Совьетика

Полковник, как это ни странно, все равно упорно отказывался говорить обо мне и уверял свое начальство, что его в тот вечер попутал бес привести с собой на базу одну из местных доминикан… Почему, не знаю: может быть, ему было стыдно, что он оказался настолько наивным, а может быть, он действительно испытывал ко мне какие-то чувства.

Официальная версия на тот момент заключалась в том, что во взрыве на базе были замешаны Луис, Сэм и Ойшин (правда, его настоящая личность оставалась неустановленной), а «Саския» была ничего не подозревающей жертвой его обмана, брак с которой он использовал в своих корыстных «террористических» целях. Но я хорошо понимала, что рано или поздно моя роль во всем этом тоже будет установлена. Я не особенно переживала по этому поводу и старалась не думать о возможных последствиях для себя лично. Да и какой смысл думать об этом теперь, тем более, что выбора у нас не было?

А «Эсперанса» давно уже бороздила Атлантику. Пару раз нас останавливали патрули, причем, по иронии судьбы, британские. Британия, видимо, по-прежнему считала себя вправе бороздить моря и океаны за тысячи миль от своих собственных берегов с таким видом, словно ей принадлежит богом данное право контролирования всего земного шара. Горбатого могила исправит…

С документами у товарища Орландо все было в порядке, а наркотиков на борту, естественно, не было и в помине. Мы числились у него членами команды, канадцами, причем я – коком. Я исправно гремела кастрюлями в камбузе, пока шел осмотр яхты.

Я была единственной, кто заметил, как Ойшин весь сжимается при звуке английского акцента – и быстро опрокинула на пол кастрюлю с супом, чтобы попросить его выдраить пол шваброй и как-то его отвлечь. С облегчением я увидела, что это помогло: он втянулся в это занятие и перестал прислушиваться к нашим непрошеным гостям.

– Ну как там, принца Вильяма на борту не видно? А может, он, бедняжка, слег от морской болезни? – иронизировала я потихоньку, пока они осматривали «Эсперансу»: дело было в штормовую погоду, и сами «Джоны Були», видно, не могли дождаться, когда же им можно будет вернуться в свои теплые каюты.

Что ж, нам это было только на руку…

От товарища Орландо я поняла, что Ойшин намеревается вернуться в Ирландию. Меня это не удивило; скорее удивило бы, если бы он собирался куда-то еще. Зато Ойшина очень удивило, когда он узнал – от того же товарища Орландо!- куда направляюсь я.

– Так ты это всерьез!- воскликнул он.

– Конечно, всерьез. А ты как думал?

– Ты все еще собираешься замуж за своего корейца?

Если честно, то мне больно было об этом даже думать. А уж чтобы обсуждать подобные вещи с Ойшином…

– Ойшин, слушай, не надо об этом, а? Хватит уже и того, что произошло…

– А я-то думал… Чего тебе в Ирландии не хватает?

– Ойшин, прежде всего, мои дети в Корее, и я…

– Ну, так заберешь их оттуда – и приезжайте ко мне в Дублин!

Он даже не мог себе и представить, какую тоску нагоняло на меня мысленное сравнение Дублина с Пхеньяном…

Больше о Корее мы с Ойшином не говорили. Но взять и вот так просто забыть Ри Рана я не смогла бы – даже если бы я того захотела. Даже в том случае, если он теперь и не захочет со мной разговаривать… Мысленно я готовила себя именно к такому финалу.

Это в сказках все кончается тем, что «стали они жить-поживать и добра наживать». Но жизнь – не сказка. И только Ри Ран помог мне наконец поверить, что мы рождены, чтоб сказку сделать былью…

…– Совьетика, – сказал мне как-то утром в кают-компании товарищ Орландо, и я заметила вдруг, каким серьезным было его осунувшееся лицо. – Обстоятельства изменились. На сегодняшний день они складываются так, что тебе, скорее всего, придется взять своего ирландского товарища с собой.

– Что случилось? – а что случилось что-то серьезное, я поняла сразу.

– Им стало известно, кто он такой… В Ирландию ему теперь возвращаться нельзя. Мы скоро подходим к острову Тристан-Да-Кунья- слышала про такой?

– Слышала; правда, мало. Помню только что там находится самое удаленное от других населенных пунктов постоянное поселение в мире. Так?

– Смотри-ка, что ты знаешь!…. Называется оно, в вольном переводе, Эдинбург-на-Семи Морях. Официально это британская территория, и хотя Британия далеко, нам надо будет смотреть в оба. Заправимся там водой, продуктами. Мы совершаем кругосветное путешествие, запомнила? Там мы пробудем недолго. Максимум день. На следующее утро я отвезу вас на один из необитаемых островков поблизости и высажу вас там. Не бойся, долго ждать не придется. Если все будет как надо, через полдня вас подберет корейский сухогруз, который сейчас как раз находится неподалеку.

– А если не будет как надо?

– Тогда пересидите на острове ночь, а утром мы еще раз пройдем мимо него и заберем вас с собой. И тогда уже будем думать, что делать дальше. Что ты по этому поводу думаешь, Совьетика?

– Вообще-то меня Женя зовут, – решила наконец представиться ему я. – Вы знаете, может быть, я не права, но я думаю, что не надо сейчас говорить ему об этом. Иначе он может… Я не знаю что, но если он узнает, что вместо Ирландии он едет в Корею.. Да, обманывать нехорошо. Но если от этого зависит его жизнь? Понимаете, он уже был в заключении, и так долго, что… Одним словом, я больше не допущу, чтобы его еще раз…

Я не могла говорить дальше. Товарищ Орландо мягко обнял меня за плечи.

– Ну-ну, не надо так… Я сам сидел в Ла Пикоте и знаю не понаслышке, что такое тюрьма. Это хорошо, что ты так заботишься о товарище. Пожалуй, ты права. Речь ведь идет не только о нем одном и о том, чего ему хочется, но и о безопасности других людей. Отвезем его пока в Корею, а там видно будет. У шиннфейновцев большие связи в Америке. Может, договорятся, чтобы его не трогали, и он сможет вернуться. А может, ему самому так понравится в Корее, что…

Мне не хотелось рассказывать товарищу Орландо, в какой сложный клубок человеческих отношений запутались наши жизни, и я кивнула.

– Да, там будет видно. Главное – чтобы он не попал к ним в руки!

… Наверняка в другое время я облазила бы Эдинбург-на-Семи-Морях вплоть до самых укромных его уголков – до чего же интересно оказаться в таком месте, где практически не ступает нога туристов! Но сейчас мне было не до того. И я осталась на весь день на «Эсперансе»…. Да, наверно, я больше никогда в своей жизни не попаду на эти острова. Но разве это сейчас главное?

Отсюда 2000 км до острова святой Елены и 2800- до Мыса Доброй Надежды. А сколько осталось до нашей надежды нам?…

… На следующий день «Эсперанса» высадила нас на небольшом необитаемом островке, называвшемся весьма подходяще – Неприступный. Нам пришлось добираться туда в шлюпке – в бухту Блэндон Холл Бэй, где стояла единственная на Неприступном покосившаяся от ветра хижина. За больше чем 100 лет здесь останавливались лишь около 30 раз: ученые – в основном орнитологи и ботаники, Погода здесь была, мягко говоря, прохладная. Дул сильный ветер. Остров зарос высокой травой, на нем проживали мириады птиц. И множество симпатичных пингвинов.