Совок 2

— Корнеев!! Твою мать! — ворвался в сознание крик какой-то обезумевшей тетки, — Ты, чего? Ты сюда спать что-ли пришел?! — возмущалась нависшая надо мной старший следователь по особо важным.

— Извините, Эльвира Юрьевна! Это я над вашими словами задумался! — повинился я перед Клюйко.

— Это ты своим дебилам в РОВД лапшу вешай! Задумался он! Я две минуты на тобой стояла и слушала, как ты храпишь! Сначала подумала, что это ты так хамить мне изощренно решился, — кипящая следачка вернулась за свой стол.

— Вы первая женщина Эльвира Юрьевна в этой жизни, которая мне сообщила, что я храплю во сне! — нимало не поступаясь истиной, сообщил я Клюйко.

Глава 9

После побудки следачка сделала еще несколько заходов в попытке меня зашугать. Она топала ножкой и призывала раскаяться в фальсификациях, а также в травле Ягутяна и его сподвижников. Убеждая, что такого массива показаний против нас с Вовой ей хватит за глаза, чтобы привлечь нас к ответственности. Не уточнив, правда, к какой. Но я хорошо понимал, что к уголовной привлечь нас у нее не получится, а все другие формы ответственности мне были по барабану. И Нагаеву, наверное, тоже. Отчаявшись разглядеть в моих глазах хоть какой-то проблеск совести и вины за содеянное в отношении Ягутяна энд компани, Эльвира Юрьевна выписала мне новую повестку на завтра. Пообещав волнующее свидание с поротыми джигитами в рамках очных ставок с ними.

Из надзорного органа я вышел в половине четвертого. Прикинув, что сейчас важнее, я поехал не к Нагаеву в Советский, а теперь уже к себе, в Октябрьский. С Вовой я решил обсудить наболевшее по телефону, потому что нарываться на продолжение конфликта с новым начальством я счел излишним. Ибо только второй день, как служу под их указующей волей, а уже ими активно не понят. И усугублять это непонимание было бы нецелесообразным.

Доложившись Зуевой о прибытии, я пошел к себе дальше знакомиться с должностными инструкциями. И даже добросовестно разложил их на столе. Но не сложилось. Причиной тому было неуемное любопытство мадемуазель Иноземцевой. Старшая лейтенантша, для проформы налив нам обоим чаю, тоже принялась раскручивать меня на признание. В грехах тяжких, по причине которых мной озаботилась аж сама Клюйко.

— А чего Клюйко? Чем она так знаменательна, что ее все с придыханием поминают? — поинтересовался я у Юлии, принимая от нее бокал с чаем.

— Придуриваешься? — подозрительно прищурилась Иноземцева, придвигая ко мне две шоколадные конфеты, покупая, видимо, тем самым мою откровенность.

— А чего мне придуриваться, просто уточняю, — не соблазнился я сладким и отодвинул их назад. — Я про нее только вчера узнал. И вообще думал, что Клюйко, это мужик.

— Уж лучше бы она мужиком была! — с непонятной мне логикой высказалась Юлия, — Ментов она люто ненавидит и странно, что ты этого не знаешь! — с сочувствием, как на убогого, взглянула на меня соседка по кабинету. — Все знают, а ты не знаешь.. Странно!

— А мне незачем знать, я честный мент! Взяток не беру и законов не нарушаю, — вроде бы убедительно произнес я и таки выпростал одну конфету из фантика.

— Не нарушал бы, Клюйко в тебя бы не вцепилась! — вздохнула сердобольная Юля и посмотрела на меня как на онкобольного в четвертой стадии сифилиса, — В прошлом году она следователя из городского УВД закрыла, а до этого ОВОшников из Кировского. И все потом в суде приговоры с лишением свободы получили!

Не сказать, чтобы сообщенные Юлей обстоятельства, характеризующие личность мадам Эльвиры, меня порадовали, но и ужаса я не почувствовал. Я вполне допускал, что и следак, и ОВОшники, присаженные Клюйко, того заслуживали. Пообщавшись с ней вчера, какой-то особой кровожадности с ее стороны по отношению к себе я не заметил. Впрочем, не факт, что она умело ее не скрывала.

— И чего такого ты натворил, что тебя самой Клюйко отписали? — задала самый главный мучавший ее вопрос, Иноземцева. А, может, и не только ее.

— Соседку по кабинету изнасиловал, — сокрушенно признался я и придвинул к себе постылые бумажки с инструкциями, — А ты думаешь, почему меня из Советского поперли?! — приглушил я голос и слизнул с губ остатки шоколада.

— Врешь! — сорвалась на хриплый шепот коллега и непроизвольно подалась назад, — Врешь!! Тебя бы отстранили и арестовали!

Я пожал плечами и уперся взглядом в текст инструкции. А Юлия, подхватив чашки, проворно покинула кабинет. Что-то разладилось у меня в общении с женщинами. Они не понимают моих шуток, а я в их присутствии засыпаю. Какая-то жопа жопная…

— Ты зря так шутишь! — нарезая медовый слоеный пирог, заявила Зуева.

Выскочившая под предлогом помывки чайной посуды Иноземцева, вернулась не одна. С собой она привела нашу общую начальницу. Наверное, ее присутствием она надеялась хоть как-то защититься от сексуального надругательства с моей стороны. Лидия Андреевна, поначалу смотревшая на меня очень строго, после моих пояснений быстро успокоилась. А потом повела нас к себе пить чай. Когда же они дела здесь расследуют, если по каждому поводу тянутся к чайнику?

— Ну не говорить же всем подряд правду, что Клюйко пытки семи потерпевших мне пришить пытается! — правдиво вспылил я в ответ на попреки и выбирая с тарелки кусок побольше.

— Как пытки?! — теперь уже отшатнулись от меня обе участницы чайной церемонии, — Семеро потерпевших? — Зуевой даже хватило духу уточнить арифметику моих прегрешений перед законом и Клюйко.

— Семеро! Одним эпизодом! Чтоб два раза не ходить, — пирог был вкусным и чтобы как-то отвлечь от него внимание коллег, я решил не скупиться на правду. — Там был восьмой, но я его всего лишь оболгал, он сейчас в СИЗО сидит, — я уже жевал второй кусок и примеривался к третьему.

— Врет он всё, Лида, права ты! — подала голос старший лейтенант Иноземцева, — Болтун! А ведь я взаправду испугалась, подумала, что-ж мне так не везет-то! То один урод, то другой..

Съесть третий кусок и справиться на предмет первого урода мне не привелось, так как в дверь заглянула Пастухова и сообщила, что пора на вечерний ковер к шефу. Девушки стали по очереди красить губы у настенного зеркала, а я просто стряхнул с себя крошки.

Вечерняя оперативка проходила без особой нервозности. И даже когда, пройдя по кругу, внимание Данилина обратилось на меня, слишком раздраженным он не выглядел.

— Что у тебя по сто пятьдесят четвертой? — спросил он, что-то помечая в своем кондуите, — Товароведческую экспертизу назначил? — начальник поднял на меня строгий взгляд, — Отдельное поручение в Элисту отправил?

— Когда бы я успел, товарищ майор? Спросите у Лидии Андреевны, я полчаса, как из прокуратуры вернулся! — развел я руками, отлично понимая, что таким оправданием я сочувствия у Данилина снискать не смогу.

— Твои походы в прокуратуру, Корнеев, это твой рак головы и на расследовании дел, находящихся в твоем производстве они отражаться никак не должны, — влез в мое общение с руководителем его первый зам.

Спорить с майором Ахмедхановым мне совсем не хотелось и я не стал реагировать на его жизнеутверждающий постулат. Я даже не повернулся к нему, чтобы не злить его.

— Завтра утром направлю отдельное поручение и завтра же, только вечером, вынесу постановление о проведении экспертизы! — заверил я Данилина.

— А сегодня чего? Лишний час на службе задержаться не хочешь? Забыл, что в МВД ненормированный день и, что за это отпуск тридцать суток? — снова вклинился руководящий джигит, начиная уже раздражать меня своей неуместной назойливостью.