Совьетика

Я с отвращением ожидала вторника, когда он должен был появиться в нашем офисе. Но судьба столкнула нас раньше – в понедельник, во Всемирном Торговом Центре (на Кюрасао есть свой, мини-версия), на пресс-конференции, посвященной выпуску нового ликера знаменитой фабрикой «Блю Кюрасао». Не знаю, с какой стати полковник там оказался – возможно,он был поклонником этого напитка. Я успела заметить, что выпить полковник не прочь.

Полковник был приятно удивлен, когда понял, что улыбаюсь я именно ему. Сначала он был в этом не уверен и даже несколько раз оглянулся, перехватив мой взгляд, словно искал за своей спиной кого-нибудь, кому на самом деле предназначалась эта моя улыбка. Но никого там не обнаружив, он покраснел как мальчишка и минут через десять уже вовсю улыбался мне в ответ. Я мысленно даже удивилась легкости, с которой это произошло. Он, кажется, даже не задался вопросом, а почему это я раньше так усиленно избегала его, а теперь вдруг стала ему улыбаться.

Наконец по окончании пресс-конференции полковник не выдержал и подошел ко мне в фойе. Он пожал мне руку и сказал по-английски (говорил он со мной на смеси английского и голландского, хотя мог бы и только по-голландски, но у многих голландцев это чуть ли не врожденное – говорить с иностранцами на английском, как бы подчеркивая «не доросли вы еще до нашего языка»):

– Очень приятно Вас видеть, Саския. Давно уже Вас не видел, а Вы за это время только похорошели.

– Спасибо, полковник, – смущенно сказала я.

А он нагнулся к моему уху и неожиданно прошептал:

– Вы мне нравитесь.

И тут же, видимо, подумал, вдруг я его еще неправильно, платонически пойму – и добавил:

– Я Вас люблю.

Интересно, неужели он действительно не понимает разницы между этими двумя вещами? Может, потому что это чужой для него язык? Или разница эта для него чисто физическая?

«Ага, это теперь любовью называется!»- с тоской подумала я и изобразила подобие улыбки. Но мой язык упорно не поворачивался сказать: «И я Вас тоже». Не совсем же он идиот, чтобы в такое поверить?!

Полковник подхватил меня под руку и куда-то потащил. Вокруг было много людей, поэтому я не особенно сопротивлялась. Оказалось, наша дорога вела в бар. Полковник почти швырнул меня за столик и исчез куда-то. Через 5 минут он вернулся с 2 зелеными на цвет коктейлями со льдом – для меня и для себя. И как только я сделала первый глоток, начал поглаживать меня под столом по коленке. Да, вот так, внаглую, словно какой-нибудь «новый русский». Неужели достаточно улыбнуться человеку, чтобы он вообразил себе, что ему все дозволено? К сожалению, отвесить ему хорошую затрещину я в данной конкретной ситуации не могла, хотя руки у меня здорово чесались.

– Саския, schаatje, ущипните меня, чтобы я убедился, что это не сон!- воскликнул полковник.

О, это пожалуйста! Я с превеликим удовольствием довольно больно его ущипнула. Полковник даже подпрыгнул на стуле от неожиданности.

…Я почти не слышала, что он там говорит. Вместо этого я думала о том, как себя с ним вести, чтобы его намерения не зашли слишком далеко. И о том, как при этом суметь завести разговор о том, что меня действительно интересует, не вызвав у него при этом подозрений. В любом случае, было ясно, что сегодня заводить речь об этом нельзя.

– К сожалению, мне пора.. Ну так как, Саския, я Вас еще увижу?- перебил мои мысли полковник Ветерхолт.

– 

Я очнулась.

– Конечно, увидите. Приходите завтра в наш офис, часов в десять.

– Я зайду только на десять минут, не больше. Только для того, чтобы Вас поцеловать…

Только для этого? Как же, так я и поверила!…

И прежде, чем он успел опомниться, сняла его руку со своего колена и что было сил рванула к выходу…

Отдышалась я только через два квартала. Когда сообразила, что моя машина осталась там, у ВТО. Но я не повернула обратно, а начала искать такси.

Это оказалось намного труднее, чем я думала. И я не имею в виду найти на Кюрасао такси…

В юности, в то время, когда я изучала амхарский язык, я читала один эфиопский роман, ни название, но автора которого я сейчас уже не помню. Единственное, что мне запомнилось из сюжета – это то, чем его главная героиня, красавица-эфиопка, сводила с ума мужчин. Тем, что при первом свидании она им слишком многое позволяла, а потом исчезала из поля их зрения, всячески избегала их и делала вид, что между ними ничего не произошло – безо всякого объяснения причин. И поклонники валились перед ней штабелями. Когда-то я один-единственный раз применила этот способ сама – к Сонни. После чего он почти сразу сделал мне предложение…

От полковника Ветерхолта мне совсем не нужно было предложение, даже если бы он и не был женат. Мне нужно было только чтобы он, стараясь произвести на меня впечатление, проговорился о своих военных планах. Но сработает ли на трезвом голландце этот проверенный эфиопский метод?

… Он действительно пришел во вторник в наш офис в назначенный час. За полчаса до ето прихода я выпила рюмку коньяку -для храбрости. И он действительно меня поцеловал. Как только Тырунеш вышла. Причем целовался полковник Ветерхолт как заправский профессионал. «Да, военный из него неважный, но зато как целуется!» Если бы я была «новой русской», мне могло бы это даже понравиться. Но я не «новая русская». И я еле сдержала приступ тошноты… После чего мне пришлось-таки ронять пресловутое пресс-папье. Хорошо, что Тырунеш оказалась верной своему слову. Полковник был вынужден ретироваться…

… После этого я на самом деле начала избегать его, как та эфиопка из романа. Не отвечала на его звонки, пряталась в туалете, когда он приходил к нам в офис. И даже один раз добиралась до дому после работы на такси, выбравшись на улицу через заднее окно – потому что полковник поджидал меня у входа.

– Что ты делаешь?- шипела Тырунеш, снова завидя его под окном нашего офиса, – Он тебя так в один прекрасный день пристрелит. Или ему наскучит все это, и он отправится куда-нибудь по другому адресу…

– Это же я в вашей эфиопской книге научилась!- смеялась я.

И эфиопская книга оказалась права: спустя немного времени полковник начал напоминать смертельно раненое животное…

Однажды он подкараулил меня утром возле дома – вот до чего отчаялся!

– Доброе утро! Давайте я подвезу Вас сегодня на работу. Мне все равно по пути.

И… разрыдался мне прямо в плечо. Плачущий голландец – зрелище не менее редкое, чем плачущий большевик, но честно говоря, не очень приятное. Я растерялась и не знала, что мне с ним делать.

– Полковник! Идите, идите скорее к себе в машину, неудобно, Вас могут увидеть!

А полковник неумело плакал и бормотал сквозь слезы:

– Мне так тяжело… Так одиноко… Жена не понимает меня… Изменил ей всего лишь раз за все 20 с лишним лет брака, а эта девчонка предпочла мне другого… только потому, что он был моложе… Но Вы… Вы, Саския… Если бы я только мог надеяться…

Я начала его утешать – так же неумело, как он плакал. Похлопывая его по лысеющей голове.

…Через полчаса, когда полковник вытер остатки своих слез, и мы уже подьезжали к Виллемстаду, я уже знала, что девчонкой, о которой вел речь полковник, была Зина. И мне стало понятно, откуда она знала про Черного Сокола. Что же, значит, и у меня есть шанс…