Совок – 3

Отдав переплетчикам по две купюры на каждую «куклу» для низа и верха, мы с Михалычем пошли в столовую. К раздаче Каретников меня не пустил, подтолкнув к столу у окна. К нам сразу же устремилась улыбчивая Лиза, за которой две мило краснеющие девушки в белом несли подносы с едой. Нас здесь ждали. И ждали, чтобы вкусно накормить.

– Ты, Сергей, сразу за ложку не хватайся, ты на наших красавиц посмотри! – Михалыч улыбнулся молчаливым кормилицам.

Отложив инструмент, я привстал и поздоровался с лизиными подружками, расставляющими тарелки. Они покраснели еще больше.

Девушки и впрямь были хороши, даже в своем немудреном общепитовском одеянии.

– Вот и как мне теперь выбирать? Они же одна другой краше! – я изворачивался, как мог, с непритворным восхищением глядя на смущенных барышень.

– Дурак ты, Корнеев! Ты потом поймешь, что глухонемая жена, это благодать величайшая! Живешь, жизни радуешься, и никто тебе мозг не выносит и холку не перегрызает! Ей богу, дурак! Да ты посмотри, какие девки! – дождавшись, когда все три девушки отошли, Каретников тщетно пытался вложить хоть сколько-то ума и житейской мудрости в мою нещадно контуженную голову.

– Прав ты, Виктор Михалыч! Дурак я еще, рано мне серьезные отношения заводить! – я увлеченно расправлялся с отбивной.

Я уже допивал компот, когда пожилой начальник переплетчиков принес в столовую бумажный кирпич. Перекладывая в портфель «куклы», я чувствовал себя Ротшильдом, настолько достоверными они выглядели.

– Ты там не заиграйся! Воронецкий зверь, на нем крови поверх бровей и от вышки он будет отбиваться всерьез! – вразумлял меня Каретников.

– Я понял тебя, Виктор Михалыч. Гусаров с Гриненко рядом будут! – как мог, успокоил я наставника.

Домой после работы я шел, держа в левой руке большой газетный сверток, увязанный шпагатом для подшивки уголовных дел. Газет я втихаря надрал из подшивки «Правды» в ленинской комнате РОВД. Содержимое свертка по моему заказу где-то добыли опера. Сегодня они мне домой еще сейф припрут. Для реализации плана не хватало еще пары единиц инвентаря.

Лезть в общественный транспорт я не рискнул, так как моя поклажа, мягко говоря, атмосферу не озонировала. А, сказать проще, она воняла. Надо будет ее сразу на балкон определить, как в квартиру войду. Во второй руке я нес портфель и котомку с едой, которую, как и свой обед, честно оплатил на кассе лизиной столовой.

Переодевшись в спортивный костюм, я немного поменял интерьер в квартире. Между спинкой кресла и стеной у дверного проема я поставил стол-книжку. Перетащить кровать из спальни в зал мне помогут опера.

В ожидании коллег я занялся приготовлением ужина из принесенного изобилия. Лиза не поскупилась. Кроме десятка отбивных и запеченной картошки, были сыр, колбаса и две литровые банки с зимним салатом и винегретом. Плита была газовая и надо было еще разобраться с духовкой.

Мои кулинарные хлопоты прервал звонок в дверь. Кряхтя и матерясь вполголоса, Гриненко и Гусаров затащили в квартиру не очень большой, но явно, тяжелый железный ящик. Не порвать бы линолеум Паны Борисовны, подумалось запоздало..

– Серёга, ты объясни, на хрена мы эту дуру сюда тащили? Ты внезапно разбогател? – вытирая пот с лица, обратился ко мне обычно спокойный Борис.

– И зачем тебе валенки, на работу в них ходить будешь? – поддержал его Гриненко, – Так тебя в них дальше дежурки не пустят, они же воняют, как дохлая лошадь! – прямолинейный Станислав веселился, как умел.

– Сейф для денег, – я высыпал из портфеля «куклы», – А валенки тоже пригодятся. Мойте руки, рубать сейчас будем.

Парни, не обратив на мои слова никакого внимания, таращились на пачки.

– «Куклы» это! Вы же сами мне упаковочные ленты принесли. – успокоил я возбудившихся оперов.

Меня порадовало, что кукольная бутафория успешно прошла тест на достоверность.

Пока парни осторожно крутили в руках «куклы», я закончил немудреную сервировку кухонного стола. Достав из духовки противень с картошкой и отбивными, я позвал оперативных уполномоченных за стол.

– Берите тарелки и накладывайте себе сами. Мыть их потом тоже сами будете! – сразу и вслух упорядочил я процедуру приема пищи, – Это, во-первых.

– А во-вторых? – Гриненко, не стесняясь, навалил себе в тарелку картошки и две отбивные и, подумав, пристроил туда же горку винегрета.

– А во-вторых, – я принес из морозилки бутылку «Столичной» и передал ее Борису, – Пришло время для окончательной постановки задач.

Усугубив первым полтинником и, как следует его закусив, я начал излагать.

– Завтра, в шестнадцать часов сюда заявится некая Наташа. Я имею все основания полагать, что она и есть та самая Галя! – я показал глазами замеревшему Борису на бутылку.

Борис исполнил и мы опять употребили. Надо сказать, что водка своим высоким качеством вполне соответствовала солидному бренду.

– Это та, которая жопастая-сисястая? – уточнил Стас, покрутив вокруг себя руками.

– Ты бы на себе не показывал! Да, та самая. Стричь меня придет, а я перед ней деньги засвечу, – указал я глазами в сторону комнаты, где на кровати лежали «куклы».

– А сейф тебе зачем? – поинтересовался набитым ртом Стас.

– Чтобы сразу его не убили или в его отсутствие хату не обнесли, – спокойный Борис, к моей радости, оказался еще и быстро соображающим, – Одно дело просто отсюда деньги взять и совсем другое, когда тут сейф. Мало ли какие в нем замки и секреты.

– Молодец! Если это Галя, то разбивать меня только ночью придут. Завтра придут. Такой гроб, – кивнул я на все еще стоящий в коридоре сейф, – незаметно и без шума не вынесешь. Открывать на месте надо, ключами и тихо. Сивого у Воронецкого теперь нет, а сам он только убивать умеет.

Борис без напоминания разлил по третьей. Мы чокнулись.

– Ориентировки по Саранску смотрели? – вспомнив, задал я вопрос.

– Из того, что тебя интересовало, за год там инкассаторы были и сберкасса. И еще ювелирка. Инкассаторы оба на глушняк! И оружие у них забрали, а водилу ранили, – Стас перестал жевать, – Думаешь, они? – он замер, отложив вилку.

– Думаю, – согласно мотнул я головой. – Воронецкий там на «десятке» отбывал, мог примериться и связи местные наработать.

Опера переглянулись и Борис опять наполнил стопки.

– Вот фото Воронецкого, которое до сидки. Которое он после освобождения на паспорт делал, позже будет. Ты же запретил официально интерес к нему проявлять, – Гриненко взглянул в мою сторону, очевидно ожидая одобрения или новых вводных.

Я разглядывал своего заочного оппонента. С карточки на меня смотрел серьезный мужик с привлекательным лицом и строгим взглядом. Уши обычные и без дефектов.