Современная индийская новелла

— Да, снял бы.

— Ключ у меня. Подождите немного, я сейчас.

— А где люди, которые жили там? Уехали куда?

— А зачем вам?

— Просто интересно, почему дом пустует. Ведь я собираюсь его снять.

— Дом как дом. А чтоб вы не сомневались, я вам расскажу. Жила там одна семья. Ладная семья, на редкость. Муж, жена, старушка-мать, младший брат мужа. 11 так согласно и дружно жили… Но если свалится беда на голову, куда от нее денешься?

— А что случилось?

— Да пошел хозяин на войну и погиб.

— Погиб?..

— Ну да, убили его, горемыку.

— А откуда вы знаете, что убили?

— Как откуда? Года три тому будет, как пришла им бумага…

— Какая?

— Пропал, мол, без вести. Погиб, значит.

— Ошибка! — вдруг вскрикнул Рахиман.

— Так что ж, он жив? — спросил удивленный Кенчаппа.

— Откуда мне знать? Но пока точно не установлено, нельзя утверждать, что человек погиб.

— Да, поначалу и мы так думали. Но сами посудите: прошло столько лет, и ни весточки от него. Нет, видно, правда то, что в бумаге прописано.

— А родственники его где?

— Родственники? Мать так сохла по сыну, что не прошло и года со дня его отъезда, как она умерла.

— Умерла! О всевышний!

— Вы что, их знаете? Может, какой дальний родственник?

— Да нет. Я сам недавно потерял мать. Вот и расстроился, — Рахиман заплакал.

— Да, мать всегда дорога. Сколько бы лет тебе ни было.

Они немного помолчали.

— А жена? Брат? — спросил Рахиман. Его сердце гулко билось в ожидании ответа.

— Что с ними станется! Живут и здравствуют.

— Живы? Слава богу! Где же они теперь? — нетерпеливо спросил Рахиман.

— Тут недалеко, в Хосахалли.

— Знаю эту деревню. А почему они туда перебрались?

— Карим, брат погибшего, там издольщиком.

— Хороший, видно, он человек.

— Хороший, ничего не скажешь.

— Все в холостяках ходит?

— Какой там! Больше года как женат. И ребеночек уже народился.

— Вот как! Вообще-то чему тут удивляться? Жизнь идет. Доброе у него, похоже, сердце. Ведь вот и сам обзавелся семьей, а семью старшего брата, наверное, не бросил на произвол судьбы, — Рахиман покачал головой.

— Семья брата теперь и его семья.

— Вот и я о том же говорю. Уверен, что он заботится об обеих семьях, как если бы это была одна семья.

— Как если бы? В том-то и дело, что одна. Разве я не говорил вам? Нет, видно. На своей невестке он и…

— Что? Что вы сказали? На своей невестке?..

Чтобы не упасть, Рахиман ухватился руками за столб.

— Не может быть! Это ошибка! Ложь! — закричал он.

— Да вы что, лучше меня знаете? — рассердился Кенчаппа.

Рахиман сел.

— Но ведь старший брат и его жена очень любили друг друга… Так вы, кажется, сказали? — задумчиво спросил он.

— Нет, не говорил. Но именно так оно и было. Поэтому никто не думал, что она опять пойдет замуж. И когда она сделала это, все очень удивились.

— Подлая измена!

— Ну как сказать? Что ей оставалось делать, без кормильца-то?

— Да лучше побираться или умереть. Если любовь настоящая…

— Бросьте. Вечного ничего нет. Время все меняет, — грустно сказал Кенчаппа.

— Ну нет, я с этим не согласен. Если любовь настоящая, измены быть не может.

— Это только красивые слова. В жизни по-разному бывает.

Кенчаппа снова принялся за работу.

Рахиман все еще не мог прийти в себя. Беспорядочные мысли сменяли одна другую. Перед его глазами, как кадры киноленты, мелькали картины последних четырех лет его жизни. Ради кого он рисковал жизнью? Ради кого полумертвый от усталости и голода одолел пешком столько тысяч километров? Ради нее… А она отплатила черной изменой… И Карим… родной брат… Ну что ж, если так…

— Мне нужен топор. Не продадите ли?

— Почему не продать? Для того и делаю. Две рупии.

Рахиман вытащил из-за пояса мелочь, отсчитал две рупии, а оставшиеся две аны затолкал обратно.

Кенчаппа выбрал один из готовых топоров.

— Туповат, — сказал Рахиман. — Мне бы поострее.

— Что вы такое говорите? — возмутился Кенчаппа. — Куда острее? Дрова же рубить.

— Все-таки поточите еще.

— Воля ваша.

Кенчаппа подточил топор.

Рахиман поднялся.

— Дом будете смотреть? — спросил кузнец.

— Сегодня нет. Поздно уже. Завтра приду.

Когда Рахиман ушел, Кенчаппа в недоумении покачал головой: «Чудной какой-то. Расспрашивает, расспрашивает, а скажешь — не верит. Тронутый, что ли? И топор, говорит, тупой. Топор как топор. Не головы же им рубить — дрова. Олух царя небесного!»

За деревней был лесок. Рахиман срубил подходящий сук и приладил топорище. Вроде ничего. Он ударил топором по свисавшей вниз толстой ветке раскидистого дерева. Ветка с треском рухнула на землю. Рахиман усмехнулся. Вот это да! Топор что надо. И в руках сила есть.

В Хосахалли Рахиман, расспросив встречных, нашел дом Карима. Дверь была открыта. По дороге Рахиман решил, что сразу же войдет, но теперь вдруг остановился у порога. Карим, изображая лошадь, бегал по комнате на четвереньках. Всадниками были дети, девочка и мальчик. Рядом, поддерживая малышей, чтоб не упали, бегала Унниса. Девочка погоняла лошадь, а мальчик, совсем крошка, весело смеялся. Карим, когда его понукали, звонко ржал и, топоча ногами, припускал еще быстрее. Унниса покатывалась со смеху.

Вдруг игра приостановилась. Унниса подхватила мальчика, а девочку прикрыла краем сари. Карим вскочил на ноги. С минуту все молчали.

— Что вам нужно, дядя? — спросила Унниса.

У Рахимана будто язык отнялся.

— Может, дров нарубить или какая другая работа найдется, хозяюшка? — наконец выговорил он.

— Что вы! Мы люди бедные. Где нам нанимать других! — ответил Карим.

— А-а! — только и выдохнул Рахиман и на негнущихся ногах пошел прочь. Едва он вышел, как дверь закрыли на задвижку.