Соверен

— К сожалению, мы заблудились и потому провели в пути больше времени, чем рассчитывали, — пояснил я. — Позвольте вам представить моего помощника Джека Барака.

Барак поклонился и пожал протянутую руку Ренна.

— Господи боже, для клерка у вас на редкость крепкая хватка, — усмехнулся старый законник и похлопал Барака по плечу. — Вы можете служить добрым примером своим товарищам по ремеслу, молодой человек. В нынешние времена молодежь слишком мало двигается, а что касается клерков, они зачастую имеют жалкий вид.

Ренн бросил взгляд на стол, на котором стояли пустые тарелки.

— Вижу: моя добрая Меджи уже покормила вас.

Ренн подошел к огню. Сокол повернулся к нему, звякнув крошечным колокольчиком, который был привязан к одной из его лап. Хозяин ласково почесал птице шею.

— Ну что, старушка Октавия? Не замерзла? — с улыбкой проворковал он. — Когда-то мы с этой птицей были заядлыми охотниками, но старость не пошла нам на пользу, — пояснил он. — Прошу вас, садитесь. Мне очень жаль, что на время вашего пребывания в городе я не могу предоставить вам кров.

Ренн опустился в кресло и с сокрушенным видом окинул взором пыльную мебель и груды книг.

— Увы, с тех пор, как три года назад скончалась моя бедная жена, в доме царит запустение. Сами понимаете, что взять со старого вдовца? Я держу всего двоих слуг — Меджи и мальчика-конюха. Меджи стареет, и ей все труднее справляться с работой по дому. Но прогнать ее я не могу, ведь она была горничной моей покойной жены.

«Что ж, похоже, предположение Барака было недалеко от истины», — мысленно отметил я.

— Мы остановимся в бывшем аббатстве Святой Марии, — произнес я вслух. — Но, в любом случае, мы очень благодарны вам за любезность.

— Уверен, в аббатстве вам будет удобно, — заявил Ренн, потирая руки. — Вскоре всем нам предстоят интересные деньки. Когда в город прибудет королевский кортеж во всей красе, здесь будет на что посмотреть. Но сейчас вам необходимо отдохнуть с дороги. Думаю, вам лучше прийти сюда завтра, часам к десяти утра. Мы посвятим целый день разбору прошений.

— Превосходно, — кивнул я и добавил: — Судя по всему, в аббатстве вовсю ведутся приготовления к приезду короля.

— Говорят, там спешно возводится множество великолепных зданий, — подтвердил Ренн. — Лукас Хоренбаут прибыл в Йорк, дабы лично надзирать за строительством.

— Хоренбаут? Голландский художник, пользующийся особым расположением короля?

— Да, — с улыбкой кивнул Ренн. — Я слышал, ныне его считают непревзойденным мастером — после Гольбейна, конечно.

— Он и в самом деле великий художник. Вот уж не думал, что он в Йорке.

— С его помощью город готовится к торжественной церемонии. Правда, сам я не видел новых зданий: ведь в аббатство Святой Марии пропускают лишь тех, у кого есть там дело. Поговаривают, королева в положении и именно в Йорке состоится ее коронация. Но, возможно, это всего лишь пустые слухи.

Помолчав, он спросил, устремив на меня любопытный взгляд:

— А вы что-нибудь слышали об этом?

— До меня тоже доходили подобные слухи. Но их вряд ли следует принимать на веру, — заявил я, вспомнив, какую досаду вызвало у Кранмера упоминание о беременности королевы.

— Что ж, будем ждать. Если эта новость верна, жителям Йорка сообщат о ней, когда сочтут нужным.

В бодрой тираде Ренна мне послышались нотки тщательно скрываемой досады, и я внимательно взглянул на него.

— Возможно, королева Кэтрин будет коронована именно в вашем городе. Так или иначе, звание супруги короля ей удается сохранять уже более года.

Последнее замечание я позволил себе намеренно. Мне хотелось, чтобы мой новый знакомый уяснил — я не принадлежу к числу тех твердолобых королевских служащих, которые почитают своим долгом благоговейно отзываться обо всех деяниях монарха.

Слова мои достигли цели, ибо Ренн ответил мне понимающей улыбкой.

— Прошений подано великое множество, так что нам предстоит уйма работы, — заявил он. — Я очень рад, что наконец-то у меня есть помощники. Вы не представляете себе, сколько среди этих петиций встречается таких, что яйца выеденного не стоят. Не далее как вчера мне встретилась жалоба человека, затеявшего тяжбу из-за дюйма земли. Но вас, брат, подобными примерами человеческой глупости, разумеется, не удивишь, — со смехом добавил Ренн.

— Мне встречалось и не такое. Кстати, в основном я занимаюсь делами, связанными именно с правом на собственность.

— Ох, сэр, боюсь, вам придется пожалеть, что вы сообщили мне об этом. — Ренн подмигнул Бараку. — Теперь я с чистой совестью передам вам все имущественные дела. А себе оставлю те, что связаны с просроченными долгами и личной враждой.

— Насколько я понимаю, все поданые петиции касаются этих трех предметов — имущества, вражды или долгов?

— Да, по большей части. Меня предупредили, что все эти прошения следует разбирать с особым тщанием, ибо жители северных графств должны убедиться в справедливости и милосердии короля. Незначительные дела должны решить мы, люди, облеченные особым доверием монарха. Дела более сложные следует передавать в королевский совет.

— А каким образом мы будем выносить решение по петициям?

— На третейском суде, наделенном особыми полномочиями. Я буду его главой, а другими двумя судьями — вы и представитель Совета северных графств. Прежде вам доводилось участвовать в третейском суде?

— Да, и не раз. Насколько я понял, король не будет иметь касательства к решению всех этих дел.

— Ни малейшего, — покачал головой Ренн. — Но тем не менее нам с вами предстоит встреча с его величеством, — добавил он после недолгого молчания.

— Когда, сэр? — хором спросили мы с Бараком.

— Во время торжественной церемонии. Во всех городах и деревнях, что тянутся вдоль дороги, к королю обращаются представители местного дворянства и члены городских советов, которые пять лет назад запятнали себя участием в мятеже. Ныне они на коленях умоляют монарха о снисхождении. Насколько мне известно, король намерен даровать этим людям свое прощение, однако они должны будут вновь поклясться ему в верности. Но, согласно секретному приказу, не следует позволять бывшим мятежникам собираться в одном месте в большом количестве. Вы сами понимаете, короля необходимо оградить от любых возможных опасностей. Поэтому процессию сопровождает тысяча солдат, а королевская артиллерия по реке направилась в Халл.

— Однако до сих пор никаких неприятных происшествий не произошло?

— Слава богу, нет. Но, как известно, смирение побежденных часто бывает обманчиво. Здесь, в Йорке, церемония повторного принесения клятвы должна превратиться в грандиозное зрелище. Члены Городского совета, облаченные в черные мантии, намерены встретить короля и королеву на въезде в город и попросить прощения за то, что в тысяча пятьсот тридцать шестом году они позволили мятежникам сделать Йорк своей столицей. Горожане при этом не будут присутствовать, ибо простолюдинам ни к чему видеть глав города в коленопреклоненном положении. К тому же, — вскинув мохнатую бровь, многозначительно произнес Ренн, — жители города могут счесть себя униженными и это возбудит у них гнев против короля. Принеся покаяние, главы города вручат его величеству подарки, огромные кубки, наполненные золотыми монетами. Монеты эти были собраны жителями города, — сообщил он с язвительной улыбкой. — И можете мне поверить, многих из них было не так просто заставить раскошелиться.