Советская фотография. 1917–1955

Мирон Шерлинг [29] – мифическая фигура Серебряного века. Его биография полна недомолвок и противоречий. Зато есть два блистательных портрета маслом – Бориса Григорьева (1916) и Юрия Анненкова (1918) – свидетельство того, что он был, по меньшей мере, знаком с этими выдающимися художниками. На первом портрете Мирон Шерлинг в черном котелке, черном пальто и белых перчатках на фоне балаганного театра, на втором – в синей шляпе, в клетчатом пиджаке с ромашкой в петлице, на заднем плане, по-видимому, Париж, поскольку обозначена Эйфелева башня. Работа Ю. Анненкова называется «Фотограф и антиквар М. А. Шерлинг» (Государственный Русский музей). Еще одна загадка. Какое отношение наш герой имеет к антиквариату? Возможно, его ателье было обставлено антикварной мебелью. На обоих портретах перед нами типичный представитель богемы или денди того времени.

29

Мирон Шерлинг (1880–1958) родился в Санкт-Петербурге (по другим данным, в Двинске).

После обучения в Европе вернулся в Петербург в 1913 году. Работал в издательстве «Копейка», «Всемирная литература», журналах «Солнце России», «Искусство».

После революции сотрудничал с издательствами «Изогиз», «Искусство», журналами «Красная панорама», «Красная газета». Умер М. Шерлинг в безвестности, в районе Лиговского проспекта, где жил вместе со своим братом.

По одной версии, он родился в Санкт-Петербурге, по другой – в Двинске. Фотографическому мастерству обучался с девятилетнего возраста в ателье А. Штейнберга – по другим данным, фотографии учился у Б. Пашкевича. В 1903–1905 годах работал в различных фотателье в Вильно. В 1905 переехал в Петербург и устроился в фирму «Буассонн и Эглер», где работал последовательно лаборантом, ретушером, а затем фотографом.

В 1908–1913 учился в Институте светописи и гравюры в Мюнхене (класс Эжена Смита) и окончил его с отличием. Какое-то время жил в Париже, был близок скульптору Эмилю Бурделю, обучался у него ваянию. Вскоре возвратился в Россию и обустроил себе мастерскую с дневным павильоном на улице Морской. Дальнейшая карьера фотографа выглядит фантастически.

В 1913 году Мирон Шерлинг возвратился в Петербург и выполнял фотопортреты на дому. Его пригласили заведовать художественным репродуцированием в издательстве «Копейка», выпускавшем журнал «Солнце России». По заказу журнала Шерлинг снимает известных деятелей культуры и искусства. Один из специальных номеров «Солнца России» в 1913 году был посвящен Ф. И. Шаляпину по случаю двадцатилетия оперной карьеры знаменитого певца. Снимки артиста были выполнены Шерлингом. Судя по всему, его портреты, опубликованные в журнале, были столь впечатляющими, что в этом же году художественное бюро Н. Е. Добычиной организовало выставку и опубликовало каталог «Выставка художественной светописи М. Шерлинга». Он получил звание фотографа императорских театров и стал самым модным и самым дорогим фотографом в Санкт-Петербурге. И в том же году был награжден бронзовой медалью Императорского Русского технического общества за участие в Выставке-конкурсе художественной фотографии в Нижнем Новгороде.

В отличие от фотоателье М. Наппельбаума, куда каждый мог прийти и заказать портрет, мастерская М. Шерлинга была «закрытой». Он снимал исключительно избранных. Прежде всего, Федора Шаляпина – более ста портретов. Шерлинг снимал певца на сцене, за кулисами, дома, на концертах. Среди тех, кто фотографировал Ф. Шаляпина – а это Карл Фишер, Сергей Прокудин-Горский, Вольф Чеховский, – портреты Шерлинга наиболее убедительны, художественно выразительны и драматичны. Сам Шаляпин восхищался работами Шерлинга, и в его квартире в Санкт-Петербурге висела лишь одна фотография – «Федор Шаляпин в роли Дон-Кихота» Шерлинга.

М. Шерлинг создал портреты Г. Улановой, Т. Карсавиной, Е. Степановой, А. Мессерера, И. Козловского и других. В его портретной галерее представлены знаменитые деятели культуры и искусства – И. Репин, Н. Рерих, А. Головин, М. Горький, Л. Андреев, И. Эренбург, В. Мейерхольд, Ц. Кюи и другие. Обычно, работая над образом портретируемого, мастер делал несколько вариантов или серию снимков.

В 1913–1916 годах Мирон Шерлинг был участником объединения «Молодое искусство» (Н. Петров, Ю. Еремин, С. Саврасов, Н. Мурзин, А. Иванов-Терентьев), создание которого инициировал А. Трапани. Шерлингу был близок радикализм Анатолия Трапани, поскольку в своих портретах он до такой степени трансформировал и негатив и позитив, что на выходе получалось нечто, что было отделено от классической фотографии непреодолимой пропастью.

М. Шерлинг участвовал в выставках крайне редко – будучи студентом Мюнхенского института, в 1912 (?) году экспонировал портреты на Петербургской фотовыставке, в 1913 году – в Нижнем Новгороде, в 1915 – участник Одесского фотосалона. В фотографические общества не вступал. В советское время, судя по всему, вел себя тихо и незаметно, благодаря чему избежал репрессий.

Портреты Шерлинга экспрессивны и драматичны. Чтобы этого достичь, он снимал свои модели в определенных позах и выбирал нужные ему ракурсы съемки. Особое внимание уделял освещению, высвечивая и затемняя различные участки пространства. При съемке использовал мягкорисующие объективы различных конструкций. Далее шла тщательная работа с негативом на стекле. С помощью гравировальной иглы (методика Ф. Юджина), ретушерской кисточки и других приемов соскабливал, вытравливал и подкрашивал негатив, в основном фон, доводя его до нужной кондиции. «В результате такой обработки получалось изображение, не похожее ни на фотографию, ни на гравюру, но, несомненно, несущее в себе художественный образ, что высоко оценивал М. С. Наппельбаум. В дальнейшем автор использовал обработанные негативы для печати фотографий на контактных аристотипных фотобумагах, для изготовления фототипных печатных форм и, самое интересное, для изготовления печатных форм на меди, с которых он печатал меццо-тинтофотогравюры» (А. Галкин).

Мирон Шерлинг, как и Анатолий Трапани, представляют радикальное крыло русского пикториализма. Это художники, для которых фотография не цель, а средство. Они используют фотографию и все ее технические возможности для создания художественного произведения, вмешиваясь во все этапы фотографического процесса – при съемке используют преобразованные и препарированные объективы, трансформируют и изменяют негатив, при позитивной печати с помощью ряда процедур переводят негатив в печатные формы на стекле или металле и получают тираж фототипий, фотоофортов, фотогравюр.

* * *

Русский пикториализм, появившись на рубеже XIX и XX веков, стал доминирующим направлением творческих поисков в фотографии в первые два десятилетия XX века. Для фотографии, впрочем, как и для других форм изобразительного искусства, важно дифференцировать, ЧТО изображается, фотографируется, представляется и КАК.

Пикториалисты, как и фотографы до них, снимали портрет, пейзаж и жанр. Профессиональные фотографы, т. е. те, у кого основной доход обеспечивала фотография, зарабатывали преимущественно на заказных портретах. Это – А. Карелин, С. Лобовиков, Н. Андреев, Н. Свищов-Паола, Ю. Еремин, М. Шерлинг. На этом поприще особую известность получили Н. Свищов-Паола и М. Шерлинг. Оба снимали знаменитых деятелей культуры и искусства, но один – в Москве, другой – в Петербурге – Петрограде – Ленинграде. Деятелей советского кино запечатлел А. Гринберг. Портреты киевской интеллигенции представлены в творческом наследии Н. Петрова. В формальном отношении наиболее авангардными были портреты в исполнении А. Трапани и М. Шерлинга. Впрочем, каждый из пикториалистов оставил ряд портретов современников, причем это не протокольные, а художественные портреты. Для всех пикториалистов характерен отказ от разрисованных и расписанных фонов, интерьеров и прочих аксессуаров, в которых снимали портретируемых в большинстве ателье. Фон портретов обычно искусственный или монохромный – использовался для того, чтобы выявить и подчеркнуть индивидуальные особенности портретируемого и не отвлекать от него внимание. В социокультурном контексте это означает смену приоритетов – от фиксации статусной принадлежности (портрет в интерьере, обставленном в буржуазном вкусе) к сосредоточенности на психологических особенностях и уникальности облика портретируемого. И весь арсенал средств – от конструкции объектива до фактуры и цветового тона бумаги, на которой печатался снимок, был направлен на то, чтобы проявить характер и нюансы настроения модели. Собственно, пикториалисты показали возможности фотографии выявлять тончайшие градации эмоционального состояния человека – от эмоционально уравновешенных портретов А. Мазурина и Н. Петрова до пылающих страстью героев Ф. Шаляпина на снимках М. Шерлига. Изменяется сама архитектоника портрета – лицо человека становится главным объектом съемки, и на некоторых пикториальных портретах остается единственным, что попадает в кадр: лицо крупным планом.