Советское детство

В моей памяти всплывает множество историй из глубокого детства, связанных с нашим двором и его окрестностями. Расскажу лишь некоторые. Например, про наш пустырь, который летом служил нам футбольным полем. Раньше на нем еще с дореволюционных времен стоял двухэтажный деревянный дом. Выселили его в начале 70-х, и мы с ребятами лазили туда играть. Там в подвале мой младший брат Валера сломал себе руку. А однажды утром я проснулся, выглянул в окно, а дом… горит. Так и сгорел почти весь, пока не приехали пожарные.

Вскоре после этого пожара произошел следующий случай. На месте сгоревшего дома образовался пустырь, с одной стороны которого сохранилась высокая кирпичная стена, бывшая когда-то стеной соседнего дома. Как-то мы играли в футбол. В разгар игры к нам подошел убеленный сединами мужчина, который попросил у нас лопату. Поскольку моя мама работала в ЖЭКе дворником, я эту лопату и принес из сарая, стоявшего неподалеку. Незнакомец подошел к кирпичной стене, где сохранилась кладка от подвального окна. И сообщил, что в годы революции он… жил здесь с родителями. После чего попросил нас здесь копать, рассказав, что спрятал в своем подвале настоящую шашку, подаренную ему красным командиром. Мы, естественно, споро взялись за лопату. Копали весь день. Незнакомец, не дождавшись окончания наших работ, обратился к нам с просьбой: дескать, ребята, если найдете шашку, оставьте ее у себя, а завтра утром я ее заберу. Мы там много чего нашли: подсвечники, тарелки, толстые восковые свечи и еще много чего. Нашли мы и искомую шашку — вернее, только эфес от нее. Но ребята постарше забрали ее себе, а нам наказали, чтобы деду мы сообщили, что шашку так и не нашли. Но нам было совестно, и мы к месту раскопок больше не пришли. Только издалека наблюдали за тем, как дед какое-то время походил возле стены и ушел, прихватив с собой какую-то безделушку, оставленную нами после вчерашних раскопок. До сих пор совестно перед ним. Прости нас, дед, неразумных.

В нашем дворе было три дома № 29: наш и еще два, построенных в самом начале ХХ века (1906–1907 годы). Один дом (желтый) был доходный, другой (красный, с аркой) мы называли «профессорским», поскольку в нем жила профессура МЭИ. В обоих домах были лифты, вынесенные наружу (в начале ХХ века это было новшество). С желтым домом была связана трагическая история. В первой половине 70-х, летом, из окна 4-го этажа выпал мужчина и разбился насмерть. Было это фактически на наших глазах — мы играли неподалеку. С ужасом мы смотрели на то, как разбившегося накрыли простыней, потом приехала «скорая».

В этом же доме жила молодая и эффектная женщина, которую мы называли «Мода» — она очень модно и стильно для тех лет одевалась. Говорят, она работала в Доме моделей или что-то в этом роде.

В подъезде этого дома мы часто собирались, сидели на приступке (он сейчас замурован) и бренчали на гитаре. Что-то горячо обсуждали: музыку, фильмы и т. д. А еще в эту стенку под окнами первого этажа мы с моим приятелем Генкой Кузнецовым долбили мячом, играя в футбол. Удивительно, как окна не разбили. Здесь же, кстати, была и песочница, где мы играли в такую игру: один из игроков закапывал свою руку в песок, а другой должен был осторожно ее откопать, ни разу не коснувшись закопанной руки. Если коснулся — проиграл. Впрочем, подробнее про игры нашего детства мы поговорим чуть позже.

На любимый «физтик» мы попадали через ворота, которые располагались чуть правее нашего дворового пустыря (ворота и сейчас стоят на прежнем месте, только всегда закрыты, поскольку на территорию «физтика» так просто уже не попасть — везде охрана). В полисаднике, что за воротами, мы часто играли в войну. Однажды я спрятался в кустах и под ногами увидел… кусок деревяшки, торчавший из земли. Потянул за него, и оказалось, что это… приклад настоящего обреза, видимо, спрятанного когда-то кем-то из местных жителей. С этим обрезом мы потом долго играли в войну и в индейцев. Куда потом делся обрез, сейчас уже и не вспомню — видимо, заиграли.

В тот же палисадник выходили окна женской бани, где мылись студентки-физкультурницы. Окна были закрашены краской, но кто-то выскреб небольшое отверстие и мы ходили туда подглядывать. Видно было плохо (как говорится, все в пару), но само мероприятие было очень волнительным. Однажды я заглянул в это чудо-отверстие, а изнутри это не осталось незамеченным. Раздался визг, который мы с ребятами долго слышали, пока бежали к себе во двор. Отверстие, естественно, закрасили, «преступников» так и не нашли.

И еще. Возле этих самых ворот летом 1966 года снимали эпизод из фильма «Я вас любил» (Киностудия имени Горького, режиссер — Илья Фрэз) — сцену, где девчонки из хореографического училища прыгают через скакалку. Кто не видел, посмотрите — там ворота в своем первозданном виде, какими их помнили и мы.

Вообще наш «пятачок» на Казаковке фигурирует в нескольких фильмах. Так, арку в доме, выдаваемом в «Я вас любил…» за хореографическое училище, можно увидеть в фильме Исидора Анненского «Анна на шее» (1954; сцена с выездом экипажа из арки). А чуть левее при выходе из ворот «физтика», на противоположной стороне Казаковки (там, где поликлиника), в самом конце августа 1976 года в течение трех дней снимали сцены из сериала «Хождение по мукам» («Мосфильм», режиссер Василий Ордынский; эпизоды из 7-й серии: у памятника в Самаре, который по сюжету установлен под окнами дома, где жил отец Даши). Мы с ребятами следили за съемками, видели Ролана Быкова (он в те дни не снимался, но приехал зачем-то на своей черной «Волге» и общался с режиссером фильма). Буквально за месяц до этого я побывал от школы в ГДР (по культурному обмену, цена путевки — 120 рублей) и привез тамошнюю жвачку «Fruit» (продавец в Берлине сняла мне целый блок с витрины, сдув с него предварительно пыль), которую мы с ребятами дружно жевали, наблюдая за съемками. Последний день съемок выпал на 1 сентября, поэтому мы этого не застали — были в школе. Но эпизод остался в фильме, а за кадром сидим мы — детвора Казаковки образца августа 1976 года.

Еще один раз киношники приезжали на улицу Казакова ранней осенью 1981 года — снимали сериал «Покровские ворота» («Мосфильм», режиссер — Михаил Казаков; эпизод встречи героев В. Равиковича и Е. Кореневой у здания Института землеустройства «с шарами»). Так что наша Казаковка — улица киношная.

Кстати, в ста метрах от Института землеустройства располагается Театр имени Гоголя, в котором в разные годы служили многие звезды нашего театра и кино: Владимир Зельдин (1938–1941, 1943–1945), Виктор Хохряков (1940–1955), Эмилия Мильтон (1945–1978), Аркадий Толбузин (1947–1960), Виктор Коршунов (1951–1952), Глеб Стриженов (1954–1956), Марк Захаров (1959–1960), Иван Бортник (1961–1967), Анатолий Обухов (1965–1994), Борис Чирков (1966–1982); здесь же работала и его жена, Людмила Геника-Чиркова, а в 1973 году в театр пришла работать и их дочь Людмила, Виктор Шульгин (1967–1970), Гарри Бардин (1968–1973), Леонид Кулагин (1968–1995) с женой Элеонорой, Александр Пашутин (1968–1981), Ольга Науменко (с 1972), Александр Шворин (1972–1975), Нонна Терентьева (1973–1980), Андрей Смоляков (1980–1981), Игорь Бочкин (1981–1990), Игорь Угольников (1984–1988), Алексей Гуськов (1991–1994), Владимир Самойлов (1992–1999), Даниил Страхов (1997–2004).

В Театре имени Гоголя, в бытность мою жителем Казаковки, я бывал всего лишь однажды (на каком-то детском спектакле). Но эпизодов, связанных с ним, было множество. Например, такой. В театре долгие годы работал актер Анатолий Обухов (знаменитый Гриша из комедии «Семь стариков и одна девушка»). В начале 70-х мы его часто видели на противоположной от театра стороне улицы, на остановке 78-го автобуса и дразнили его же репликой из названного фильма: «Я — Гриша!». В ответ актер делал пару резких шагов в нашу сторону, и мы срывались с места, убегая к Институту землеустройства. Затем снова возвращались — и по новой. Дети, одним словом.

Еще один эпизод из разряда комических. Вместе с моим другом Генкой Кузнецовым как-то проходили мимо театра. Генка предложил: давай, заберемся на окно (угловое, на первом этаже) и посмотрим, что там. Я отказался. А Генка полез — экстремал. Но едва он заглянул в окно, как оттуда раздался дикий женский визг. Мой приятель спрыгнул вниз, и мы что есть духу понеслись по улице. На бегу я спросил, что случилось. Генка в ответ: дескать, актриса заметила (оказывается, это была гримерная). Я спрашиваю: какая? Он: та, что снималась в «Иронии судьбы». Это была Ольга Науменко (она играла в «Гоголе»), а дело было летом 1976 года, спустя полгода после премьеры легендарного сериала.

Еще одна история — про театральную бутафорскую. Она располагалась в глубине здания театра (на левой стороне от входа в него), и там хранился театральный реквизит. И вот однажды мы с другим моим приятелем — Серегой Фатовым — перелезли через металлический забор в эту самую бутафорскую. И принялись ее «шерстить». Нацепили на себя рыцарские налокотники, еще какую-то амуницию, а также набили полные карманы медяков из тех, что имитируют на театральной сцене деньги. И, выбравшись обратно, рванули по Казаковке к себе во двор, разбрасывая эти медяки по улице. Впечатление было такое, будто кто-то разбросал на асфальте настоящие деньги.