Совок

Теперь я уже особо не стеснялся. Отодвинув Зинаиду в сторону и выкликнув понятых, прямиком направился на балкон. Через окно я видел, в какой стороне она проводила ревизию дорогостоящих сыновних запасов. И запасов, наверняка, запрещенных к обороту на территории РСФСР. Туда, к стоящей в дальнем от двери углу коробке из-под телевизора, я и направился.

Два полиэтиленовых мешка с маковой соломой я изъял в соответствии с поручением следователя. В присутствии понятых и с соблюдением всех формальностей. На поквартирный обход Савинов отправил опера, а мне уже официально поручил шмон. Все логично, для группы, которой он в эти дежурные сутки командует, лишним это раскрытие тоже никак не будет. И только Мартынюк недовольно плющил свое упитанное жало, смутно понимая, что объем работы для него возрастает.

История с кражей для меня существенно прояснилась. Картина выглядела так, будто бы вор или воры, найдя одну батайкинскую нычку в диване и прихватив по ходу пьесы супердефицитный по нынешним временам хрусталь, быстро свалили из квартиры. Если бы им удалось вскрыть замок без шума, возможно они добрались бы и до балкона. Если Зинаида не врет, а врать ей нет никакого смысла, и жулики больше ничего не взяли, то вполне есть шанс поднять эту кражу. Шли за маком, а значит, точно знали, что он есть в этой квартире. Маловероятно, что Витя Батайкин делился инфой о хранимом им марафете с широким кругом лиц. Знали один или, максимум, двое. Пожалуй, что можно раскрыть и сто сорок четвертую по горячим.

Витина маман уже поняла, что наконец-то и на нее случилась проруха и, что похоже ее сынуля из терпилы стремительно превращается в злодея. Зинаида по тихой грусти попыталась было покинуть помещение. Но мне уже не терпелось пообщаться со своим подопечным младшим Батайкиным. И потому отпускать предвестницу его третьего срока я не стал. Исключительно, исходя из того, чтобы не отдалять с ним встречу. По моим представлениям, вес и объем найденных двух пакетов тянули года на четыре лишения свободы. Это, как минимум.

Усадив, клянущую меня за коварный обман, Зинаиду на стул, я принялся за более тщательный обыск комнаты и находящейся в нем мебели. Поскольку диван был разложен и стоял вплотную к стене, я его отодвинул. Кроме пыли, за ним обнаружились две пары мужских носков, женские трусы и три рулона бинтов, окрашенных в характерный бурый цвет засохшего макового молочка.

Наркоманы и наркобизнесмены этого времени и еще последующих десяти лет заготавливали не только соломку, они собирали и молочко с головок и стеблей мака. Сделав бритвенным лезвием на растении в нужных местах продольные надрезы и обмотав эти надрезы бинтом, они одним рулоном умудрялись собрать наркотический урожай опиюшки с целой грядки. Главное, вовремя смотать со стеблей и головок бинт, слишком уж нелепо и вызывающе выглядит «забинтованная» грядка мака.

Несоответствия я заметил, едва подцепив моток бинта самовольно одолженным из чемодана Мартынюка пинцетом. А заметив краем глаза сначала удивленную, а потом ехидную ухмылку мадам Батайкиной, я и вовсе утратил сомнения. Однако, утратив сомнения, я вовсе не утратил интереса к крамольным бинтам.

В коридоре, где старший эксперт-криминалист все же начал выкручивать из полотна двери изуродованный замок, послышался недовольный гомон Батайкина-сына. Дабы маманя не упредила своего балбеса о его разоблачении, я, не выпуская из рук двух пакетов с маком и один с бинтами, быстро двинулся на выход. Возмущенный воровским беспределом Виктор оглядывал беспорядок и злобно матерился, не обращая внимания ни на своих соседок, ни на троих милицейских, обмундированных по полной форме.

Наручников у меня не было, поэтому приказав Батайкину заткнуться, я, отложив добычу на трюмо, выдернул из его штанов ремешок и стянул ему за спиной руки. Найденные в квартире вещества и витюшина нецензурщина при открытой в подъезд двери, мне теперь позволяли многое.

Отведя на лестничную площадку Савинова, я поделился с ним своими соображениями и предложил, закрепив за Батайкиным наркоту, жестко колоть его на сдачу воров. То, что он их знает, я не ничуть сомневался. Выслушав мои резоны, перестал в этом сомневаться и следователь. Перестал и сразу оживился.

– Петрович, ты, главное, хотя бы на словах ему эту сено-солому предъяви, – указал я на пакеты, – А я его сам расколю! – взялся я убеждать и без того стоявшего за раскрытие кражи следака, – Пусть Мартынюк экспресс-анализ сделает прямо здесь, я видел, у него в чемодане все необходимое есть! Прямо в присутствии Батайкина пусть свою химию бодяжит и тот обязательно поплывет. Уж я-то Витю знаю, он ни разу не кремень! И мать его как раз здесь, она слезу пустит перед расставанием, он и сдаст домушников. А мы ему добровольную выдачу оформим, а? – совращал я самым максимально возможным бонусом следователя Савинова.

– Василий Миронович, ну-ка, иди сюда! – решился Юрий Петрович, – Вот тут Корнеев говорит, что у тебя в твоем чемодане все есть для анализа на опий, так? – задал подошедшему Мартынюку вопрос Савинов.

– Так… Наверное.. – неуверенно промямлил без пяти минут капитан Вася и мазнул по мне ненавидящим взглядом. – А зачем вам? Замок я вывинтил, вернемся и Леднев его посмотрит, – попытался закосить под дурака и соскользнуть с проведения экспресса Мартынюк.

– Василий, я тебе как руководитель группы даю указание – проводи анализ изъятой Корнеевым травы! Двадцать минут тебе на все-про-все! Ты меня понял?! – в голосе еще минуту назад спокойного Петровича зазвенел металл. – А, если, что непонятно, вон у Корнеева консультируйся, он у нас общепризнанный специалист по маку!

– Понял, хорошо, Юрий Петрович! – уныло ответствовал в спину следака, удалявшегося допрашивать Зинаиду. – Вот кто тебя, младшой, за язык-то тянул? Тебе больше всех надо? Как этот анализ делать, если я ни хера в химии не понимаю, а, Корнеев?! – Мартынюк злобно шипел и сверлил меня почти капитанским взглядом.

Глядя на Васю с ответной неприязнью, я тоже наливался недобрыми чувствами к этому беспросветному бездельнику и к его лохматой блатной лапе. Мне очень хотелось дать ему подзатыльник, но я понимал, что этого делать нельзя. Вокруг подозреваемые, потерпевшие, понятые и сослуживцы. Полный суповой набор. Более, чем достаточный, чтобы за невинную товарищескую оплеуху этому лодырю быть уволенным с волчьим билетом.

Невозможность реализовать агрессию, выплеснулось в виде недоброго креатива.

– С экспрессом на соломку я тебе помогу, готовь реактивы, а вот с молочком, разбирайся сам! – я сунул Мартынюку в руки пакет с рулонами бинтов.

– Как я с ними разберусь, я же говорю тебе, не понимаю я ничего в этом! – снова затянул своё лыко-мочало Мартынюк.

– А тут и понимать нечего! Как все, так и ты! Отрезаешь от исследуемого материала фрагмент и пробуешь кончиком языка. Захолодело, есть на языке ощущение онемения, значит, опий присутствует. И всех делов! – успокоил я старшего эксперта-криминалиста.

– Да ладно! Что, так просто? – недоверчиво и в то же время облегченно спросил Вася.

– Эх, Василий! Не боги горшки обжигают! Пошли работать! – воодушевил я почти капитана.

Содержимое пакетов, обнаруженных на балконе и просыпанная субстанция на полу, и в диване при проведении экспресс-анализа ожидаемо дали нужную реакцию. Глядя на происходящее, на следователя и на любопытных понятых, Батайкин все больше и больше впадал в грусть. Лишь под самый занавес исследовательской процедуры он испытал недоуменное оживление. Стоило старшему эксперту-криминалисту попробовать на язык отрезанные образцы бинтов, как Батайкин выпучил глаза и непонимающе оглядел присутствующих.