Совершенно несекретно

Были резолюции и другого рода, они показывали желание идти как бы и на примирение, но не в ущерб своим гордыне и амбициям. После посещения Хасбулатова С.Ковалевым, С.Юшенковым, В.Волковым и мной и состоявшегося крупного разговора о незаконности его действий при перераспределении обязанностей между заместителями председателя, он поправил (при моем участии) само распоряжение, а через несколько дней прислал мне его с такой резолюцией: «С.А., как видите, Ваши предложения (и просьбы) выполнены мною на 101 %… И только ради интересов дела, а не в силу расхождений между моим распоряжением) и Конституцией. С ув. Р.Хасбулатов 5.9.92 г.».

Начал Руслан Имранович и коренную реорганизацию охраны, видимо, учитывая ее значение в дальнейших своих планах. Мы с С.В.Степашиным выступили против самостоятельной охраны Верховного Совета и его руководства, понимая, что в условиях конфронтации это может привести к кровопролитию.

Словом, обстановка в Верховном Совете и в его руководстве все более обострялась. Появилось злосчастное распоряжение о перераспределении обязанностей, где мне отводилась совсем уже непонятная роль. Готовился Хасбулатов ввести должность секретаря Президиума Верховного Совета, причем на эту должность прочил не кого-нибудь, а В.Сыроватко, бывшего секретаря Брянского обкома КПСС, ярого представителя фракции коммунистов. Началась война и за «Известия», за их подчинение, вернее, за неподчинение Хасбулатову — война, в которой я однозначно выступил в защиту газеты и ее самостоятельности.

Что ж, война так война. Я собрал членов президиума — 14 человек, поддерживающих реформы. Предложил всем выступить против сомнительных хасбулатовских акций единым фронтом, но смельчаков тут выявилось немного — лишь Сергей Адамович Ковалев да Сергей Вадимович Степашин. Остальные выразили благодушную уверенность, что конфликт так или иначе может быть урегулирован. Видимо, они надеялись на чудо и на вечное русское «авось». Но надежды не оправдались — шло планомерное переформирование сил и активная подготовка к следующему решающему съезду в декабре. А наши миролюбцы продолжили свои хождения с уговорами и к Руслану Имрановичу, и ко мне. Особо проявили себя челноками С.Н.Красавченко и Е.А. Амбарцумов. От меня, с их точки зрения, требовалось одно: поддерживать Хасбулатова, а там все само собой образуется.

Теперь я знал, что спикеру стало известно о нашей встрече с Борисом Николаевичем во время работы Шестого съезда, и почувствовал, как усилилось его давление и на меня, и на других его заместителей. Он предпринял вдвойне удачный ход — «отдал» Шумейко в правительство, вследствие чего соотношение сил среди его заместителей резко нарушилось. Но на этом не остановился: фактически передал многие функции первого заместителя Воронину и Сыроватко, вновь введя должность секретаря Президиума Верховного Совета, и те не мешкая приступили к подготовке Седьмого съезда народных депутатов. Демократическая часть депутатского корпуса и демократическая печать начали атаку на Хасбулатова: шла настоящая подготовка к генеральному сражению.

И тут при открытии сессии Верховного Совета вдруг выясняется, что дела у Руслана Имрановича не так-то уж и плохи. Как только наши сторонники поставили вопрос о недоверии спикеру, он в свойственной ему категоричной манере поставил вопрос на голосование и получил за недоверие ему только 18 процентов голосов! Тогда-то Хасбулатов повернулся ко мне и расправил плечи:

— Восемнадцать процентов — вот и вся ваша поддержка, Сергей Александрович! — И ринулся в бой.

Вспоминается, как тяжело складывался 1992 год.

В то время мы с Геннадием Эдуардовичем Бурбулисом делали многое, чтобы сблизить депутатский корпус и власть исполнительную, для чего стали практиковать регулярные встречи депутатов с членами правительства.

Из сообщения пресс-службы Президиума ВС РСФСР:

«17 сентября состоялась очередная еженедельная информационная встреча представителей Администрации Президента РСФСР с народными депутатами Российской Федерации. В ней приняли участие секретарь Президиума ВС РСФСР С.А.Филатов и госсекретарь РСФСР Г.Э.Бурбулис.

В центре внимания оказались проблемы нормотворчества президентской власти, состыковки указов президента с действующим законодательством РСФСР, а также механизма регулирования смены глав исполнительной власти на местах.

Остро ставились народными депутатами вопросы деятельности Администрации Президента по стабилизации обстановки в зонах межнациональных конфликтов»

Встречи эти вызывали взаимный интерес и нередко помогали нам снять острые вопросы, разъяснить многое, на чем строились спекуляции оппозиции. Но теперь «позицию оппозиции» активно занял Хасбулатов, причем настолько явно, что Ю.Воронин в «Правде» уже открыто осуждал ход реформ и указывал путь «правильного», то есть коммунистического, развития страны. Это надо было понимать и как перекроившуюся позицию Председателя Верховного Совета.

В августе обострилась обстановка на Кавказе: события в Чечне подтолкнули националистические силы в других республиках к действиям — сложилась тяжелая ситуация в Абхазии, Северной и Южной Осетии, назревал конфликт между Ингушетией и Северной Осетией.

Утром 26 августа мне в машину позвонил Бурбулис:

— Куда вы направляетесь?

— К Борису Николаевичу.

— А я только что из Тбилиси, встречался с Шеварднадзе. Он просил направить нашу депутатскую группу в Абхазию, ще уже более 2000 добровольцев из северокавказских республик. При всем при том есть все основания считать, что председатель Верховного Совета Абхазии Ардзинба находится в прямом контакте с Конфедерацией горских народов и цель у них определенная — спровоцировать народную войну на Северном Кавказе. Это все очень серьезно. Мы ведь договорились на Совете Безопасности, что 28-го будет встреча Ельцина, Шеварднадзе, руководителей наших республик и председателя Верховного Совета Абхазии Ардзинбы. У него сегодня большинство: 34 депутата за него, 31 — против. Надо бы провести среди его сторонников определенную работу. Там есть и русские, и армяне — нам нужно разъяснить им, что следует уйти от Ардзинбы, и тогда на встрече 28-го он будет гол как сокол, лишившись своего победного большинства. — Бурбулис сделал небольшую паузу и добавил: — Сергей Александрович, будьте по-государственному крупным и по-человечески мудрым, как вы обычно умеете это совмещать. Желаю успеха.

Я приехал на встречу с Ельциным чуть раньше срока. Подождал в приемной. Борис Николаевич в 10.00 еще разговаривал с кем-то по телефону и задержался минуты на три — случай редчайший. У меня всегда было такое впечатление, что он специально отсчитывает мгновения, чтобы точно в назначенное время пригласить человека или группу людей к себе в кабинет. Но вот секретарь распахивает передо мной дверь — Борис Николаевич стоит посреди кабинета и руки то и дело заводит за спину — видимо, болит после Испании. Прохаживаясь по кабинету, предлагает мне сесть.

— Вы меня извините, — усмехаюсь, — при стоящем президенте сидеть неудобно.

— Ну ладно…

Садимся оба, и он начинает мне пересказывать все, что я только что слышал от Бурбулиса о Северном Кавказе, и все, что необходимо и важно сделать в связи с этим. Потом я докладываю ему о делах в Верховном Совете — хочу и обязан его предостеречь:

— Борис Николаевич, грядет, по-моему, большая беда, и я хотел бы поделиться с вами своими тревогами и посоветоваться. Еще в июне месяце я почувствовал странную перемену в Хасбулатове — он начал строить свою стратегически дальнюю политику. Определить ее в общем-то несложно — это продолжение линии Шестого съезда. Вся его политика будет направлена на то, чтобы убрать Гайдара и дискредитировать реформы. Похоже, это становится политическим кредо Руслана Имрановича, потому что иначе он останется просто ни с чем и будет выглядеть перед народом как человек, противодействующий реформам, а не помогающий им. Он настраивает депутатский корпус против реформ и пытается настроить так же всю страну. Под эту цель он подлаживает работу аппарата и предпринимает шаги по усилению своей личной власти…

Борис Николаевич слушает очень внимательно, и я продолжаю:

— Приведу первый конкретный пример. Двадцатого числа он пишет поручение Воронину курировать вопросы экономической реформы и осуществлять связь с правительством. Вот его резолюция, а вот вышедшая за несколько дней до этого статья Воронина в газете «Правда», в которой тот с циничной откровенностью признается, что не приемлет эти реформы,

Борис Николаевич бросает на меня пристальный взгляд:

— Ну как же так? Руслан Имранович говорит же совсем другое.