинской экспертизы были обиты ярко-синей тканью, а деревянные спинки были ярко-желтыми. Делса подумал: такие цвета уместно смотрелись бы в школе. Не хватает только знамени на стене с надписью: «Гнездо боевых патологоанатомов».

И тут он увидел Тони Парадизо.

Тони устроился на ближней скамье, вытянув руку и положив ее на спинку. Он расслабился и чувствовал себе комфортно; он вообще относился к числу людей, которым нравится, как они выглядят. Младший Парадизо всегда носил дорогие костюмы и ботинки на каблуках, — с ними его рост достигал метра восьмидесяти. Такие люди обычно с изяществом засовывают обеденную салфетку за воротник, да так и уходят с ней. После того как отклонили его иск по делу о гибели двух парней, Делса случайно столкнулся с Тони у «Рэнди», и Тони угостил его обедом. Он умел приспосабливаться к обстоятельствам: утешал вдов и матерей погибших, орал на свидетелей противоположной стороны. Делса считал, что Парадизо-младший переигрывает, и не придавал значения его манере держаться, — его не интересовали подобные типы. Однако на процессе Тони держался мастерски; Делса не имел ничего против него лично. Как-никак Тони был адвокатом, а значит, имел право на некоторую предвзятость и напыщенность. Делса не считал его придурком — впрочем, он не сходился с ним близко. Тони был высокооплачиваемым адвокатом пятидесяти трех лет, с тщательно причесанными темными волосами и большим задом.

Он заметил Делсу и произнес:

— Идите сюда, Фрэнк. Помогите мне, пожалуйста. — Но не встал, чтобы поздороваться. Делса подошел к скамье, и Тони пожаловался ему: — Они не разрешают мне увидеть отца. — Он произнес это важным тоном, но во взгляде, устремленном на Делсу, улавливалась надежда.

— По-моему, они передали снимки на монитор.

— Да, в смотровой целый выводок мексиканцев. Кто у них погиб?

— Парень по имени Зорро, состоял в одной из уличных банд.

— Никогда о нем не слышал. И что же, его пристрелили копы?

Делса покачал головой:

— Для вас в этом деле ничего интересного нет.

— Неужели вы меня все еще презираете? Фрэнк, скажите откровенно, вы на меня по-прежнему дуетесь?

— Нет, и никогда не дулся, — отозвался Делса.

— Фрэнк, поверьте, там не было ничего личного, — проговорил Тони. — Я ведь вам говорил. Если бы я тогда выиграл дело, город заплатил бы несколько кусков, а вам это не стоило бы ни гроша.

— Тогда вы не предлагали мне вступить в долю.

— Ну, ну, вы же знаете, я на сделки не иду. Единственная причина, по которой вы, как я думаю, нажали на спусковой крючок, такова: вы не желали, чтобы какой-то засранец пристрелил вас из пистолета вашей жены. Но я не стал за это цепляться. Послушайте, мне жаль, что вас постигла такая утрата, Фрэнк. А теперь я лишился отца. И они не разрешают мне его увидеть.

— Вы сами туда не пойдете, — заметил Делса. — Они сейчас производят вскрытие.

— Не в том дело. Я не хочу опознавать его, глядя на монитор. Я хочу его самого увидеть. А они держат меня здесь и просят смотреть на гребаный экран. И повсюду коробки с оранжевыми платками. Слышите, как мексикашки заливаются? Они очень эмоциональные люди, Фрэнк. Ну как, есть у вас хоть какие-то зацепки?

— Пока что нет. Этим занимается Харрис.

— Я видел его вчера. Он сказал, что вы были в доме, но я вас не застал. Как по-вашему, это был вооруженный налет?

— Пока такова официальная версия. Тони, в доме находились две молодые женщины. И я желал бы выяснить, какая из них была подружкой вашего отца.

— Та, что сидела с ним рядом, Хлоя. А разве не так?

— Раз вы так говорите…

— Выходит, то была не Хлоя?

— Ее опознали как Келли Барр. Вернее, ее опознал Монтес.

— Мне об этом никто не говорил, — откликнулся Тони. — Келли Барр? Никогда о ней не слышал. Подождите минуту. Так, значит, Хлоя жива?

— Нет, — ответил Делса, — в кресле была Хлоя. Монтес ошибся, — добавил он.

Тони нахмурился:

— О чем вы говорите? Он с ней знаком, он регулярно заезжал за ней и привозил к отцу.