Совок 9

— Так, как надо, ты всё равно не сделаешь! — безжалостно обломал я будущего лишенца и изгоя, — У тебя, майор, морально-волевых качеств не хватит, чтобы по-настоящему спрятаться! — не стал я щадить понимание бэха о самом себе. — Кишка у тебя тонка, чтобы эффективно в тину уйти и вынырнуть потом чистым, и почти пушистым!

— Ты, Корнеев, говори, да не заговаривайся! Мне сейчас и без твоих подковырок тошно! — обиженно выпятил нижнюю губу гвардеец «колбасных» войск МВД СССР, — Извини, но пацан ты еще и потому по молодости своих лет многого в этой жизни не понимаешь. Например, что земля, она ведь, сука, круглая и хер его знает, за каким углом тебя самого такая же беда ждёт! Или еще чего похуже! — давя в себе гордыню и начальственное превосходство, Никитин попытался произвести на меня нужное ему благоприятное впечатление, — Это я к тому, Сергей, что ты бы надо мной не изгалялся, если уж взялся помогать! Ты подскажи лучше, как мне незаметнее и в какую сторону потеряться?

Как ни странно, но в словах Бориса Евгеньевича мне послышалась искренняя готовность на преодоление тягот и лишений. О которых, к слову, он пока еще имеет более, чем поверхностное представление. С другой стороны, я слишком хорошо знал, что человек, это такая уникальная по сверхспособностям скотинка, что трудно представить препятствия, которые он не смог бы преодолеть ради спасения своей шкуры.

— Ладно! — решил я принять упрёк пока еще майора, — Черт с тобой, мне не жалко, слушай! — я шагнул в угол и вернулся назад к верстаку с табуреткой в руках, — Расскажу тебе, как я сам бы поступил на твоём месте, а ты уж сам дальше решай, что тебе делать!

— Отлично! — удовлетворённо тряхнул головой оживающий бэх, — И вот, что, Корнеев, ты не наглей, будь человеком, дай мне еще денег! — «колбасная» натура Никитина удержу не знала и пёрла, как дерьмо из деревенского сортира после оборонённой в него пачки дрожжей.

— Поверь, не нужны тебе деньги, Борис Евгеньевич! — покачал я головой, — Если хочешь скрыться от системы и убежать от расстрельной статьи, то тебе надо сесть ненадолго. Года на два, этого тебе хватит, чтобы переждать, когда каток по твоим подельникам прокатится.

Договаривая последнюю фразу, я уже видел, как глаза Никитина полезли из орбит, а щеки его пошли пятнами. Надо полагать, он расценил мои слова, как новый виток моего над ним глумления. Не желая затягивать наше неконструктивное общение, я постарался упредить его нехорошую реакцию.

— Не пузырься, майор! Я сейчас с тобой говорю более, чем серьёзно! — поднял я перед собой открытую ладонь, — Ты просил совета, ну вот и слушай! А коли мои рекомендации тебе не подходят, отойди в сторону и я пойду по своим делам!

На какое-то время замнач горОБХСС завис и проявлял себя лишь пронзительным взглядом, которым пытался что-то узреть на моём честном лейтенантском лице.

— Хрен с тобой! Говори! — всё еще недоверчиво и без мало-мальского тепла в голосе, выдавил он из себя, — Я очень надеюсь, парень, что ты не считаешь меня мишенью для своих шуток! Поверь, Корнеев, не в том я сейчас состоянии, чтобы со мной так шутить!

— Паспорт тебе сделали? — убедившись, что Никитин не собирается кулаками доказывать мне, что он серьёзный мужчина, задал я ключевой вопрос, — Такой, как я тебе говорил? На реального мужика твоих лет и с пропиской в городе?

— Сделали! — буркнул бэх и полез во внутренний карман пиджака, — Прописка и все установочные данные есть!

— Стой, майор, тормози! — перебил я его, — Знать не хочу, на чьё имя твоя ксива выписана! И видеть её мне так же не нужно! Если засыпешься, то хотя бы точно знать будешь, что не я тому причина.

Замерший в недоумении Никитин, подумал-подумал и одобрительно качнул головой, принимая мою аргументацию. Засунув паспорт назад в карман, он снова уставился на меня, ожидая спасительных откровений и панацеи от своих бед.

— В общем, так, Борис свет Евгеньевич, слушай меня предельно внимательно! — начал я выстраивать алгоритм глубинной маскировки коррупционера эпохи застоя, — Прежде всего, ты сдаёшь свой ПМ в оружейку УВД. Это раз! Ни с кем, особенно с друзьями и близкими, ты не прощаешься! С окружающими ведёшь себя так, словно выиграл по билету в баню «Запорожец». Из дома и закромов не берёшь ничего! Только деньги и портфель с трусами, носками, зубной щеткой, и бритвой. Денег при тебе должно быть не больше сотни рублей и это важно! — повысил я голос, заметив, как недовольно встрепенулся «колбасный» майор.

— Тебе и этих много будет! — успокоил я без пяти минут нелегала, — Дензнаки не понадобятся, потому что жить ты будешь за счет родного государства. Без рыжих баб и прочих расслабляющих коммуниста излишеств. Но зато на всём готовом. Недолго, всего года полтора. Но лучше, два! За это время всех твоих подельников успеют осудить, рассадить по лагерям, а кого-то даже расстрелять. Так, что, не меньше двух лет консервации!

— Ты хочешь сказать, Корнеев, что мне придётся сесть на два года? — зло сощурившись, сквозь зубы прошипел мне в лицо Никитин, — Да какого хера, лейтенант?! — неожиданно взвизгнул он подобно кондукторше в трамвае, которую пьяный пассажир ущипнул за левую грудь. Вместо того, чтобы отдать ей три копейки за проезд. — Зачем?! Какой смысл мне прятаться от тюрьмы в тюрьме? Для чего тогда мне вообще уходить в бега?

Я уже на самом деле начал уставать от непроходимой тупости этого, вроде бы далеко неглупого номенклатурного руководителя из городского УВД. Одновременно и в очередной раз удивляясь, как так получается, что высокие и ответственные должности в МВД достаются таким вот никитиным.

— Прятаться ты будешь не в тюрьме, а в лагере, куда тебя этапируют после суда, — решил я всё-таки довести начатый инструктаж до конца, — И не от тюрьмы ты будешь там скрываться, а от расстрельного приговора! Заслуженного, заметь, расстрельного приговора! И как-то по-другому, боюсь, у тебя не получится. Не тот ты человек, гражданин Никитин, чтобы у тебя были какие-то шансы переиграть сыскную систему этого государства! Обокрасть родину, это да, это ты можешь, а вот спрятаться от неё у тебя ни ума, ни навыков не хватит!

— А так, как ты говоришь, у меня получится? — уже без злобы и иных неправильных сейчас эмоций, хмуро поинтересовался протеже товарища Копылова, — Как я туда попаду, в этот твой лагерь? Приду к воротам и попрошу, чтобы меня на два года посадили? Без вины и приговора?

Вот, что значит, быть элитой министерства внутренних дел! Дослужившись до старшего офицера и высокой руководящей должности, он не удосужился постичь элементарных азов оперативно-розыскной деятельности.

— С приговором! — как смог, утешил я Никитина, — Сегодня или завтра ты уедешь в какую-нибудь соседнюю область и совершишь там кражу. Но обязательно, чтобы ущерб был от трёхсот рублей. Дорогой костюм, например. Или шапку норковую. И сразу же попадёшься, не выходя из магазина.

— А, если мне условный срок дадут? — начал съезжать с темы майор, явно не желая селиться за колючую проволоку и поступать на малокалорийное казённое довольствие, — Тут пятьдесят на пятьдесят. Могут дать исправительно-трудовые работы. И какой тогда смысл?

— Не волнуйся, тебя посадят! — успокоил я «колбасника», — Во-первых, ты иногородний и, стало быть, ни прописки, ни постоянного места жительства там иметь не будешь. Это уже само по себе никакой подписки не предусматривает. А, во-вторых, когда обворованные тобой магазинщицы тебя разоблачат и вызовут милицию, ты кого-нибудь из приехавших ментов толкни. Чтобы шага на два отлетел! И погон оторви с рубахи. Чтобы тянуло на сопротивление, а не на неповиновение. Уверяю тебя, майор, получишь ровно два года! Ты только во вкус там не войди и не причини коллегам телесных повреждений. Просто толкни мента и оторви погон с его рубашки.